голову к земле, дивясь и не зная, что делать, а потом он поднял голову и
сказал: "Все, что с тобой случилось, - истина, и история с тем юношей
сделала мой разум бессильным. Но я пойду по всем странам и буду искать,
как тебя излечить. Быть может, Аллах сделает твое исцеление делом моих
рук. Но только терпи и не горюй!" Затем Марзуван простился с Будур и по-
желал ей твердости, и вышел от нее, а она говорила такие стихи:
"Твой призрак по душе моей проходит,
Хоть путь далек, шагами посещенных.
Мечты тебя лишь к сердцу приближают,
Как молнию сравнить с очками зорких?
Не будь далек, ты - свет моего глаза:
Когда уйдешь, не будет ему света".
А Марзуван пошел в дом своей матери и проспал эту ночь, а утром он
собрался в путешествие, и поехал и, не переставая, ездил из города в го-
род и с острова на остров в течение целого месяца. И он вступил в город,
называемый ат-Тайраб, и пошел, выведывая у людей новости в надежде, что
найдет лекарство для царевны Будур. И всякий раз, как он входил в город
или проходил по нему, он слышал, что царевну Будур, дочь царя аль-Гайю-
ра, поразило безумие, но, достигши города ат-Тайраба, он услышал весть о
Камар-аз-Замане, сыне царя Шахрамана, что он болен и что его поразило
расстройство и безумие.
И Марзуван, услышав это, спросил, как называется его город, и ему
сказали: "Он находится на островах Халидан, и до них от нашего города
целый месяц пути по морю, а сушею шесть месяцев". И Марзуван сел на ко-
рабль, направлявшийся на острова Халидан, и ветер был для него хорош в
течение месяца, и они подъехали к островам Халидан. Но когда они прибли-
зились и им оставалось только пристать к берегу, вдруг налетел на них
сильный ветер и сбросил мачты и порвал ткань, так что паруса упали в мо-
ре, и перевернулся корабль со всем тем, что в нем было..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто девяносто пятая ночь
Когда же настала сто девяносто пятая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что когда корабль перевернулся со всем тем, что в
нем было, каждый занялся самим собою, а что касается Марзувана, то волны
бросали его, пока не принесли к подножию царского дворца, где был Ка-
мар-аз-Заман.
И по предопределенному велению случилось так, что Это было в тот
день, когда к царю Шахраману собирались вельможи его правления и господа
его царства, чтобы служить ему. И царь Шахраман сидел, а голова его сына
была у него на коленях, и евнух отгонял от него мух. А прошло уже два
дня, как Камар-аз-Заман не разговаривал, не ел и не пил, и сделался он
тоньше веретена.
И везирь стоял у его ног, возле окна, выходящего на море, и он поднял
взор и увидел, что Марзуван близок к гибели из-за больших волн и нахо-
дится при последнем вздохе. И сердце везиря сжалилось над ним, и он по-
дошел к царю и, вытянув к нему шею, сказал: "Я прошу у тебя позволения,
о царь, спуститься во двор и открыть ворота дворца, чтобы спасти челове-
ка, который потонет в море, и вывести его из затруднения к облегчению.
Может быть, Аллах по причине этого освободит твоего сына от того, что с
ним". - "О везирь, - отвечал ему царь, - довольно того, что случилось с
моим сыном из-за тебя и по твоей вине. Может быть, ты вытащишь этого
утопающего и он узнает о наших обстоятельствах и увидит моего сына, ког-
да он в таком положении, и станет злорадствовать надо мною. Но, клянусь
Аллахом, если этот утопающий выйдет из воды и увидит моего сына, уйдет и
станет говорить с кем-нибудь о наших тайнах, я обязательно отрублю тебе
голову раньше, чем ему, так как ты, о везирь, виновник того, что случи-
лось с нами в начале и в конце. Делай же, как тебе вздумается".
И везирь поднялся и открыл потайную дверь дворца, ведшую к морю, и,
пройдя по мосткам двадцать шагов, вышел к морю и увидал, что Марзуван
близок к смерти. И везирь протянул к нему руку и, схватив его за волосы
на голове, потянул за них, и Марзуван вышел из моря в состоянии небытия,
и живот его был полон воды, а глаза выкатились. И везирь подождал, пока
дух вернулся к нему, а затем снял с него одежду и одел его в другую
одежду, а на голову ему он повязал тюрбан из тюрбанов своих слуг, и по-
том он сказал ему:
"Знай, что я был причиною того, что ты спасся и не утонул. Не будь же
причиною моей смерти и твоей смерти..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто девяносто шестая ночь
Когда же настала сто девяносто шестая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что когда везирь сделал с Марзуваном то, что
сделал, он сказал ему: "Знай, что я был причиною того, что ты спасся, не
будь же ты теперь причиною моей смерти и твоей смерти". - "А как так?" -
спросил Марзуван. И везирь сказал: "Ты сейчас поднимешься и пройдешь
между эмирами и везирями, и все они будут молчать, ничего не говоря,
из-за Камар-аз-Замана, сына султана".
И, услышав о Камар-аз-Замане, Марзуван все вспомнил, так как он слы-
шал рассказы о нем в других странах и пришел сюда в поисках его, но он
притворился незнающим и спросил везиря: "А кто такой Камар-аз-Заман?" -
и везирь отвечал ему: ""Это сын султана Шахрамана, и он болен и лежит в
постели; ему нет покоя, и он не ест, не пьет и не спит ни ночью, ни
днем. Он близок к смерти, и мы отчаялись, что он будет жить, и уверились
в его близкой кончине. Берегись же долго глядеть на него и смотреть не
на то место, куда ты ставишь ногу: иначе пропадет твоя и моя душа".
"Ради Аллаха, о везирь, - сказал Марзуван, - я надеюсь, что ты расс-
кажешь мне об этом юноше, которого ты мне описал. В чем причина того,
что с ним?" - "Я не знаю причины, - отвечал везирь, - но только его отец
три года назад просил его, чтобы он женился, а Камараз-Заман отказался,
и отец разгневался на него и заточил его. А наутро юноша стал утверж-
дать, что он спал и видел рядом с собою девушку выдающейся красоты, чью
прелесть бессилен описать язык, и сказал нам, что снял с ее пальца перс-
тень и сам надел его, а ей надел свой перстень. И мы не знаем того, что
скрыто за этим делом. Заклинаю же тебя Аллахом, о дитя мое, когда подни-
мешься со мною во дворец, не смотри на царского сына и иди своей доро-
гой: сердце султана полно гнева на меня".
И Марзуван подумал: "Клянусь Аллахом, это и есть то, что я ищу! А по-
том Марзуван пошел сзади везиря и пришел во дворец, и везирь сел у ног
Намар-Замана, а Марзуван - у того не было другого дела, как идти, пока
он не остановился перед Камар-аз-Заманом и не посмотрел на него. И ве-
зирь умер живьем от страха и стал смотреть на Марзувана и подмигивать
ему, чтобы он шел своей дорогой. Но Марзуван притворился, что не замеча-
ет его, и смотрел на Камараз-Замана. И он убедился и узнал, что это тот,
кого он ищет..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто девяносто седьмая ночь
Когда же настала сто девяносто седьмая ночь, она сказала. "Дошло до
меня, о счастливый царь, что когда
Марзуван посмотрел на Камар-азЗамана и узнал, что это тот, кого он
ищет, он воскликнул: "Слава Аллаху, который сделал его стан подобным ее
стану и его щеку такой, как ее щека, и цвет его лица таким же, как у
нее!"
А Камар-аз-Заман открыл глаза и стал прислушиваться к словам Марзува-
на, и, когда Марзуван увидел, что Камар-аз-Заман прислушивается к его
словам, он проговорил такие стихи:
"Я вижу, взволнован ты и стонешь в тоске своей,
И склонен устами ты красоты хвалить ее.
Любовью охвачен ты иль стрелами поражен?
Так держит себя лишь тот, кто был поражен стрелой.
Меня напои вином ты в чаше, и спой ты мне,
Сулейму и ар-Ребаб и Танум ты помяни.
О, солнце лозы младой - дно кружки звезда его,
Восток-рука кравчего, а запад - уста мои.
Ревную бока ее к одежде ее всегда,
Когда надевает их на тело столь нежное.
И чашам завидую, уста ей целующим,
Коль к месту лобзания она приближает их.
Не думайте, что убит я острым был лезвием, -
Нет, взгляды разящие метнули в меня стрелу.
Когда мы с ней встретились, я пальцы нашел ее
Окрашенными, на кровь дракона похожими,
И молвил: "Меня уж нет, а руки ты красила!
Так вот воздаяние безумным, влюбившимся!"
Сказала она и страсть влила в меня жгучую
Словами любви, уже теперь нескрываемое:
"Клянусь твоей жизнью я, не краской я красила,
Не думай же обвинять в обмане и лжи меня.
Когда я увидела, что ты удаляешься, -
А ты был рукой моей в кистью и пальцами, -
Заплакала кровью я, расставшись, и вытерла
Рукою ее, и кровь мне пальцы окрасила",
И если б заплакать мог я раньше ее, любя,
Душа исцелилась бы моя до раскаянья,
Но раньше заплакала она, в заплакал я
От слез ее и сказал: "Заслуга у первого
Меня не браните вы за страсть и ней - поистине,
Любовью клянусь, по ней жестоко страдаю я.
Я плачу о той, чей лик красоты украсили,
Арабы в персы ей не знают подобия.
Умна как Лукман [231] она, ликом как у Юсуфа,
Ноет как Давид она, как Марьям, воздержана.
А мне - горесть Якова, страданья Юсуфа,
Несчастье Иова и беды Адамовы [232],
Не надо казнить ее! Коль я от любви умру,
Спросите ее: "Как кровь его ты пролить могла?"
И когда Марзуван произнес эту касыду, он низвел на сердце Камараз-За-
мана прохладу и мир, и тот вздохнул и повернул язык во рту и сказал сво-
ему отцу: "О батюшка, позволь этому юноше подойти и сесть со мной ря-
дом..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто девяносто восьмая ночь
Когда же настала сто девяносто восьмая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что Камар-аз-Заман сказал своему отцу: "О ба-
тюшка, пусти этого юношу подойти и сесть со мной рядом". И когда султан
услышал от Камар-аз-Заман эти слова, он обрадовался великой радостью, а
ведь раньше его сердце встревожилось из-за Марзувана, и он задумал в ду-
ше обязательно отрубить ему голову. И теперь он услышал, что его сын за-
говорил, и то, что с ним было, прошло, и он поднялся и привлек к себе
юношу Марзувана и посадил его рядом с Камар-аз-Заманом.
И царь обратился к Марзувану и сказал ему: "Слава Аллаху за твое спа-
сение!" А Марзуван ответил: "До сохранит тебе Аллах твоего сына!" - и
пожелал царю добра. "Из какой ты страны?" - спросил его царь, и он отве-
тил: "С внутренних островов, из земель царя аль-Гайюра, владыки остро-
вов, морей и семи дворцов". И царь Шахраман сказал ему: "Может быть,
твой приход будет благословенным для моего сына и Аллах спасет его от
того, что с ним". - "Если пожелает Аллах великий, будет только одно доб-
ро", - отвечал Марзуван.
А потом он обратился к Камар-аз-Заману и сказал ему на ухо, незаметно
для паря и для вельмож правления: "О господин мой, укрепи свою душу и
сделай свое сердце сильным и прохлади свои глаза. Той, из-за кого ты
стал таким, - не спрашивай, каково ей из-за тебя. Но ты скрыл свою лю-
бовь и заболел, а что до нее, то она объявила о своей любви и все сказа-
ли, что она бесноватая. И теперь она в заточении, и на шее у нее желез-
ная цепь, и она в наихудшем состоянии, но если захочет (Аллах великий,
ваше излеченье будет делом моих рук".
И когда Камар-аз-Заман услышал эти слова, дух вернулся к нему и его
сердце окрепло, и он оживился и сделал знак своему отцу, чтобы тот поса-
дил его, и царь едва не взлетел от радости. Он подошел к сыну и посадил
его, и Камар-аз-Заман сел, а царь махнул платком, так как боялся за сво-
его сына, и все эмиры и везири ушли. И царь положил Камар-аз-Заману две
подушки, и тот сел, облокотившись на них, а царь велел надушить дворец
шафраном, а потом он приказал украсить город и сказал Марзувану: "Кля-
нусь Аллахом, о дитя мое, твое появление счастливо и благословенно", - и
