свое ложе, и приказала невольнице растирать себе ноги, а другим не-
вольницам она велела разойтись по своим местам. И потом она приказала
оставшейся девушке позвать тех, кто был у двери, чтобы они вошли, и во-
шел Масрур и те, кто был с ним, а было их двадцать, с мечами в руках.
Они приветствовали Шамс-ан-Нахар, и она спросила их: "Зачем вы пришли?"
И евнухи ответили: "Повелитель правоверных приветствует тебя. Он стоско-
вался, не видя тебя, и передает тебе, что у него было сегодня торжество
и большое веселье и он хочет, чтобы в завершение радости ты была с ним в
этот час. Ты ли придешь к нему, или он придет к тебе?"
И Шамс-ан-Нахар поднялась и поцеловала землю и сказала: "Слушаю и по-
винуюсь приказу повелителя правоверных!" И затем она велела призвать
надсмотрщиц и девушек и, когда они пришли, сделала вид, что собирается
поступить так, как повелел халиф. А ее помещение было готово для приема
халифа, и она сказала евнухам: "Идите к повелителю правоверных и пере-
дайте ему, что я ожидаю его после того, как приготовлю для него ковры и
нужные вещи".
И евнухи поспешно отправились к повелителю правоверных, а что касает-
ся Шамс-ан-Нахар, то она сняла с себя одежды и, выйдя к своему возлюб-
ленному Али ибн Беккару, прижала его к груди и попрощалась с ним. И он
горько заплакал и сказал: "О госпожа, это прощание - причина моей гибели
и гибели моей души, но я прошу Аллаха, чтобы он наделил меня стойкостью
в любви, которою он испытал меня". - "Клянусь Аллахом, - отвечала
Шамс-ан-Нахар, - никто не подвергнется гибели, кроме меня! Ты выйдешь на
рынок и встретишься с теми, кто тебя утешит, и будешь охранен, и страсть
твоя будет скрыта, а я подвергнусь заботам и тяготам и не найду никого,
кто бы утешил меня, тем более что я обещала халифу встретиться с ним.
Быть может, меня постигнет из-за этого большая опасность, так как я тос-
кую по тебе и люблю тебя и в тебя влюблена и печалюсь о разлуке с тобою.
Каким языком я буду петь и с каким сердцем явлюсь к халифу? Какими сло-
вами буду я беседовать с повелителем правоверных и какими глазами взгля-
ну на место, где тебя нет? Как я буду на пиру, где тебя не будет, и с
удовольствием буду ли я пить вино, когда тебя нет?" И Абу-аль-Хасан ска-
зал ей: "Не смущайся и терпи и не будь небрежна, разделяя трапезу с по-
велителем правоверных сегодня вечером. Не выказывай ему невнимание и
будь стойкой!"
И пока они разговаривали, пришла невольница и сказала: "О госпожа,
пришли слуги халифа!" И Шамс-анНахар поднялась на ноги и сказала не-
вольнице: "Возьми Абу-аль-Хасана и его товарища и отправляйся с ними в
верхнюю светлицу, которая выходит в сад, и оставь их там, пока не насту-
пит темнота, а потом ухитрись какнибудь их вывести".
И невольница взяла их и привела в светлицу и, заперев дверь, ушла
своей дорогой, а они оба сели и стали смотреть в сад.
И вдруг пришел халиф, предшествуемый почти сотнею евнухов с мечами в
руках, и вокруг него было двадцать невольниц, точно луны, и на них были
самые роскошные, какие есть, одежды, и на голове у каждой из них был ве-
нец, окаймленный жемчугами и яхонтами, и все они держали в руках зажжен-
ные свечи. И халиф шел посреди них, а они окружали его со всех сторон, и
перед ним шли Масрур и Афиф и Васиф, а он шествовал среди них, покачива-
ясь.
И Шамс-ан-Нахар и невольницы, бывшие с нею, поднялись и встретили ха-
лифа у ворот сада, целуя перед ним землю, и они до тех пор шли перед
ним, пока не сели на ложе, а невольницы и евнухи, бывшие в саду, все
встали перед ним. И явились прекрасные девушки и прислужницы, неся в ру-
ках зажженные свечи, благовония, курения и музыкальные инструменты, а
царь приказал певицам сесть, и они сели по своим местам. И Шамс-анНахар
пришла и села на скамеечку, рядом с ложем халифа, и стала разговаривать
с ним, и при всем этом Абуаль-Хасан и Али ибн Беккар смотрели и слушали,
а халиф не видел их.
А потом халиф принялся шутить и играть с Шамс-анНахар, и они наслаж-
дались и радовались, и царь велел открыть помещение, и его открыли и
распахнули окна и зажгли свечи, и там стало светло, как днем.
А затем евнухи стали переносить посуду для питья. "И я увидел такую
посуду и такие редкости, - говорил Абу-аль-Хасан, - каких не видывали
мои глаза. Это была посуда из золота, серебра и прочих драгоценных ме-
таллов и камней, которых нет сил описать, и мне даже представлялось, что
я во сне - так я был ошеломлен тем, что видел".
Что же касается Али ибн Беккара, то с того времени, как с ним расста-
лась Шамс-ан-Нахар, он лежал на земле от сильной страсти и любви. А оч-
нувшись, он стал смотреть на эти вещи, которым не найти равных, и сказал
Абу-аль-Хасану: "О брат мой, я боюсь, что халиф нас увидит или узнает о
нас, и больше всего я боюсь за тебя, а что до меня, то про себя я знаю,
что я погиб несомненно, и гибель моя от одной лишь любви и страсти и
чрезмерного увлечения и любовного безумия и оттого, что я расстался с
любимою после сближения. Но я надеюсь, что Аллах освободит нас из этой
западни".
И Али ибн Беккар с Абу-аль-Хасаном до тех пор смотрели на халифа и на
то, как он веселится, пока приготовления к пиру не были закончены. А по-
том халиф обратился к одной из невольниц и сказал: "Подавай, о Гарам,
самую волнующую музыку, какую знаешь". И невольница взяла лютню и, наст-
роив ее, произнесла:
"Сильна бедуинки страсть, родными покинутой,
По иве томящейся и мирте Аравии.
Увидевши путников, огнями любви она
Костер обеспечит им, слезами бурдюк нальет.
И все ж не сильней любви к тому, кого я люблю,
По грешной считает он меня за любовь мою".
И когда Шамс-ан-Нахар услышала эти стихи, она склонилась со скамееч-
ки, на которой сидела, и упала на землю без памяти и исчезла из мира. И
невольницы встали и подняли ее, и когда Али ибн Беккар увидел это из
светлицы, он упал без чувств. И Абу-аль-Хасан сказал: "Поистине, судьба
разделила страсть между вами поровну!"
И когда они разговаривали, вдруг пришла к ним та невольница, что при-
вела их в светлицу, и сказала: "О Абу-альХасан, поднимайся с своим това-
рищем и уходите: мир стал тесен для нас, и боюсь, что халиф узнает про
вас. Если вы не уйдете сей же час, мы умерли!" - "А как может этот моло-
дец уйти со мной, когда у него нет сил встать?" - спросил Абу-аль-Хасан,
и девушка принялась брызгать на Али ибн Беккара розовой водой, и он оч-
нулся от обморока.
И тогда Абу-аль-Хасан поднял его, а невольница его поддерживала, и
они спустились с ним из светлицы и немного прошли. А потом невольница
открыла маленькую железную дверь и вывела через нее Абу-аль-Хасана и Али
ибн Беккара, и они увидели скамейку на берегу Тигра и сели. И невольница
захлопала в ладоши, и к ней подъехал человек в маленьком челноке, и она
сказала ему: "Возьми этих юношей и доставь их на другой берег". И они
сели в челнок. И когда человек начал грести и они отдалились от сада,
Али ибн Беккар посмотрел на дворец халифа, сад и беседку и простился с
ними таким двустишием:
"Прощаясь, протягивал я руку ослабшую -
Другая рука была на сердце, под пеплом,
Последним не будет пусть свидание это нам,
И пищей последнею не будет та пища".
А затем невольница сказала матросу: "Поторопись с ними". И тот стал
грести, ускоряя ход, а невольница была с ними..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто пятьдесят пятая ночь
Когда же настала сто пятьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что матрос стад грести, направляясь к другому бе-
регу, а невольница была с ними. И они пересекли реку в этом месте и пе-
реправились на другой берег и вышли на берег и пошли. И невольница поп-
рощалась с ними и сказала: "Я хотела не расставаться с вами, но я не мо-
гу идти дальше".
И потом невольница вернулась, а что касается Али ибн Беккара, то он
свалился и упал перед Абу-аль-Хасаном и не мог встать. "Это место не на-
дежное, и мы можем опасаться, что погибнем здесь из-за воров и разбойни-
ков и детей беззакония", - сказал ему Абу-аль-Хасан, и Али ибн Беккар
поднялся и немного прошел, но не мог идти.
А у Абу-аль-Хасана были в этой стороне друзья, и он направился к вер-
ному человеку, с которым был дружен, и постучал к нему в дверь. И этот
человек поспешно вышел к нему и, увидя обоих, сказал им: "Добро пожало-
вать!" - и ввел их в свое жилище. Он усадил их и стал с ними разговари-
вать и спросил их, где они были, и Абу-аль-Хасан сказал: "Мы вышли в та-
кое время, так как с одним человеком я вел дела, и за ним остались мои
деньги. До меня дошло, что он хочет уехать с моим добром, и я вышел се-
годня вечером и направился к нему. Я сдружился с этим моим товарищем,
Али ибн Беккаром, и мы пришли сюда, думая, что, может быть, увидим его,
но он спрятался, и мы его не видали. И мы вернулись с пустыми руками без
ничего, и нам было тяжело возвращаться в такое время ночи, и мы не зна-
ли, куда нам пойти, и пришли к тебе, зная твою дружбу и твои прекрасные
обычаи". - "Добро пожаловать, привет вам!" - ответил хозяин дома и пос-
тарался выказать им уважение, и они провели у него остаток ночи.
Когда же настало утро, они вышли от него и продолжали идти, пока не
достигли города. Они вошли в город и прошли мимо дома Абу-аль-Хасана, и
тот принялся заклинать своего друга Ади ибн Беккара и привел его к себе
домой. Они прилегли немного на постель, а проснувшись, Абу-аль-Хасан
приказал своим слугам устлать дом роскошными коврами. И они это сделали.
А потом Абу-аль-Хасан сказал про себя: "Я обязательно должен утешить
юношу и развлечь его, ведь я лучше, чем кто-нибудь другой, знаю, каково
ему".
И Абу-аль-Хасан приказал подать воды для Али ибн Беккара, и принесли
воды, и Али поднялся и совершил омовение и обязательные молитвы, которые
он пропустил за день и за вечер, а потом он сел и стал развлекаться раз-
говором с Абу-аль-Хасаном. И когда Абу-аль-Хасан увидел это, он подошел
к нему и сказал: "О господин, в твоем положении лучше всего тебе ос-
таться сегодня вечером у меня, чтобы расправилась твоя грудь и рассея-
лась охватившая тебя печаль и тоска. Повеселись с нами, - может быть,
горение твоего сердца успокоится". - "Поступай, о брат мой, как тебе
вздумается, - ответил Али ибн Беккар. - Я, во всяком случае, не спасусь
от того, что меня постигло; делай же то, что делаешь".
И Абу-аль-Хасан поднялся и позвал своих слуг и вызвал своих близких
друзей. Он послал за певицами и музыкантами, и, когда они пришли, приго-
товили им кушанья и напитки, и они провели за едой, питьем и весельем
остаток этого дня до вечера. А затем зажгли свечи, и между ними заходили
чаши дружбы и завязалась беседа, и им стало хорошо, и одна из певиц взя-
ла лютню и произнесла:
"Стрелою очей меня поразило время,
И был я сражен, и милых я всех оставил.
Упорствовал рок, и стойкость моя ослабла,
А раньше ведь был я верный всему отгадчик",
И, услышав слова певицы, Али ибн Беккар упал на землю без памяти и
пролежал в обмороке, пока не поднялась заря. Когда же заблистал день,
Али ибн Беккар очнулся и пожелал уйти к себе домой, и Абу-аль-Хасан не
стал его удерживать, боясь плохих последствий. Его слуги привели Али ибн
Беккару мула и посадили его, и он сел, а Абу-аль-Хасан с несколькими
слугами ехал вместе с ним, пока не привез его домой.
Когда же Али ибн Беккар успокоился в своем доме, Абуаль-Хасан просла-
вил Аллаха за спасение из этой западни и сидел с ним, утешая его. Но Али
ибн Беккар не мог владеть собою от сильной страсти и любви. И
Абу-аль-Хасан поднялся и, простившись с ним, ушел в свое жилище..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто пятьдесят шестая ночь
Когда же настала сто пятьдесят шестая ночь, она сказала: "Дошло до
