скрыто для него в неведомом, а знающий скрытое управляет как хочет.
И евнух, войдя к царю аль-Амджаду, поцеловал перед ним землю и подал
ему письмо, передав ему поручение, и царь аль-Амджад взял платок и раз-
вернул его и увидел бумажку, которую раскрыл и прочитал, а поняв ее
смысл, он узнал, что у жены его отца перед глазами измена и она обманула
его отца, царя Камар-аз-Замана.
И царевич разгневался великим гневом и стал порицать женщин за их де-
ла и воскликнул: "Да проклянет Аллах женщин-обманщиц, которым недостает
ума и веры!" - а затем он обнажил меч и сказал евнуху: "О злой раб, и ты
носишь письма, заключающие измену жены твоего господина! Клянусь Алла-
хом, нет в тебе добра, о черный по цвету и по странице твоих грехов [249],
о гадкий по внешности и по гнусной природе!"
И он ударил его мечом по шее и отделил ему голову от тела. И платок с
тем, что в нем было, он положил за пазуху. А потом он вошел к своей ма-
тери и сообщил ей о том, что произошло. И стал ругать и бранить ее, и
сказал: "Все вы одна сквернее другой! Клянусь великим Аллахом, если бы я
не боялся нарушить пристойность по отношению к моему отцу, Камар-аз-За-
ману, и брату, царю аль-Асаду, я бы наверное вошел к ней и отрубил ей
голову, как я отрубил голову ее евнуху". И он вышел от своей матери, ца-
рицы Будур, в крайнем гневе.
А когда до царицы Хаят-ан-Нуфус дошел слух о том, что сделал царевич
с ее евнухом, она стала ругать его и проклинать и задумала против него
козни. А царевич альАмджад провел эту ночь больной от гнева, огорченья и
раздумья, и не были ему сладки ни еда, ни питье, ни сон.
Когда же настало утро, его брат, царь аль-Асад, вышел и сел на прес-
тол своего отца, царя Камар-аз-Замана, чтобы судить людей (а его мать,
Хаят-ан-Нуфус, сделалась больна, услышав, что царь аль-Амджад убил евну-
ха). И царь аль-Асад, воссев в этот день для суда, судил и был справед-
лив и назначал и отставлял и приказывал и запрещал и жаловал и оделял, и
просидел он в помещении суда почти до захода солнца.
А царица Будур, мать царя аль-Амджада, послала за одной старухой из
злокозненных старух и высказала ей то, что таилось в ее сердце. И она
взяла листочек, чтобы написать послание царю аль-Асаду, сыну ее мужа, и
посетовать на силу своей любви к нему и страсти, и написала такие созву-
чия: "От той, кто любовью и страстью убит, тому, чей лучше всех нрав и
вид, в красоте своей превозносящемуся, изнеженностью кичащемуся, отвер-
нувшемуся от ищущих сближения, не желающему близости тех, кто покорен в
унижении, тому, кто суров и кому наскучил влюбленный, которого он изму-
чил, - царю альАсаду, чья превосходная красота и прелесть безукоризненно
чиста, чье лицо как луна сияет, чей лоб ярко блестит и чей свет сверка-
ет. Вот письмо мое к тому, кто от страсти мое тело размягчил и кожу с
костями разлучил. Знай, что терпенье мое ослабело, и не знаю я, что мне
делать; страсть и бессонница меня волнуют и терпенье и покой со мной
враждуют. Печаль и бессонница меня не покидают, и страсть и любовь меня
терзают, а изнурение и хворь не оставляют. Пусть душа моя тебя избавит,
если убить влюбленного тебя позабавит, и пусть Аллах тебя вовек сохранит
и от всякого зла оградит".
И после этих строк она написала такие стихи:
"Рассудило время, чтоб быть в тебя мне влюбленному,
О ты, чья прелесть как лик луны воссияла нам!
Красноречье ты и все прелести собрал в себе,
И в тебе одном, средь творений всех, светит блеск красот.
И согласна я, чтобы стал моим ты мучителем, -
Может, взгляд одни подарить ты мне не откажешься.
Кто умрет, любовью к тебе убитый, лишь тот блажен;
Нету блага в том, кто любви и страсти не ведает!"
И еще она написала такие стихи:
"О Асад, тебе, в любви сгорая, я сетую,
О, сжалься над любящей, тоскою сжигаемой.
Доколе рука любви так будет играть со мной?
Доколе бессонница и думы, и страсть и хворь?
То в море я, то стону от пламени жгучего
В душе, о мечта моя, - вот диво поистине!
Хулитель, оставь укоры! В бегстве ищи себе
От страсти спасения, из глаз проливай слезу.
Как часто в разлуке я кричал от любви: "О смерть!"
Но вопли и выкрики меня не избавили.
Хвораю в разлуке я - ее мне не вынести -
Ты врач, помоги же мне в болезни чем следует.
Упреки, хулители, оставьте и бойтесь вы,
Что может любви болезнь и вам принести конец".
Потом царица Будур пропитала листок с посланием благоухающим мускусом
и завернула его в ленты из своих волос - ленты из иракского шелка с кис-
точками из зерен зеленого изумруда, вышитые жемчугом и драгоценными кам-
нями. И она вручила бумажку старухе и приказала ей отдать ее царю
аль-Асаду, сыну ее мужа, паря Камар-аз-Замана, и старуха отправилась,
чтобы ей угодить, и вошла к царю аль-Асаду в тот же час и минуту.
А когда старуха вошла, он был в одиночестве и взял от нее бумажку с
тем, что в ней было, а старуха простояла некоторое время, ожидая ответа.
И тогда царь альАсад прочитал бумажку и понял, что в ней заключается, а
после того он завернул бумажку в ленты и положил ее За пазуху. И он
разгневался сильным гневом, больше которого не бывает, и стал проклинать
обманщиц женщин. А потом он поднялся и, вынув меч из ножен, ударил ста-
руху по шее и отделил ей голову от тела.
И затем он встал и пошел и, войдя к своей матери, Хаят-ан-Нуфус, уви-
дел, что она лежит на постели, больная после того, что с ней случилось,
из-за царя аль-Амджада. И царь аль-Асад выбранил ее и проклял, и вышел и
встретился со своим братом, царем аль-Амджадом, и рассказал ему обо
всем, что у него было с его матерью, царицей Будур. Он сказал, что убил
старуху, которая принесла ему послание, и воскликнул: "Клянусь Аллахом,
о брат мой, если бы я не стыдился тебя, я бы обязательно сию же минуту
вошел к ней и срубил бы ей голову с плеч".
И брат его, царь аль-Амджад, сказал ему: "Клянусь Аллахом, о брат
мой, со мной случилось вчера, когда я сел на престол царства, то же, что
случилось с тобой сегодня: твоя мать послала мне письмо, содержавшее та-
кие же речи". И он рассказал ему обо всем, что у него случилось с ма-
терью царя аль-Асада, царицей Хаят-ан-Нуфус, и сказал: "Клянусь Аллахом,
о брат мой, если бы я не стыдился тебя, я бы обязательно вошел к ней и
поступил бы с ней так же, как поступил с евнухом".
И они провели остаток этой ночи, разговаривая и проклиная женщин об-
манщиц, и посоветовали друг другу скрывать это дело, чтобы о нем не ус-
лышал их отец, Камар-аз-Заман, и не убил бы обеих женщин. И всю эту
ночь, до утра, они были озабочены.
И когда настало утро, со своим войском прибыл царь с охоты и посидел
немного на престоле царства, а потом он отправился в свой дворец и от-
пустил эмиров идти своей дорогой. И он вошел в свои покои и увидел, что
обе его жены лежат на постели, крайне ослабевшие (а они учинили против
своих сыновей хитрость и сговорились погубить их души, так как они опо-
зорились и боялись оказаться во власти своей оплошности). И когда царь
увидал их в таком положении, он спросил: "Что с вами?" - и женщины под-
нялись и поцеловали ему руку и рассказали ему все дело наоборот, сказав-
ши: "Знай, о царь, что твои сыновья, которые воспитались в твоей милос-
ти, обманули тебя с твоими женами и заставили тебя испытать унижение".
И когда Камар-аз-Заман услышал от своих женщин Эти слова, свет стал
мраком перед лицом его, и он очень разгневался, и от сильного гнева ум
его улетел, и он сказал женам: "Разъясните мне, как это было!"
И царица Будур сказала: "Знай, о царь времени, что твой сын аль-Асад,
сын Хаят-ан-Нуфус, уже несколько дней посылал ко мне и писал мне и соб-
лазнял меня на разврат, и я удерживала его от этого, но он не переста-
вал. И когда ты уехал, он налетел на меня, пьяный, с обнаженным мечом в
руках, и ударил моего слугу и убил его, и сел мне на грудь держа меч в
руках, и я побоялась, что он убьет меня, если я стану ему противиться,
как убил моего слугу, и он удовлетворил со мною свое желание насильно. И
если ты не воздашь ему за меня должное, о царь, я убью себя своей рукой:
нет мне нужды жить в этом мире после такого мерзкого дела!"
А Хаят-ан-Нуфус, плача и рыдая, также рассказала царю подобное тому,
что рассказала его другая жена, Будур..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая, до двухсот двадцати
Когда же настала ночь, дополняющая до двухсот двадцати, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что царица Хаят-ан-Нуфус рассказала
своему мужу, царю Камар-азЗаману, то же самое, что рассказала ему царица
Будур, и сказала: "У меня тоже случилось с твоим сыном альАсадом такое
же", - а потом она принялась плакать и рыдать и воскликнула: "Если ты не
воздашь ему за меня должное, я осведомлю об этом моего отца, царя Арма-
нуса!"
И обе женщины заплакали перед своим мужем, царем Камар-аз-Заманом,
сильным плачем, и когда царь увидел, что его жены обе плачут, и услышал
их речи, он уверился, что это правда, и разгневался сильным гневом,
больше которого не бывает. И, поднявшись, хотел броситься на своих сыно-
вей, чтобы убить их.
И ему повстречался его тесть, царь Арманус, который в эту минуту вхо-
дил, чтобы приветствовать его, узнав, что он вернулся с охоты. И, уви-
дев, что у Камар-аз-Замана в руке обнаженный меч и кровь капает из его
ноздрей от сильного гнева, он спросил, что с ним. И Камар-азЗаман расс-
казал ему все, что случилось из-за его сыновей, аль-Амджада и аль-Асада,
и воскликнул: "Вот я иду к ним, чтобы их убить наихудшим образом и изу-
родовать их самым худшим способом!"
И царь Арманус, его тесть, сказал, тоже разгневавшись на юношей:
"Прекрасно будет то, что ты сделаешь, о дитя мое! Да не благословит Ал-
лах их и всех детей, которые совершают такие поступки со своими отцами.
Но только, дитя мое, говорит сказавший поговорку: "Кто не думает о пос-
ледствиях, тому судьба не друг". Они при всех обстоятельствах твои дети,
и не должно тебе убивать их своей рукой и выпить горечь убийства и рас-
каиваться в их смерти, когда бесполезно будет раскаяние. Пошли одного из
невольников: пусть он их убьет в пустыне, когда их не будет у тебя перед
глазами. Ведь говорится в поговорке: "Быть вдали от любимого лучше мне и
прекраснее - не видит глаз, не печалится сердце".
И, услышав от своего тестя, царя Армануса, такие речи, царь Ка-
мар-аз-Заман счел их правильными. Он вложил меч в ножны и, вернувшись,
сел на престол царства, я позвал своего казначея (а это был дряхлый ста-
рец, сведущий в делах и превратностях судеб) и сказал ему: "Пойди к моим
сыновьям, аль-Амджаду и аль-Асаду, скрути их хорошенько, положи их в
сундук и взвали на мула, а сам садись верхом, выезжай с ними на середину
пустыни и зарежь их, и наполни мне два кувшина их кровью и скорее прине-
си мне". И казначей отвечал: "Слушаю и повинуюсь!"
В тот же час и минуту казначей поднялся и отправился к аль-Амджаду и
аль-Асаду. И он встретил их по дороге, когда они выходили через дворцо-
вый проход, одетые в лучшие платья и одежду, чтобы отправиться к своему
отцу, царю Камар-аз-Заману, и приветствовать его и поздравить с благопо-
лучным возвращением после поездки на охоту. И, увидав юношей, казначей
схватил их и воскликнул: "О дети мои, знайте, что я подневольный раб и
что ваш отец отдал мне приказание. Послушны ли вы приказанию его?" И они
ответили: ("Да!" - и тогда казначей подошел к ним и скрутил их и положил
в сундуки и, взвалив их на спину мула, выехал с ними из города.
И он до тех пор ехал с ними в пустыне, пока не приблизился полдень, и
тогда он остановился в глухом пустынном месте. Сойдя с коня, он снял
сундуки со спины мула и открыл их и вынул оттуда аль-Амджада и альАсада.
И, увидав их, казначей горько заплакал из-за их красоты и прелести, а
