С 3 июля моя лихорадка больше не повторялась. Но окончательно я опра-
вился лишь через две-три недели...
Так прожил я десять месяцев на этом печальном острове. Мне было ясно,
что никаких возможностей спастись у меня нет. Я был твердо уверен, что
никогда до меня здесь не ступала нога человеческая.
Теперь, когда мое жилье было обнесено крепкой оградой, я решил тща-
тельным образом исследовать остров, чтобы выяснить, нет ли на нем ка-
ких-нибудь новых животных и растений, которые могли бы оказаться полез-
ными.
С 15 июля я начал осмотр. Прежде всего я направился к той маленькой
бухте, где причаливал с моими плотами. В бухту впадал ручей. Пройдя мили
две вверх по его течению, я убедился, что прилив туда не доходит, так
как с этого места и выше вода в ручье оказалась пресной, прозрачной и
чистой. Местами ручей пересох, так как в это время года здесь период
бездождья.
Берега ручья были низкие: ручей протекал по красивым лугам. Кругом
зеленели густые, высокие травы, а дальше, на склоне холма, рос в изоби-
лии табак. Разлив не достигал до этого высокого места, и потому табак
разросся здесь пышными всходами. Там были и другие растения, каких я
раньше никогда не видал; возможно, что, если бы мне были известны их
свойства, я мог бы извлечь из них немалую пользу.
Я искал кассаву, из корня которой индейцы, живущие в жарком климате,
делают хлеб, но не нашел. Зато я видел великолепные экземпляры алоэ и
сахарного тростника. Но я не знал, можно ли приготовить какую-нибудь еду
из алоэ, а сахарный тростник не годился для выделки сахара, так как рос
в диком состоянии.
На другой день, 16-го, я снова побывал в тех местах и прошел немного
дальше - туда, где кончались луга. Там я нашел много разных плодов.
Больше всего было дынь. А по стволам деревьев вились виноградные лозы, и
над головой висели роскошные спелые гроздья. Это открытие и удивило и
обрадовало меня. Виноград оказался очень сладким. Я решил заготовить его
впрок - высушить на солнце и, когда он превратится в изюм, хранить его у
себя в кладовой: изюм так приятен на вкус и полезен для здоровья! Для
этого я собрал возможно больше виноградных гроздьев и развесил их на де-
ревьях.
В этот день я не вернулся домой ночевать - мне захотелось остаться в
лесу. Опасаясь, что ночью на меня нападет какой-нибудь хищник, я, как и
в первый день моего пребывания на острове, вскарабкался на дерево и про-
вел там всю ночь.
Спал я хорошо, а наутро пустился в дальнейший путь. Я прошел еще мили
четыре в прежнем направлении, на север. В конце пути я открыл новую пре-
красную долину. На вершине одного из холмов брал свое начало студеный и
быстрый ручей. Он пробивался к востоку.
Я пошел по долине. Справа и слева возвышались холмы. Все вокруг зеле-
нело, цвело, благоухало. Мне казалось, что я в саду, возделанном руками
человека. Каждый куст, каждое деревцо, каждый цветок были одеты в вели-
колепный наряд. Кокосовые пальмы, апельсиновые и лимонные деревья росли
здесь во множестве, но они были дикие, и лишь на некоторых были плоды. Я
нарвал зеленых лимонов и потом пил воду с лимонным соком. Этот напиток
очень меня освежал и был полезен моему здоровью.
Лишь через три дня я добрался до дому (так я буду теперь называть мою
палатку и пещеру) и с восхищением вспоминал чудесную долину, открытую
мной, представлял себе ее живописное местоположение, ее рощи, богатые
плодовыми деревьями, думал о том, как хорошо она защищена от ветров,
сколько в ней благодатной родниковой воды, и пришел к заключению, что то
место, где я построил себе дом, было выбрано мною неудачно: это одно из
худших мест на всем острове. А придя к такому заключению, я, естествен-
но, начал мечтать, как бы мне переселиться туда, в цветущую зеленую до-
лину, где такое изобилие плодов. Нужно было подыскать в этой долине под-
ходящее место и оградить его от нападения хищников.
Эта мысль долго волновала меня: свежая зелень прекрасной долины так и
манила к себе. Мечты о переселении доставляли мне великую радость. Но,
когда я тщательно обсудил этот план, когда принял в расчет, что теперь
из своей палатки я всегда вижу море и, следовательно, имею хоть ма-
ленькую надежду на благоприятную перемену в моей судьбе, я сказал себе,
что мне ни в коем случае не следует переселяться в долину, со всех сто-
рон закрытую холмами. Ведь может же так случиться, что волны занесут на
этот остров другого горемыку, потерпевшего крушение в море, и, кто бы ни
был этот несчастный, я буду рад ему, как лучшему другу. Конечно, мало
было надежды на такую случайность, но укрыться среди гор и лесов, в глу-
бине острова, вдали от моря, значило навеки заточить себя в этой тюрьме
и до самой смерти забыть всякие мечты о свободе.
И все же я так полюбил мою долину, что провел там почти безвыходно
весь конец июля и устроил себе там другое жилье. Я поставил в долине ша-
лаш, огородил его наглухо крепким двойным частоколом выше человеческого
роста, а промежутки между кольями заложил хворостом; входил же во двор и
выходил со двора по приставной лестнице, как и в моем старом жилище. Та-
ким образом, я и здесь мог не бояться нападения хищных зверей. Мне так
нравилось в этих новых местах, что я проводил там порою по нескольку су-
ток; две-три ночи подряд я спал в шалаше, и мне дышалось гораздо при-
вольнее.
"Теперь у меня на берегу моря есть дом, а в лесу дача", - говорил я
себе. Работы по сооружению этой "дачи" заняли у меня все время до начала
августа.
3 августа я увидел, что развешанные мною гроздья винограда совершенно
высохли и превратились в превосходный изюм. Я тотчас же стал снимать их.
Надо было торопиться, иначе их попортило бы дождем и я лишился бы почти
всех своих зимних запасов, а запасы у меня были богатые: никак не меньше
двухсот очень крупных кистей. Едва только я снял с дерева и отнес в пе-
щеру последнюю кисть, надвинулись черные тучи и хлынул сильнейший дождь.
Он шел безостановочно два месяца: с 14 августа до половины октября. По-
рою это был настоящий потоп, и тогда я не мог выходить из пещеры по нес-
кольку дней.
За это время, к великому моему удовольствию, у меня произошло прира-
щение семейства. Одна из моих кошек давно уже ушла из дому и где-то про-
падала; я думал, что она околела, и мне было жалко ее, как вдруг в конце
августа она вернулась домой и привела трех котят.
С 14 по 26 августа дожди не прекращались, и я почти не выходил из до-
му, так как со времени болезни остерегался попадать под дождь, опасаясь
простуды. Но пока я сидел в пещере, выжидая хорошей погоды, мои запасы
провизии стали подходить к концу, так что два раза я даже рискнул выйти
на охоту. В первый раз я подстрелил козу, а во второй, 26-го, поймал ог-
ромную черепаху, из которой и устроил себе целый обед. Вообще в то время
моя еда распределялась так: на завтрак ветка изюма, на обед кусок козля-
тины или черепашьего мяса (испеченного на угольях, так как, к несчастью,
мне не в чем было жарить и варить), на ужин два или три черепашьих яйца.
Все эти двенадцать дней, пока я прятался в пещере от дождя, я ежед-
невно по два, по три часа занимался земляными работами, так как давно
уже решил увеличить мой погреб. Я копал и копал его все в одну сторону и
наконец вывел ход наружу, за ограду.
Теперь у меня был сквозной ход; я приладил здесь потайную дверь, че-
рез которую мог свободно выходить и входить, не прибегая к приставной
лестнице. Это было, конечно, удобно, но зато не так спокойно, как преж-
де: прежде мое жилье было со всех сторон загорожено, и я мог спать, не
опасаясь врагов; теперь же ничего не стоило пробраться в пещеру: доступ
ко мне был открыт! Не понимаю, впрочем, как я тогда не сообразил, что
бояться мне некого, ибо за все время я не встретил на острове ни одного
животного крупнее козы.
30 сентября. Сегодня печальная годовщина моего прибытия на остров. Я
сосчитал зарубки на столбе, и оказалось, что я живу здесь ровно триста
шестьдесят пять дней!
Посчастливится ли мне когда-нибудь вырваться из этой тюрьмы на свобо-
ду?
Недавно я обнаружил, что у меня осталось очень мало чернил. Надо бу-
дет расходовать их экономнее: до сих пор я вел мои записи ежедневно и
заносил туда всякие мелочи, теперь же буду записывать лишь выдающиеся
события моей жизни.
К этому времени я успел подметить, что периоды дождей здесь совершен-
но правильно чередуются с периодами бездождья, и, таким образом, мог за-
благовременно подготовиться и к дождям и к засухе.
Но свой опыт я приобрел дорогой ценой. Об этом свидетельствует хотя
бы такое событие, случившееся со мною в ту пору. Тотчас же после дождей,
когда солнце перешло в Южное полушарие, я решил, что наступило самое
подходящее время для того, чтобы посеять те скудные запасы риса и ячме-
ня, о которых было сказано выше. Я посеял их и с нетерпением стал ждать
урожая. Но наступили сухие месяцы, в земле не осталось ни капли влаги, и
ни одно зерно не взошло. Хорошо, что я отложил про запас по горсточке
рису и ячменя. Я так и сказал себе: "Лучше не высевать всех семян; ведь
здешний климат мною еще не изучен, и я не знаю наверное, когда следует
сеять и когда собирать урожай". Я очень хвалил себя за эту предосторож-
ность, так как был уверен, что весь мой посев погиб от засухи. Но велико
было мое удивление, когда через несколько месяцев, едва начались дожди,
почти все мои зерна взошли, как будто я только что посеял их!
Покуда рос и созревал мой хлеб, я сделал одно открытие, которое впос-
ледствии принесло мне немалую пользу.
Как только прекратились дожди и погода установилась, то есть прибли-
зительно в ноябре, я отправился на свою лесную дачу. Я не был там нес-
колько месяцев и с радостью убедился, что все осталось по-старому, в том
самом виде, в каком было при мне. Изменилась только ограда, окружавшая
мой шалаш. Она состояла, как известно, из двойного частокола. Ограда бы-
ла цела, но ее колья, для которых я брал росшие поблизости молодые де-
ревца неизвестной мне породы, пустили длинные побеги, совершенно так,
как пускает их ива, если у нее срезать макушку. Я очень удивился, увидев
эти свежие ветви, и мне было чрезвычайно приятно, что моя ограда вся в
зелени. Я подстриг каждое деревцо, чтобы по возможности придать им всем
одинаковый вид, и они разрослись на диво.
Хотя круглая площадь моей дачи имела до двадцати пяти ярдов в диамет-
ре, деревья (так я мог теперь называть мои колья) скоро покрыли ее свои-
ми ветвями и давали такую густую тень, что в ней можно было укрыться от
солнца в любое время дня. Поэтому я решил нарубить еще несколько десят-
ков таких же кольев и вбить их полукругом вдоль всей ограды моего старо-
го дома. Так я и сделал. Я вбил их в землю в два ряда, отступив от стены
ярдов на восемь. Они принялись, и вскоре у меня образовалась живая изго-
родь, которая сначала защищала меня от жары, а впоследствии сослужила
мне и другую, более важную службу.
К этому времени я окончательно убедился в том, что на моем острове
времена года следует разделять не на летний и зимний периоды, а на сухой
и дождливый, причем эти периоды распределяются приблизительно так:
Половина февраля.
Март. Дожди. Солнце стоит в зе-
Половина апреля. ните.
Половина апреля.
Май. Сухо. Солнце перемещает
Июнь. ся к северу.
Июль.
Половина августа.
Половина августа. Дожди. Солнце снова в зе-
Сентябрь. ните.
Половина октября.
Половина октября
Ноябрь. Сухо. Солнце перемещает
Декабрь. ся к югу.
Январь.
Половина февраля.
Дождевые периоды могут быть длиннее и короче-это зависит от ветра, -
но в общем я наметил их правильно. Мало-помалу я убедился на опыте, что
в дождливый период мне очень опасно находиться под открытым небом: это
