муна, посмеявшись над его словами и плюнув ему в лицо, сказала: "Что та-
кое эта девушка, про которую ты говоришь? Она только черепок, чтобы мо-
читься! Фу! Фу! Клянусь Аллахом, я думала, что у тебя диковинное дело
или удивительная история, о проклятый! А как же было бы, если бы ты уви-
дел моего возлюбленного! Я сегодня ночью видела такого человека, что,
если бы ты его увидел хоть во сне, ты бы наверное стал расслабленным и у
тебя потекли бы слюни". - "А что за история с этим юношей?" - спросил ее
Дахнаш.
И Маймуна сказала: "Знай, о Дахнаш, что с этим юношей случилось то
же, что случилось с твоей возлюбленной, о которой ты говорил: его отец
много раз приказывал ему жениться, а он отказывался, и когда он не пос-
лушался отца, тот рассердился и заточил его в башне, где я живу. И се-
годня ночью я поднялась и увидала его". - "О госпожа, - сказал Дахнаш, -
покажи мне Этого юношу, чтобы я посмотрел, красивей ли он, чем моя воз-
любленная, царевна Будур, или нет. Я не думаю, что найдется в теперешнее
время подобный моей возлюбленной". - "Ты лжешь, о проклятый, о скверней-
ший из маридов и презреннейший из чертей! - воскликнула ифритка. - Я
уверена, что не найдется подобного моему возлюбленному в этих землях..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до ста восьмидесяти
Когда же настала ночь, дополняющая до ста восьмидесяти, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что ифритка Маймуна сказала ифриту
Дахнашу: "Я уверена, что не найдется подобного моему возлюбленному в
этих землях. Сумасшедший ты, что ли, что сравниваешь свою возлюбленную с
моим возлюбленным?" - "Заклинаю тебя Аллахом, госпожа, полети со мной и
посмотри на мою возлюбленную, а я вернусь с тобою и посмотрю на твоего
возлюбленного", - сказал ей Дахнаш.
И Маймуна воскликнула: "Обязательно, о проклятый, ты ведь коварный
черт! Но я полечу с тобой и ты полетишь со мной только с каким-нибудь
залогом и с условием, что, если твоя возлюбленная, которую ты любишь и
превозносишь сверх меры, окажется лучше моего возлюбленного, о котором я
говорила и которого я люблю и превозношу, - этот залог будет тебе против
меня. Но если окажется лучше мой возлюбленный, - залог будет мне против
тебя".
"О госпожа, - отвечал ей ифрит Дахнаш, - я принимаю от тебя это усло-
вие и согласен на него. Отправимся со мною на острова". - "Нет! Место,
где мой возлюбленный, ближе, чем место твоей возлюбленной, - сказала
Маймуна. - Вот он, под нами. Спустись со мною, чтобы посмотреть на моего
возлюбленного, а потом мы отправимся к твоей возлюбленной".
И Дахнаш сказал: "Внимание и повиновение!" - а затем они спустились
вниз и сошли в круглое помещение, которое было в башне. И Маймуна оста-
новила Дахнаша возле ложа и, протянув руку, подняла шелковое покрывало с
лица Камар-аз-Замана, сына царя Шахрамана, и лицо его заблистало, зас-
веркало, засветилось и засияло. И Маймуна взглянула на него и в тот же
час и минуту обернулась к Дахнашу и воскликнула: "Смотри, о проклятый, и
не будь безобразнейшим из безумцев! Мы - женщины, и он для нас искуше-
ние". [220]
И Дахнаш посмотрел на юношу и некоторое время его разглядывал, а по-
том он покачал головой и сказал Маймуне: "Клянусь Аллахом, госпожа, тебе
простительно, но против тебя остается еще нечто другое: положение женщи-
ны не таково, как положение мужчины. Клянусь Аллахом, поистине твой воз-
любленный более всех тварей сходен с моей возлюбленной по красоте и пре-
лести, блеску и совершенству, и оба они как будто вместе вылиты в форме
красоты".
И когда Маймуна услышала от Дахнаша эти слова, свет стал мраком пред
лицом ее, и она ударила его крылом по голове крепким ударом, который ед-
ва не порешил его, так он был силен. А затем она воскликнула: "Клянусь
светом лика его величия, ты сейчас же отправишься, о проклятый, и
возьмешь твою возлюбленную, которую ты любишь, и быстро принесешь ее в
это место, чтобы мы свели их обоих и посмотрели бы на них, когда они бу-
дут спать вместе, близко друг от друга. И тогда нам станет ясно, который
из них красивее и прекраснее другого. А если ты, о проклятый, сейчас же
не сделаешь того, что я тебе приказываю, я сожгу тебя моим огнем, и за-
кидаю тебя искрами, и разорву тебя на куски, и разбросаю в пустынях, и
сделаю тебя назиданием для оседлого и путешествующего". - "О госпожа, -
сказал Дахнаш, - я обязан сделать это для тебя, но я знаю, что моя воз-
любленная красивее и усладигельнее".
После этого ифрит Дахнаш полетел, в тот же час и минуту, и Маймуна
полетела с ним, чтобы стеречь его, и они скрылись на некоторое время, а
потом оба прилетели, неся ту девушку.
А на ней была венецианская рубашка, тонкая, с двумя Золотыми каемка-
ми, и была она украшена диковинными вышивками, а по краям рукавов были
написаны такие стихи:
Три вещи мешают ей прийти посетить наш дом
(Страшны соглядатаи и злые завистники):
Сиянье чела ее, и звон драгоценностей,
И амбры прекрасный дух, что в складках сокрыт ее.
Пусть скроет чело совсем она рукавом своим
И снимет уборы все, но как же ей с потом быть?
И Дахнаш с Маймуном до тех пор несли эту девушку, пока не опустили ее
и не положили рядом с юношей Камар-аз-Заманом..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто восемьдесят первая ночь
Когда же настала сто восемьдесят первая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что ифрит Дахнаш и ифритка Маймуна до тех пор
несли царевну Будур, пока не опустились и не положили ее рядом с юношей
Камар-аз-Заманом на ложе. И они открыли их лица, и оба более всех людей
походили друг на друга, и были они словно двойники или несравненные брат
и сестра, и служили искушением для богобоязненных, как сказал о них ясно
говорящий поэт:
О сердце, одного красавца не любя,
Теряя разум в ласках и мольбах пред ним;
Полюби красавцев ты всех зараз - и увидишь ты:
Коль уйдет один, так другой придет тотчас к тебе,
А другой сказал:
Глаза мои видели, что двое лежат в пыли,
Хотел бы я, чтоб они на веки легли мои.
И Дахнаш с Маймуном стали смотреть на них, и Дахнаш воскликнул: "Кля-
нусь Аллахом, хорошо, о госпожа! Моя любимая красивей!" - "Нет, мой воз-
любленный красивей! - сказала Маймуна. - Горе тебе, Дахнаш, ты слеп гла-
зами и сердцем и не отличаешь тощего от жирного. Разве сокроется истина?
Не видишь ты, как он красив и прелестен, строен и соразмерен? Горе тебе,
послушай, что я скажу о моем возлюбленном, и если ты искренно любишь ту,
в кого ты влюблен, скажи про нее то, что я скажу о моем любимом".
И Маймуна поцеловала Камар-аз-Замана меж глаз многими поцелуями и
произнесла такую касыду [221].
"Что за дело мне до хулителя, что бранит тебя?
Как утешиться, когда ветка ты, вечно гибкая?
Насурьмлен твой глаз, колдовство свое навевает он,
И любви узритской [222] исхода нет, когда смотрит он.
Как турчанки очи: творят они с сердцем раненым
Даже большее, чем отточенный и блестящий меч.
Бремя тяжкое на меня взвалила любви она,
Но, поистине, чтоб носить рубаху, я слишком слаб.
Моя страсть к тебе, как и знаешь ты, и любовь к тебе
В меня вложена, а любовь к другому - притворство лишь,
Но имей я сердце такое же, как твоя душа,
Я бы не был тонок и худ теперь, как твой гибкий стан,
О луна небес! Всею прелестью и красой ее
В описаниях наградить должно средь других людей.
Все хулители говорили мне: "Кто такая та,
О ком плачешь ты?" - и ответил я: "Опишите!" - им.
О жестокость сердца, ты мягкости от боков ее
Научиться можешь, и, может быть, станешь мягче ты"
О эмир, суров красоты надсмотрщик - глаза твои,
И привратник-бровь справедливости не желает знать.
Лгут сказавшие, что красоты все Юсуф [223] взял себе -
Сколько Юсуфов в красоте твоей заключается!
Я для джиннов страшен, коль встречу их, но когда с тобой
Повстречаюсь я, то трепещет сердце и страшно мне"
И стараюсь я от тебя уйти, опасаясь глаз
Соглядатаев, но доколе мне принуждать себя?
Черны локоны и чело его красотой блестит,
И прекрасны очи, и стан его прям и гибок так".
И, услышав стихи Маймуны о ее возлюбленном, Дахнаш пришел в великий
восторг и до крайности удивился..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто восемьдесят вторая ночь
Когда же настала сто восемьдесят вторая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что когда ифрит Дахнаш услышал стихи Маймуны,
он затрясся от великого восторга и воскликнул: "Поистине, ты хорошо ска-
зала о том, кого ты любишь и прекрасно описала его, и я тоже обязательно
не пожалею стараний и, как могу, скажу что-нибудь о моей возлюбленной".
Потом Дахнаш подошел к девушке Будур, поцеловал ее меж глаз и, пос-
мотрев на Маймуну и на Будур, свою возлюбленную, произнес такую касыду
(а он сам себя не сознавал):
"За любовь к прекрасной хулят меня и бранят они -
Ошибаются, по неведенью ошибаются!
Подари сближенье влюбленному! Ведь поистине,
Если вкусит он расставание, так погибнет он.
Поражен слезами, влюбившись, я, и силен их ток,
И как будто кровь из-под век моих изливается.
Не дивись тому, что испытывал я в любви своей,
Но дивись тому, что был узнан я, когда скрылись вы.
Да лишусь любви я, коль скверное я задумаю!
Пусть любовь наскучит, иль будет сердце неискренно! -
И еще слова поэта:
Опустел их стан и жилища их в долине,
И повержен я, и элодей мой удалился.
Я пьян вином любви моей, и пляшет
В глазах слеза под песнь вожака верблюдов.
Я стремлюсь к счастью и близости, и уверен я,
Что блаженство я лишь в Будур найду счастливой.
Не знаю я, на что из трех стану сетовать,
Перечислю я, вот послушай, я считаю:
На глаза ее меченосные иль на стаи ее,
Что копье несет, иль кудрей ее кольчугу.
Она молвила (а я спрашивал о ней всякого,
Кого встречу я из кочевых и оседлых):
"Я в душе твоей, так направь же взор в ее сторону
И найдешь меня", - и ответил я: "Где дух мой?"
Услышав от Дахнаша эти стихи, Маймуна сказала: "Отлично, о Дахнаш, но
кто из этих двух лучше?" - "Моя возлюбленная Будур лучше, чем твой воз-
любленный", - ответил Дахнаш. И Маймуна воскликнула: "Ты лжешь, прокля-
тый! Нет, мой возлюбленный лучше, чем твоя возлюбленная!" - "Моя возлюб-
ленная лучше", - сказал Дахнаш. И они до тех пор возражали друг другу
словами, пока Маймуна не закричала на Дахнаша и не захотела броситься на
него.
И Дахнаш смирился перед нею и смягчил свои речи и сказал: "Пусть не
будет тяжела для тебя истина! Прекратим твои и мои речи: каждый из нас
свидетельствует, что его возлюбленный лучше, и оба мы отворачиваемся от
слов другого. Нам нужен кто-нибудь, кто установит между нами решение, и
мы положимся на то, что он скажет". - "Я согласна на это", - сказала
Маймуна.
А затем она ударила рукой об землю, и оттуда появился ифрит - кривой,
горбатый и шелудивый, с глазами, прорезанными на лице вдоль, а на голове
у него было семь рогов и четыре пряди волос, которые спускались до пя-
ток. Его руки были как вилы, ноги как мачты, и у него были ногти как
когти льва и копыта как у дикого осла. И когда этот ифрит появился и
увидал Маймуну, он поцеловал перед ней землю, а потом встал, заложив ру-
ки за спину, и спросил: "Что тебе нужно, о госпожа, о дочь царя?" - "О
Кашкаш, - сказала она, - я хочу, чтобы ты рассудил меня с этим проклятым
Дахнашем".
И затем она рассказала ему всю историю, с начала до конца, и тогда
ифрит Кашкаш посмотрел на лицо этого юноши и на лицо той девушки и уви-
дел, что они спят обнявшись и каждый из них положил руку под шею друго-
го, и они сходны по красоте и одинаковы в прелести. И марид Кашкаш пос-
мотрел на них и подивился их красоте и прелести, и, продлив свои взгляды
