лекся, - сказал ювелир, - но это произойдет не в таком опасном месте.
Нет, встреча будет у меня, в том помещении, куда приходила невольница и
ее госпожа. Это тот дом, который она сама себе выбрала, и я хочу свести
вас друг с другом, чтобы вы могли пожаловаться на муки любви, перенесен-
ные вами". - "О господин, - отвечал Али ибн Беккар, - делай что хочешь,
награда тебе у Аллаха! Поступай же так, как найдешь правильным, и не за-
тягивай, чтобы я не умер от этих огорчений!"
И я провел у него эту ночь, развлекая его рассказами, пока не взошел
день и не настало утро", - говорил ювелир..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто шестьдесят третья ночь
Когда же настала сто шестьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что ювелир говорил: "И я провел у него эту
ночь, развлекая его рассказами, пока не взошел день, а потом я совершил
утреннюю молитву, выйдя от него, направился к себе домой. И я успел про-
сидеть лишь немного, пока пришла невольница. Она приветствовала меня, а
я отвечал на ее приветствие и рассказал ей о том, что произошло у меня с
Али ибн Беккаром".
"Знай, - сказала невольница, - что халиф уехал от нас и в нашем доме
нет никого. В нем будет лучше, и мы будем вернее скрыты". - "Твои слова
правильны, но все же тот дом не таков, как этот. Мой дом больше подходит
для нас и лучше нас скроет", - сказал я, и невольница отвечала: "Верное
мнение - твое мнение! Я иду к моей госпоже, чтобы передать ей твой расс-
каз и изложить ей то, что ты говоришь".
И она поднялась и ушла и, придя к своей госпоже, изложила ей весь
разговор, а потом она воротилась в мое жилище и сказала мне: "Дело вышло
так, как ты говорил; приготовь же для нас помещение и ожидай нас". Потом
она вынула из-за пазухи мешок с динарами и сказала: "Моя госпожа тебя
приветствует и говорит тебе: "Возьми Этот мешок и трать из него на все,
что понадобится по обстоятельствам".
И я поклялся, что не возьму ничего из денег, а невольница взяла мешок
и вернулась к своей госпоже, и сказала ей: "О госпожа, он не принял де-
нег, но отдал их мне". И госпожа ее ответила: "Не беда!"
А после ухода невольницы, - говорил ювелир, - я поднялся и пошел в
свой второй дом и переправил туда всю нужную утварь и роскошные ковры, и
перенес в этот дом фарфоровые, стеклянные, серебряные и золотые сосуды.
Я приготовил все, что требовалось из еды и питья, и когда невольница
пришла и увидела, что я сделал, это ей понравилось, и она велела мне
привести Али ибн Беккара. "Его не приведет никто, кроме тебя", - сказал
я ей. И она пошла и привела его в превосходнейшем состоянии, и прелесть
его была светла.
И я встретил его словами: "Добро пожаловать!" - рассказывал ювелир, -
и, усадив его на подходящую скамейку, поставил перед ним немного очищен-
ных цветов в фарфоровых и хрустальных сосудах разного цвета. А потом я
разостлал перед ним скатерть со всякими кушаньями, вид которых расправ-
ляет грудь, и сел с ним разговаривать, чтобы утешить его. Невольница же
ушла и отсутствовала до вечера, а после заката солнца она вернулась, и с
ней была Шамс-ан-Нахар и две служанки, и больше никого. И когда она уви-
дала Али ибн Беккара и Али ибн Беккар увидал ее, он поднялся на ноги и
обнял ее, и она тоже его обняла, и оба упали на землю без сознания и
пролежали с час времени.
А очнувшись, они принялись жаловаться друг другу на мученья разлуки и
потом сидели и разговаривали, ведя ясные, мягкие и нежные речи, и взяли
немного благовоний. И после того они стали благодарить меня за то, что я
сделал, и я спросил их: "Не хотите ли чего-нибудь поесть?" - "Хорошо!" -
отвечали они. И я принес им кушанья, и они ели, пока не насытились, и
вымыли руки.
И я перевел их после того в другое помещение и принес им вина, и они
выпили и опьянели и наклонились друг к другу. И Шамс-ан-Нахар сказала:
"О господин, доверши свою милость - принеси нам лютню или какой-нибудь
музыкальный инструмент, чтобы наша радость стала в этот час полной". -
"На голове и на глазах!" - ответил я и, поднявшись, принес лютню. И
Шамс-ан-Нахар взяла ее и настроила, а потом положила лютню на колени и
искусно ударила по ней, поднимая в душе огорчения и увеселяя печального.
А затем она произнесла такие два стиха:
"Не спал я, как будто бы люблю я бессонницу,
И таю, как будто бы недуг для меня рожден.
Бежит по щеке слеза и жжет, как огнем, ее.
О, если бы знать я мог, расставшись, сойдемся ль мы!"
И затем она принялась петь стихи, так что смутила разум. Пела она
восхитительные стихотворения на разные голоса, и дом едва не плясал от
великого восторга - такие она проявила чудеса в своем пении. И у нас не
осталось ни разума, ни мыслей, и когда мы хорошо уселись и чаши Заходили
между нами, невольница затянула напев и произнесла такие стихи:
"Обещал любимый свиданье мне, и исполнил он
В такую ночь, что за ряд ночей сочту я"
О ночь дивная! - даровал нам рок ей подобную,
А доносчики и хулители не знали,
И любимый спал, мой сжимая стан рукой правою,
И от радости обняла его я левой,
И, обняв его, упивалась я его уст вином,
И достался мне и медовый сок и улей!"
И когда мы утопали в море радости, - говорил ювелир, - вдруг вошла к
нам, вся дрожа, маленькая служанка, и сказала: "О госпожа, подумай, как
тебе уйти: люди окружили нас и настигли, и мы не знаем, какая Этому при-
чина".
Услышав это, я встал испуганный, и вдруг слышу, одна невольница кри-
чит: "Пришла беда!" И стада земля для меня тесна, при всем своем просто-
ре. И я взглянул на ворота, но не нашел там пути. Я подскочил к воротам
соседа и спрятался и увидел, что люди вошли в мой дом, и поднялся вели-
кий шум.
Я подумал тогда, что весть о нас дошла до халифа и он послал на-
чальника стражи, чтобы схватить нас и привести к нему. И я растерялся и
просидел за воротами соседа до полуночи, не имея возможности выйти отту-
да, где я был. И поднялся хозяин дома, и, увидев меня, испугался и по-
чувствовал из-за меня великий страх. Он вышел из дома и подошел ко мне,
держа в руке обнаженный меч, и спросил: "Кто это У нас?" А я ответил
ему: "Я твой сосед, ювелир".
И он узнал меня и повернул назад, а потом принес свет и, подойдя ко
мне, сказал: "О брат мой, нелегко было мне то, что случилось с тобою се-
годня вечером!" "О брат мой, - спросил я его, - осведоми меня, кто был в
моем доме и вошел туда и сломал ворота? Я убежал к тебе и не знаю, как
было дело". И сосед мой ответил: "Воры, которые забрались вчера к нашим
соседям и убили такого-то и забрали его деньги, видели, как ты переносил
свои вещи и принес их в этот дом. Они пришли к тебе, взяли то, что у те-
бя было, и убили твоих гостей".
И мы с моим соседом встали и пошли в мой дом, - говорил ювелир, - и
увидели, что дом пуст и в нем ничего не осталось. И я расстроился и
воскликнул: "Что до вещей, то я не беспокоюсь об их пропаже, даже если
это вещи, которые я одолжил у моих друзей! Не беда: друзья узнают, что я
не виноват, так как мое имущество пропало и дом и разграблен. А вот что
касается Али ибн Беккара и любимицы повелителя правоверных - я боюсь,
что их дело станет известно, и это будет причиной гибели моей души".
И я обернулся к соседу и сказал ему: "Ты мой брат и сосед и покрыва-
ешь мой срам - что же ты мне посоветуешь сделать?" - "Вот что я тебе по-
советую: выжидай! - сказал этот человек. - Те, что вошли в твой дом и
взяли твои деньги, перебили лучший отряд из дворца халифа и отряд людей
от начальника стражи, и правительственные стражники ищут их по всем до-
рогам. Может быть, они их повстречают, и тогда то, что ты хочешь, доста-
нется тебе без труда".
И ювелир, услышав это, вернулся в свой другой дом, где он жил..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто шестьдесят четвертая ночь
Когда же настала сто шестьдесят четвертая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что ювелир, услышав эти слова, вернулся в
свой другой дом, где он жил, и говорил себе: "Со мной случилось то, чего
убоялся Абу-аль-Хасан. Он вот уехал в Басру, а я попался".
И весть эта распространилась среди людей, и люди стали приходить к
нему со всех сторон, и некоторые злорадствовали, а другие оправдывали
его и разделяли его горе. И ювелир жаловался им и не ел и не пил, так
ему было тяжело.
И вот однажды он сидел и горевал, и вдруг вошел к нему один из его
слуг и сказал: "У ворот человек, который Зовет тебя, и я его не знаю".
И ювелир вышел и поздоровался с пришедшим, и оказалось, что этот че-
ловек ему незнаком. "У меня с тобой будет разговор", - сказал этот чело-
век. И ювелир ввел его в дом и спросил: "Что у тебя за разговор?" А че-
ловек ответил: "Пойдем со мной в твой другой дом". - "А разве ты знаешь
мой другой дом?" - спросил ювелир. "Все, что с тобой случилось, мне из-
вестно, - отвечал пришедший, - и еще я знаю нечто такое, чем Аллах об-
легчит твою заботу". И я подумал про себя: "Пойду с ним, куда он хочет".
И мы отправились и пришли к дому, но человек, увидев Этот дом, ска-
зал: "У него нет ни ворот, ни привратника, и в нем нельзя сидеть. Пойдем
в другое место". И этот человек ходил с места на место, и я за ним, пока
не пришла ночь, и я ни о чем его не спрашивал. И он все шел, и я шел с
ним, пока мы не вышли на равнину, и человек говорил мне: "Следуй за
мной!" - и ускорил шаги, а я торопился за ним и укреплял свое сердце,
чтобы идти.
И мы пришли к реке и сели в лодку, и матрос стал грести и переправил
нас на другой берег. И тогда этот человек вышел из лодки, и я вышел за
ним. Он взял меня за руку и повел по улице, на которую я в жизни не за-
ходил, и не знал я, в какой она стороне. А затем человек остановился у
ворот одного дома, открыл их и, войдя, ввел меня с собою и запер ворота
на железный замок. И он провел меня по проходу, и мы вошли к десяти че-
ловекам, которые все были, как один, и это были братья.
И мы приветствовали их, - рассказал ювелир, - и они ответили на наш
привет и велели нам сесть, и мы сели, а я уже погиб от сильной усталос-
ти. Мне принесли розовой воды и обрызгали мне лицо и дали мне выпить ви-
на, а потом мне принесли пищу, и некоторые из этих людей поели со мной
вместе, и я подумал: "Если бы в пище было что-нибудь вредное, они не ели
бы со мной". А когда мы вымыли руки, каждый вернулся на свое место.
И эти люди спросили меня: "Знаешь ли ты нас?" - "Нет, - ответил я, -
я в жизни вас не видел, и даже не видел того, кто привел меня к вам, и
никогда не видывал я этого места". - "Расскажи нам, что с тобою было, и
не лги ни в чем", - сказали они, и я ответил: "Знайте, что мои обстоя-
тельства дивны и дело мое удивительно. Знаете ли вы обо мне что-нибудь?"
- "Да, мы те, что взяли прошлой ночью твои вещи, и мы забрали твоего
друга и ту, что пела с ним", - сказали они. И я воскликнул: "Да опустит
Аллах на вас свой покров! Где мой друг и та, что с ним пела?" И они по-
казали мне рукою в сторону и сказали: "Там, но клянемся Аллахом, о брат
наш, их тайна неизвестна никому из нас, кроме тебя, и с тех пор, как мы
привели их, мы их не видели до сего времени, и мы не спрашивали их, кто
они, так как видели их величие и достоинство. А вот тот человек, который
помешал нам их убить. Расскажи же нам о них истину и можешь не опасаться
за себя и за них".
Услышав эти слова, - говорил ювелир, - я едва не погиб от страха и
ужаса и сказал им: "О братья, знайте, что когда великодушие пропадет,
оно найдется только у вас, и если у меня будет тайна, распространения
которой я буду бояться, ее скроет ваша грудь!" И я стал прибавлять им в
этом смысле, а потом я нашел, что поспешить с рассказом будет полезнее и
лучше, чем скрывать его, и стал им рассказывать обо всем, что мне выпа-
