рынок и купи нам на триста динаров ковров и посуды".
И он сделал это, а потом девушка сказала: "Купи для нас кушаний и на-
питков..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста двенадцатая ночь
Когда же настала триста двенадцатая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что девушка сказала: "Купи для нас кушаний и на-
питков на три динара". И он сделал это, а потом она сказала ему: "Купи
нам отрез шелка величиной с занавеску, золотых и серебряных ниток и ни-
ток цветного шелка семи оттенков".
И он сделал это, и тогда девушка постлала в доме ковры и зажгла свечи
и села с ним пить и есть, и затем они пошли к постели и удовлетворили
друг с другом свое желание. И они провели ночь, обнявшись, за занавеска-
ми и были таковы, как сказал поэт:
Посещай любимых, и пусть бранят завистники -
Ведь против страсти помочь не может завистливый.
Я видела во сне, что лежишь на ложе одном со мной,
И прохладой высшей из уст твоих насладился я,
Вое, что видел я, правда-истина, я клянусь тебе,
И достигну я всего этого, назло недругам.
Не видали очи когда-нибудь лучше зрелища,
Чем влюбленных два, что на ложе мирно одном лежат,
Обнялись они, и покров согласья скрывает их,
И подушкой служат рука и кисть неизменно им,
И когда сердца привлекло друг к другу влечение,
По холодному люди бьют железу, узнай, тогда.
О хулящие за любовь влюбленных, поистине,
Разве можно сердце исправить вам, что испорчено?
И когда с тобой хоть один дружит дружбой чистою,
Только то и нужно. Живи же с этим единственным!
И они пролежали, обнявшись, до утра, и в сердце каждого из них посе-
лилась любовь к другому. А затем девушка взяла занавеску и вышила ее
цветным шелком и украсила золотыми нитками и обшила ее каймой с изобра-
жениями птиц. А по краям она вышила изображения животных и не оставила
ни одного животного на свете, облик которого не изобразила бы на зана-
веске. И она провела, работая над занавеской, восемь дней, а когда зана-
веска была окончена, она скроила ее и выгладила и отдала ее своему гос-
подину и сказала: "Пойди на рынок и продай ее за пятьдесят динаров куп-
цу, но берегись ее продать какому-нибудь прохожему - это будет причиной
моей разлуки с тобой. У нас есть враги, которые о нас не забывают".
И Али-Шар сказал: "Слушаю и повинуюсь!" И пошел с занавеской на ры-
нок, и продал ее купцу, как велела ему девушка, а затем он купил кусок
материи и шелк и золотые нитки, как обычно, и то, что им было нужно из
пищи, и принес это девушке и отдал ей остаток денег.
И каждые восемь дней она отдавала ему занавеску, которую он продавал
за пятьдесят динаров, и так провели они целый год. А через год Али-Шар
пошел с занавеской на рынок, как обычно, и отдал ее посреднику, и тому
повстречался христианин, который дал ему шестьдесят динаров, но посред-
ник отказался, и христианин все прибавлял, пока не сторговал занавеску
за сто динаров, и он подкупил посредника десятью динарами. И посредник
вернулся к Али-Шару и сообщил ему об этой цене, и стал хитрить с Али,
чтобы тот продал занавеску христианину За такие деньги.
"О господин, не бойся этого христианина, тебе не будет от него беды",
- оказал он Али. И купцы тоже напали на него, и он продал занавеску
христианину, а сердце его было встревожено. И потом он взял деньги и по-
шел домой и увидел, что христианин идет за ним. "О христианин, чего ты
идешь за мной?" - спросил он. И христианин ответил: "О господин, у меня
есть дело, и я иду в конец улицы. Аллах да не сделает тебя нуждающимся!"
И не подошел еще Али к своему дому, как христианин догнал его, и
Али-Шар спросил: "О проклятый, почему ты За мной следуешь, куда бы я ни
пошел?" - "О господин, дай мне глоток воды, я хочу пить, а награда тебе
будет от Аллаха великого", - сказал христианин. И Али-Шар подумал: "Это
человек, находящийся под защитой [350], я он пришел ко мне за глотком во-
ды; клянусь Аллахом, я не обману его ожиданий..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста тринадцатая ночь
Когда же настала триста тринадцатая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что Али-Шар подумал: "Это человек, находящийся
под защитой, и он пришел ко мне за глотком воды; клянусь Аллахом, я по
обману его ожиданий".
И затем он вошел в дом и взял кувшин и невольница Зумурруд увидела
его и спросила: "О любимый, продал ли ты занавеску?" - "Да", - ответил
АляШар. И она спросила: "Купцу или прохожему на дороге? Мое сердце чует
разлуку". - "Я продал ее только купцу", - ответил Али-Шар. И девушка
воскликнула: "Расскажи мне правду об этом деле, чтобы я могла исправить
положение! Что это ты взял кувшин с водой?" - "Чтобы напоить посредни-
ка", - ответил Али-Шар. И девушка воскликнула: "Нет мощи и силы, кроме
как у Аллаха высокого, великого!"
И затем она произнесла такие два стихав
"К разлуке стремящийся, потише!
Не дай обмануть себя объятьям.
Потише! Обман присущ ведь року,
И дружбы конец - всегда разлука".
А потом Али вышел с кувшином и увидел, что христианин входит в проход
дома. "Как ты пробрался сюда, собака? - воскликнул Али-Шар. - Как ты
смеешь входить в дом без моего позволения?" - "О господин, - ответил
христианин, - нет различия между воротами и проходом, и я тронусь со
своего места только для того, чтобы выйти, а от тебя будет милость, доб-
ро, щедрость и благодеяние".
И он взял кувшин с водой и выпил то, что в нем было, и после этого
передал его Али-Шару, и Али-Шар взял кувшин и ожидал, что христианин уй-
дет, но тот не поднимался. "Почему ты не встаешь и не уходишь своей до-
рогой?" - спросил Али-Шар. И христианин оказал: "О господин, не будь из
тех, кто сделал доброе дело и попрекает им, или из тех, о ком сказал по-
эт:
Удалились те, что, когда стоял ты у двери их,
Лучше щедрых всех, что хотел ты, исполняли.
А когда ты встал у дверей других, после их дверей,
Так глоткам воды попрекать тебя там стали.
О владыка мой, - сказал он потом, - я напился и хочу, чтобы ты дал
мне поесть чего бы то ни было, что есть в доме - все равно, будет это
ломоть хлеба, или сухарь, или луковица".
"Вставай и не затевай ссоры, в доме ничего нет", - сказал Али. И
христианин молвил: "О владыка, если в доме ничего нет, возьми эти сто
динаров и принеси нам чегонибудь с рынка - хотя бы одну лепешку, чтобы у
нас был хлеб и соль". - "Поистине, этот христианин сумасшедший! Я возьму
у него эти сто динаров и принесу ему что-нибудь, что стоит два дирхема,
и посмеюсь над ним", - подумал про себя Али-Шар. А христианин сказал: "О
господин, я хочу только утолить голод, хоть бы сухой лепешкой и лукови-
цей. Лучшая пища та, которая отгоняет голод, а не роскошные кушанья, и
как хороши слова поэта:
Утоляют голод лепешкою засохшею,
Почему ж волненья сильны мои и горести?
Справедлива смерть - одинаково обращается
И с халифами и с несчастными она нищими!"
"Подожди здесь, я запру жилье и принесу тебе чегонибудь с рынка", -
сказал Али-Шар. И христианин молвил: "Слушаю и повинуюсь!"
И Али вышел, и запер комнаты, и повесил на дверь замок, и, взяв с со-
бою ключ, пошел на рынок. Он купил поджаренного сыру, белого меда, бана-
нов и хлеба и принес это христианину, и когда христианин увидел это, он
воскликнул: "О владыка, этого много и хватит на десять человек, а я
один. Может быть, ты поешь со мной?" - "Ешь один, я сыт", - ответил
Али-Шар. И христианин воскликнул: "О владыка, мудрые сказали: "Кто не
ест со своим гостем, тот дитя прелюбодеяния". И когда Али-Шар услышал от
христианина эти слова, он сел и поел с ним немного. И он хотел принять
руку..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста четырнадцатая ночь
Когда же настала триста четырнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что Али-Шар немного поел с христианином, и хо-
тел принять руку, и тогда христианин взял банан и очистил его и разломил
на две половинки, и в одну половинку он положил очищенного банджа, сме-
шанного с опиумом, драхма которого свалит слона, а потом он обмакнул по-
ловину банана в мед и сказал: "О владыка, заклинаю тебя твоей верой,
возьми это".
И Али-Шару было стыдно заставить его нарушить клятву, и он взял от
него половинку банана и проглотил се, и едва она утвердилась у него в
желудке, как его голова обогнала ноги, и он стал таким, как будто спит
год. И, увидев это, христианин поднялся на ноги, точно плешивый волк или
властвующая судьба, и, взяв у Али ключ от комнат, оставил его лежащим, а
сам бегом побежал к своему брату и рассказал ему обо всем. А причиною
этого было то, что брат христианина был тот дряхлый старик, который хо-
тел купить Зумурруд за тысячу динаров, а она не согласилась и высмеяла
его в стихах. А был он внутренне неверным и наружно мусульманином и наз-
вал себя Рашид-ад-дином [351]. И когда девушка высмеяла его и не согласи-
лась, он пожаловался своему брату христианину, который ухитрился похи-
тить девушку у ее господина АлиШара (а имя его было Барсум). И он ска-
зал: "Не печалься, я ухитрюсь добыть ее для тебя, не потратив ни единого
дирхема и динара", ибо он был кудесник, коварный обманщик и распутник. И
Барсум до тех пор строил козни и хитрил, пока не устроил хитрость, о ко-
торой мы упомянули, и взял ключи, и пошел к своему брату, и рассказал
ему о том, что произошло.
И Барсум сел на мула и, взяв с собою своих слуг, отправился со своим
братом к дому Али-Шара и захватил мешок с тысячей динаров, чтобы, когда
встретит его вали, подкупить его.
И он отпер комнаты, и люди, бывшие с ним, бросились на Зумурруд и на-
сильно взяли ее, пригрозив ей смертью, если она заговорит, и оставили
дом, как он был, ничего не взяв. А Али-Шара оставили лежать в проходе, и
закрыли дверь, и положили ключ от комнат с ним рядом. И старик христиа-
нин отправился с девушкой к себе во дворец и поместил ее среди своих не-
вольниц и наложниц, и сказал ей: "О развратница, я тот старик, которого
ты не захотела и которого ты высмеяла, а теперь я взял тебя, не отдав ни
дирхема, ни динара". И она отвечала ему (а глаза ее наполнились слеза-
ми): "Довольно с тебя Аллаха, о злой старец, раз ты разлучил меня с моим
господином!" - "О развратница, о любовница, ты увидишь, какие я причиню
тебе мученья! - воскликнул старик. - Клянусь Мессией и девой, если ты
меня не послушаешь и не вступишь в мою веру, я буду тебя пытать всякими
пытками!" - "Клянусь Аллахом, если ты изрежешь мое тело на куски, я не
расстанусь с верой ислама, и, может быть, Аллах великий пошлет мне близ-
кую помощь - он ведь властен в том, что захочет, - ответила девушка. -
Сказали разумные: "Пусть будет беда для тела, но не беда для веры".
И тогда старик кликнул слуг и невольниц и сказал им: "Повалите ее!" И
девушку повалили, и старик без отдыха бил ее жестоким боем, а она звала
на помощь, но не получала помощи. А потом она перестала звать и говори-
ла: "Довольно с меня Аллаха и достаточно!", пока не прерва-
лось у нее дыхание и стали не слышны ее стоны. Когда
же старик утолил гнев своего сердца, он сказал слугам:
"Стащите ее за ноги и бросьте ее на кухне и не кормите
ничем!"
И проклятый проспал эту ночь, а когда настало утро, он потребовал де-
вушку и снова стал ее бить, а потом велел слугам бросить ее на прежнее
место, и они это сделали. И когда остыли на ней побои, она воскликнула:
"Нет бога, кроме Аллаха, Мухаммед - посол Аллаха! Аллах моя опора, и
благой он промыслитель!" А потом она стала взывать о помощи к владыке
нашему Мухаммеду, да благословит его Аллах и да приветствует..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста пятнадцатая ночь
