Но только на четвертый год я мог позволить себе отделить часть зерна
на еду, да и то лишь самую малость. Дело в том, что у меня пропал почти
весь урожай от первого посева: я неправильно рассчитал время, посеял пе-
ред самой засухой, и многие семена не взошли. Но об этом я расскажу в
своем месте.
Кроме ячменя, у меня, как уже было сказано, выросло двадцать или
тридцать стеблей риса. Рис я убрал так же тщательно, оставив весь первый
сбор на посев. Потом, когда риса накопилось достаточно, я приготовлял из
него не то чтобы хлеб (мне не в чем было его печь), а, скорее, лепешки,
заменявшие хлеб. Впрочем, еще через некоторое время я придумал способ
печь настоящий хлеб.
Но возвращаюсь к моему дневнику.
14 апреля. Ограда была совсем кончена и завалена снаружи землей. Я
заделал наглухо вход, так как решил, что ради безопасности буду входить
и выходить по приставной лестнице, чтобы снаружи нельзя было догадаться,
что за оградой спрятано человечье жилье.
16 апреля. Кончил лестницу. Перелезаю через стену и всякий раз подни-
маю лестницу за собой. Теперь я огорожен со всех сторон. В моей крепости
довольно просторно, и проникнуть в нее можно только через стену.
Однако на другой же день после того, как я окончательно заделал огра-
ду, случилось одно событие, которое страшно напугало меня; весь мой труд
чуть не пошел прахом, да и сам я едва уцелел.
Вот как было дело.
Я чем-то занимался в ограде, за палаткой, у самого входа в пещеру,
как вдруг с потолка пещеры, у края, как раз над моей головой, посыпалась
земля, и передние сваи поставленные мною для укрепления свода, подломи-
лись с ужасным треском. Я очень испугался, но не понял, что произошло.
Мне почудилось, что свод обвалился из-за рыхлости почвы, как это бывало
и раньше.
"Если я останусь тут, внутри ограды, - подумал я, - я буду засыпан
этим новым обвалом. Нужно бежать отсюда, чтобы на меня не обрушилась го-
ра!"
Я схватил лестницу и перелез через стену.
Но не успел я сойти на землю, как мне стало ясно, что на этот раз
причиной обвала было землетрясение. Земля колебалась у меня под ногами,
и в течение нескольких минут было три таких сильных толчка, что рассыпа-
лось бы в прах самое крепкое здание. Я видел, как от скалы, стоявшей у
моря, оторвалась верхушка и рухнула с таким грохотом, какого я в жизнь
свою не слыхал.
Все море страшно бурлило и пенилось; мне думается, что в море подзем-
ные толчки были даже сильнее, чем на острове.
Ни о чем подобном я и не слыхивал раньше и теперь был изумлен и взбу-
доражен. От колебаний земли со мной сделалась морская болезнь, как от
корабельной качки. У меня началась тошнота. Мне казалось, что я умираю.
В это время со страшным грохотом обвалился утес. Ко мне вернулось
сознание, и мне пришла в голову ужасная мысль: что будет со мной, если
на мою палатку обрушится гора и навсегда похоронит мои вещи, мою прови-
зию - все, без чего я не могу здесь прожить? И сердце снова замерло.
После третьего толчка наступило затишье. Я стал приходить в себя, по-
чувствовал себя гораздо бодрее, но все-таки у меня не хватило храбрости
вернуться домой. Долго еще в глубоком унынии сидел я на земле, не зная,
на что решиться, что предпринять.
Между тем небо покрылось тучами, потемнело, как перед дождем. Подул
ветерок, сначала слабый, почти незаметный, потом сильней и сильней, и
через полчаса налетел ураган. Море запенилось, закипело и стало с беше-
ным ревом биться о берега. Деревья вырывало с корнями. Так продолжалось
часа три. Никогда не видал я такой яростной бури. Потом буря стала по-
немногу стихать. Часа через два наступила полная тишина, и тотчас же по-
лил обильный дождь.
Весь следующий день, 18 апреля, я просидел дома, так как дождь шел не
переставая. Понемногу я успокоился и начал трезво обдумывать свое поло-
жение. Я рассуждал так. Жить в пещере я уже не могу, это очень опасно:
раз на острове случаются землетрясения, рано или поздно гора непременно
обвалится, и я буду заживо погребен; надо, значит, перенести палатку ку-
да-нибудь на открытое место. А чтобы обезопасить себя от нападения дика-
рей и зверей, придется снова строить высокую стену.
Два следующих дня, 19-е и 20-е, я с утра до вечера подыскивал новое
место для жилья. Понемногу мне стало ясно, что на переселение потребует-
ся очень много времени и что пока все равно придется мириться с опас-
ностью обвала, так как жить в неогороженном месте еще страшнее. Все-таки
я думал взяться, не теряя времени, за постройку ограды на новом месте,
чтобы впоследствии, когда она будет закончена, перенести в нее свою па-
латку. 21 апреля я окончательно решил приняться за дело.
С 22 по 27 апреля. Все утро 22-го я думал о том, как осуществить мой
план. Главное затруднение заключалось в недостатке инструментов. У меня
было три больших топора и множество маленьких (мы везли их для меновой
торговли), но все они давно уже зазубрились и притупились, так как мне
постоянно приходилось рубить очень твердые суковатые деревья. Правда, у
меня было точило, но одному человеку с этим точилом нельзя было спра-
виться, так как нужно было кому-нибудь приводить камень в движение.
Я думаю, ни один государственный муж, ломая голову над важным полити-
ческим вопросом, не тратил столько умственных сил, сколько потратил я,
размышляя над великой задачей: как вертеть мое точило без участия рук.
В конце концов я смастерил такое колесо, которое при помощи ремня
приводилось в движение ногой и вращало точильный камень, оставляя сво-
бодными обе руки. Над этим приспособлением я провозился целую неделю.
Примечание. До тех пор я никогда не видал точила с ножным приводом, а
если и видел, то не рассматривал, как оно устроено; но впоследствии я
убедился, что в Англии такие точила очень распространены, только там то-
чильный камень обыкновенно бывает поменьше, чем был у меня: мой был
очень велик и тяжел.
28 и 29 апреля. И сегодня и вчера целый день точил инструменты; мой
снаряд для вращения точильного камня действует отлично.
30 апреля. Сегодня заметил, что у меня осталось очень мало сухарей.
Нужно соблюдать строгую бережливость. Пересчитал все мешки и решил
съедать не более одного сухаря в день. Это печально, но ничего не поде-
лаешь.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Робинзон достает вещи с корабля, потерпевшего крушение. - Он тща-
тельно исследует остров. Болезнь и тоска
1 мая. Сегодня утром во время отлива я заметил на берегу какой-то
большой предмет, издали похожий на бочонок. Пошел посмотреть, и оказа-
лось, что это действительно бочонок.
Тут же были разбросаны обломки корабля. Должно быть, все это выброше-
но на берег бурей. Я глянул в ту сторону, где торчал остов корабля, и
мне показалось, что он выступает над водой больше обыкновенного.
В бочонке был порох, поврежденный водой: он весь промок и затвердел.
Тем не менее я выкатил бочонок повыше, чтобы его не унесло в море, а сам
по оголившейся отмели направился к остову корабля - посмотреть, не най-
дется ли там еще чего-нибудь пригодного для меня.
Подойдя ближе, я заметил, что положение корабля как-то странно изме-
нилось. Уже давно его корма совершенно откололась от него, но теперь она
была отброшена в сторону, и волны разбили ее на куски. Носовая же часть
корабля, которой прежде он почти зарывался в песок, поднялась по крайней
мере на шесть футов. Кроме того, со стороны палубы корма была занесена
песком, и с этой же стороны, по направлению к берегу, образовалась пес-
чаная отмель, так что теперь я мог вплотную подойти к кораблю. Раньше
еще за четверть мили до него начиналась вода, и, как помнит читатель,
мне приходилось пускаться вплавь. Я долго не мог понять, отчего же так
переменилось положение корабля, но потом догадался, что это произошло
вследствие землетрясения.
Землетрясение до такой степени разбило и раскололо корабль, что к бе-
регу стало ежедневно прибивать ветром и течением разные вещи, которые
вода уносила из открытого трюма.
Происшествие с кораблем поглотило все мои мысли. Я и думать забыл о
моем намерении переселиться на новое место. Весь следующий день я приду-
мывал, как бы мне проникнуть во внутренние помещения корабля. Задача бы-
ла не из легких, так как все они оказались забиты песком. Но это меня не
смущало: я уже научился никогда не отступать перед трудностями и ни в
чем не отчаиваться. Я стал растаскивать корабль по частям, так как хоро-
шо понимал, что мне в моем положении всякая рухлядь может оказаться по-
лезной.
3 мая. Захватил с собою пилу и попытался перепилить уцелевшие части
кормы, но пришлось прекратить работу, так как начался прилив.
4 мая. Удил рыбу, но неудачно; все попадалась такая, которая не го-
дится в пищу. Это мне надоело, и я хотел было уходить, но, закинув удоч-
ку в последний раз, поймал небольшого дельфина. Удочка у меня само-
дельная: лесу я смастерил из пеньки от старой веревки, а крючки сделал
из проволоки, так как настоящих рыболовных крючков у меня нет. И все же
на мою удочку ловилось иногда столько рыбы, что я мог есть ее досыта. Ел
я рыбу в сушеном виде, провяливая ее на солнце.
5 мая. Работал на корабле. Подпилил бимс, отодрал от палубы три
большие сосновые доски, связал их вместе и, дождавшись прилива, поплыл
на плоту к берегу.
24 мая. Все еще работаю на корабле. Многие вещи в трюме были сдвинуты
очень тесно, теперь я раздвинул их ломом, и с первым же приливом они
всплыли наверх: несколько бочонков и два матросских сундука. К сожале-
нию, их угнало в море, так как ветер дул с берега. Но сегодня ветер пе-
ременился, и волны выбросили на берег большой бочонок с остатками бра-
зильской свинины, которая, впрочем, была несъедобна, так как в бочонок
попало много соленой воды и песку.
16 июня. Нашел на берегу большую черепаху. Раньше я никогда не видал
здесь черепах.
/7 июня. Испек черепаху на угольях. Нашел в ней до шестидесяти яиц.
Никогда в жизни я, кажется, не ел такого вкусного мяса! Неудивительно:
до нынешнего дня моя мясная пища на острове состояла только из козлятины
да птицы.
18 июня. С утра до вечера льет дождь, я не выхожу из дому. Весь день
меня сильно знобит, хотя, насколько мне известно, в здешних местах не
бывает холодных дождей.
19 июня. Все еще нездоровится: дрожу от холода, точно зимой.
20 июня. Всю ночь не сомкнул глаз: головная боль и лихорадка.
21 июня. Совсем худо! Боюсь расхвораться и потерять силы. Что тогда
будет со мной?
22 июня. Сегодня мне стало как будто лучше, но не знаю, надолго ли.
24 июня. Гораздо лучше.
25 июня. Сильная лихорадка. Семь часов подряд меня бросало то в хо-
лод, то в жар. Кончилось испариной и полуобморочным состоянием.
26 июня. Мне легче. Так как у меня вышел весь запас мяса, я должен
был пойти на охоту, хотя и чувствовал страшную слабость. Убил козу, с
большим трудом дотащил ее до дому, испек кусочек на угольях и съел.
Очень хотелось сварить супу, но у меня нет ни кастрюли, ни горшка.
27 июня. Опять лихорадка, такая сильная, что я весь день пролежал без
еды и питья. Я умирал от жажды, но не мог встать и пойти за водой.
28 июня. Ночью томился от жажды, но ни в палатке, ни в пещере не было
ни капли воды, и мне пришлось промучиться до утра. Только под утро уда-
лось заснуть. Приготовил себе лекарство: табачную настойку и ром. Принял
его, и меня стало тошнить. Но все же немного полегчало.
30 июня. Я чувствовал себя здоровым весь день. Не знобило. Выходил с
ружьем, но ненадолго: побоялся заходить далеко. Пообедал черепашьими яй-
цами, которые съел с аппетитом.
Вечером повторил прием того же лекарства, которое помогло мне вчера.
И все же на другой день, 1 июля, мне опять стало худо: меня опять
знобило, хотя на этот раз меньше, чем прежде.
