как легко там за какие-нибудь безделушки - за бусы, ножи, ножницы, топо-
ры или зеркальца - приобрести золотой песок и слоновую кость.
Они всегда слушали меня с большим интересом и подолгу обсуждали то,
что я рассказывал им.
Однажды пришли ко мне трое из них и, взяв с меня слово, что весь наш
разговор останется в тайне, сказали:
- Вы говорите, что там, где вы были, можно легко достать целые груды
золотого песку и других драгоценностей. Мы хотим снарядить корабль в
Гвинею за золотом. Согласны ли вы поехать в Гвинею? Вам не придется
вкладывать в это предприятие ни гроша: мы дадим вам все, что нужно для
обмена. За ваш труд вы получите свою долю прибыли, такую же, как и каж-
дый из нас.
Мне следовало бы отказаться и надолго остаться в плодородной Брази-
лии, но, повторяю, я всегда был виновником собственных несчастий. Мне
страстно захотелось испытать новые морские приключения, и голова у меня
закружилась от радости.
В юности я был не в силах побороть свою любовь к путешествиям и не
послушал добрых советов отца. Так и теперь я не мог устоять против соб-
лазнительного предложения моих бразильских друзей.
Я ответил им, что охотно поеду в Гвинею, с тем, однако, условием,
чтобы во время моего путешествия они присмотрели за моими владениями и
распорядились ими по моим указаниям в случае, если я не вернусь.
Они торжественно обещали выполнить мои пожелания и скрепили наш дого-
вор письменным обязательством. Я же, со своей стороны, сделал завещание
на случай смерти: все свое движимое и недвижимое имущество я завещал
португальскому капитану, который спас мне жизнь. Но при этом я сделал
оговорку, чтобы часть капитала он отправил в Англию моим престарелым ро-
дителям.
Корабль был снаряжен, и мои компаньоны, согласно условию, нагрузили
его товаром.
И вот еще раз - в недобрый час! - 1 сентября 1659 года я ступил на
палубу корабля. Это был тот самый день, в который восемь лет назад я
убежал из отцовского дома и так безумно загубил свою молодость.
На двенадцатый день нашего плавания мы пересекли экватор и находились
под семью градусами двадцатью двумя минутами северной широты, когда на
нас неожиданно налетел бешеный шквал. Он налетел с юго-востока, потом
стал дуть в противоположную сторону и, наконец, подул с северо-востока -
дул непрерывно с такой ужасающей силой, что в течение двенадцати дней
нам пришлось, отдавшись во власть урагана, плыть, куда гнали нас волны.
Нечего говорить, что все эти двенадцать дней я ежеминутно ждал смер-
ти, да и никто из нас не думал, что останется в живых.
Однажды ранним утром (ветер все еще дул с прежней силой) один из мат-
росов крикнул:
- Земля!
Но не успели мы выбежать из кают, чтобы узнать, мимо каких берегов
несется наше несчастное судно, как почувствовали, что оно село на мель.
В тот же миг от внезапной остановки всю нашу палубу окатило такой неис-
товой и могучей волной, что мы принуждены были тотчас же скрыться в каю-
тах.
Корабль так глубоко засел в песке, что нечего было и думать стащить
его с мели. Нам оставалось одно: позаботиться о спасении собственной
жизни. У нас были две шлюпки. Одна висела за кормой; во время шторма ее
разбило и унесло в море. Оставалась другая, но никто не знал, удастся ли
спустить ее на воду. А между тем размышлять было некогда: корабль мог
каждую минуту расколоться надвое.
Помощник капитана бросился к шлюпке и с помощью матросов перебросил
ее через борт. Мы все, одиннадцать человек, вошли в шлюпку и отдались на
волю бушующих волн, так как, хотя шторм уже поутих, все-таки на берег
набегали громадные волны и море по всей справедливости могло быть назва-
но бешеным.
Наше положение стало еще более страшным: мы видели ясно, что шлюпку
сейчас захлестнет и что нам невозможно спастись. Паруса у нас не было, а
если б и был, он оказался бы совершенно бесполезным для нас. Мы гребли к
берегу с отчаянием в сердце, как люди, которых ведут на казнь. Мы все
понимали, что, едва только шлюпка подойдет ближе к земле, прибой тотчас
же разнесет ее в щепки. Подгоняемые ветром, мы налегли на весла,
собственноручно приближая свою гибель.
Так несло нас мили четыре, и вдруг разъяренный вал, высокий, как го-
ра, набежал с кормы на нашу шлюпку. Это был последний, смертельный удар.
Шлюпка перевернулась. В тот же миг мы очутились под водой. Буря в одну
секунду раскидала нас в разные стороны.
Невозможно описать то смятение чувств и мыслей, которые я испытал,
когда меня накрыла волна. Я очень хорошо плаваю, но у меня не было сил
сразу вынырнуть из этой пучины, чтобы перевести дыхание, и я чуть не за-
дохся. Волна подхватила меня, протащила по направлению к земле, разби-
лась и отхлынула прочь, оставив меня полумертвым, так как я наглотался
воды. Я перевел дух и немного пришел в себя. Увидев, что земля так близ-
ко (гораздо ближе, чем я ожидал), я вскочил на ноги и с чрезвычайной по-
спешностью направился к берегу. Я надеялся достичь его, прежде чем набе-
жит и подхватит меня другая волна, но скоро понял, что мне от нее не уй-
ти: море шло на меня, как большая гора; оно нагоняло меня, как свирепый
враг, с которым невозможно бороться. Я и не сопротивлялся тем волнам,
которые несли меня к берегу; но чуть только, отхлынув от земли, они ухо-
дили назад, я всячески барахтался и бился, чтобы они не унесли меня об-
ратно в море.
Следующая волна была огромна: не меньше двадцати или тридцати футов
вышиной. Она похоронила меня глубоко под собою. Затем меня подхватило и
с необыкновенной быстротой помчало к земле. Долго я плыл по течению, по-
могая ему изо всех сил, и чуть не задохся в воде, как вдруг почувство-
вал, что меня несет куда-то вверх. Вскоре, к моему величайшему счастью,
мои руки и голова оказались над поверхностью воды, и хотя секунды через
две на меня налетела другая волна, но все же эта краткая передышка при-
дала мне силы и бодрости.
Новая волна опять накрыла меня с головою, но на этот раз я пробыл под
водой не так долго. Когда волна разбилась и отхлынула, я не поддался ее
натиску, а поплыл к берегу и вскоре снова почувствовал, что у меня под
ногами земля.
Я постоял две-три секунды, вздохнул всей грудью и из последних сил
бросился бежать к берегу.
Но и теперь я не ушел от разъяренного моря: оно снова пустилось за
мной вдогонку. Еще два раза волны настигали меня и несли к берегу, кото-
рый в этом месте был очень отлогим.
Последняя волна с такой силой швырнула меня о скалу, что я потерял
сознание.
Некоторое время я был совершенно беспомощен, и, если бы в ту минуту
море снова успело налететь на меня, я непременно захлебнулся бы в воде.
К счастью, ко мне вовремя вернулось сознание. Увидев, что сейчас меня
снова накроет волна, я крепко уцепился за выступ утеса и, задержав дыха-
ние, старался переждать, пока она схлынет.
Здесь, ближе к земле, волны были не такие огромные. Когда вода схлы-
нула, я опять побежал вперед и очутился настолько близко к берегу, что
следующая волна хоть и окатила меня всего, с головой, но уже не могла
унести в море.
Я пробежал еще несколько шагов и почувствовал с радостью, что стою на
твердой земле. Я стал карабкаться по прибрежным скалам и, добравшись до
высокого бугра, упал на траву. Здесь я был в безопасности: вода не могла
доплеснуть до меня.
Я думаю, не существует таких слов, которыми можно было бы изобразить
радостные чувства человека, восставшего, так сказать, из гроба! Я стал
бегать и прыгать, я размахивал руками, я даже пел и плясал. Все мое су-
щество, если можно так выразиться, было охвачено мыслями о моем счастли-
вом спасении.
Но тут я внезапно подумал о своих утонувших товарищах. Мне стало жаль
их, потому что во время плавания я успел привязаться ко многим из них. Я
вспоминал их лица, имена. Увы, никого из них я больше не видел; от них и
следов не осталось, кроме трех принадлежавших им шляп, одного колпака да
двух непарных башмаков, выброшенных морем на сушу.
Посмотрев туда, где стоял наш корабль, я еле разглядел его за грядою
высоких волн - так он был далеко! И я сказал себе: "Какое это счастье,
великое счастье, что я добрался в такую бурю до этого далекого берега!"
Выразив такими словами свою горячую радость по случаю избавления от
смертельной опасности, я вспомнил, что земля может быть так же страшна,
как и море, что я не знаю, куда я попал, и что мне необходимо в самом
непродолжительном времени тщательно осмотреть незнакомую местность.
Как только я подумал об этом, мои восторги тотчас же остыли: я понял,
что хоть я и спас свою жизнь, но не спасся от несчастий, лишений и ужа-
сов. Вся одежда моя промокла насквозь, а переодеться было не во что. У
меня не было ни пищи, ни пресной воды, чтобы подкрепить свои силы. Какое
будущее ожидало меня? Либо я умру от голода, либо меня растерзают лютые
звери. И, что всего печальнее, я не мог охотиться за дичью, не мог обо-
роняться от зверей, так как при мне не было никакого оружия. Вообще при
мне не оказалось ничего, кроме ножа да жестянки с табаком.
Это привело меня в такое отчаяние, что я стал бегать по берегу взад и
вперед как безумный.
Приближалась ночь, и я с тоской спрашивал себя: "Что ожидает меня,
если в этой местности водятся хищные звери? Ведь они всегда выходят на
охоту по ночам".
Неподалеку стояло широкое, ветвистое дерево. Я решил взобраться на
него и просидеть среди его ветвей до утра. Ничего другого не мог я при-
думать, чтобы спастись от зверей. "А когда придет утро, - сказал я себе,
- я успею поразмыслить о том, какой смертью мне суждено умереть, потому
что жить в этих пустынных местах невозможно".
Меня мучила жажда. Я пошел посмотреть, нет ли где поблизости пресной
воды, и, отойдя на четверть мили от берега, к великой моей радости,
отыскал ручеек.
Напившись и положив себе в рот табаку, чтобы заглушить голод, я воро-
тился к дереву, влез на него и устроился в его ветвях таким образом,
чтобы не свалиться во сне. Затем срезал недлинный сук и, сделав себе ду-
бинку на случай нападения врагов, уселся поудобнее и от страшной уста-
лости крепко уснул.
Спал я сладко, как не многим спалось бы на столь неудобной постели, и
вряд ли кто-нибудь после такого ночлега просыпался таким свежим и бод-
рым.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Робинзон на необитаемом острове. - Он добывает вещи с корабля и стро-
ит себе жилье
Проснулся я поздно. Погода была ясная, ветер утих, море перестало
бесноваться.
Я взглянул на покинутый нами корабль и с удивлением увидел, что на
прежнем месте его уже нет. Теперь его прибило ближе к берегу. Он очутил-
ся неподалеку от той самой скалы, о которую меня чуть не расшибло вол-
ной. Должно быть, ночью его приподнял прилив, сдвинул с мели и пригнал
сюда. Теперь он стоял не дальше мили от того места, где я ночевал. Вол-
ны, очевидно, не разбили его: он держался на воде почти прямо.
Я тотчас же решил пробраться на корабль, чтобы запастись провизией и
разными другими вещами.
Спустившись с дерева, я еще раз осмотрелся кругом. Первое, что я уви-
дел, была наша шлюпка, лежавшая по правую руку, на берегу, в двух милях
отсюда - там, куда ее швырнул ураган. Я пошел было в том направлении, но
оказалось, что прямой дорогой туда не пройдешь: в берег глубоко вреза-
лась бухта, шириною в полмили, и преграждала путь. Я повернул назад, по-
тому что мне было гораздо важнее попасть на корабль: я надеялся найти
там еду.
После полудня волны совсем улеглись, и отлив был такой сильный, что
четверть мили до корабля я прошел по сухому дну.
Тут снова у меня заныло сердце: мне стало ясно, что все мы теперь бы-
ли бы живы, если бы не испугались бури и не покинули свой корабль. Нужно
было только выждать, чтобы шторм прошел, и мы благополучно добрались бы
