все-таки мы оставались на якоре еще целые сутки.
На следующий день рано утром мы увидели, что к кораблю плывут два че-
ловека. Оказалось, это двое из тех пятерых, которых мы оставили на ост-
рове.
- Возьмите нас с собою! - кричали они. - Уж лучше повесьте нас, но не
оставляйте на острове! Там все равно убьют нас.
В ответ на их просьбу капитан заявил им, что не может взять их без
моего разрешения. В конце концов, заставив их дать торжественную клятву,
что они исправятся и будут вести себя смирно, мы приняли их на корабль.
Так как вскоре начался прилив, на берег была послана шлюпка с вещами,
которые я обещал поселенцам. К этим вещам капитан присоединил, по моей
просьбе, сундук, набитый всевозможной одеждой. Они приняли этот подарок
с большой признательностью.
Нужно сказать, что, прощаясь с изгнанниками, я дал им слово, что не
забуду о них и что, если только в каком-нибудь порту мы встретим ко-
рабль, путь которого будет лежать мимо моего острова, я попрошу капитана
того корабля зайти за ними и доставить их в родные края.
Когда я покидал этот остров, я взял с собой на память большую остро-
конечную шапку, собственноручно сшитую мною из козьего меха, зонтик и
одного из моих попугаев.
Не забыл я взять и деньги, но они так долго лежали у меня без упот-
ребления, что совсем потускнели. Только после основательной чистки можно
было увидеть, что они серебряные. Захватил я также и золотые монеты,
найденные мною на разбитом испанском корабле.
Как я установил впоследствии по корабельному журналу, мой отъезд сос-
тоялся 19 декабря 1686 года. Таким образом, я прожил на острове двадцать
восемь лет два месяца и девятнадцать дней.
Ветер был попутный. Корабль мчался на всех парусах. Мне было радостно
думать, что с каждой минутой я все ближе к родным берегам. Когда же на-
конец показались в туманной дали белые скалы родины, которую я не видел
столько лет, я чуть с ума не сошел от волнения и восторга. Я то и дело
подбегал к капитану и кричал ему: "Скорее! Скорее!"
Как только мы бросили якорь, я простился со всеми моими попутчиками и
в сопровождении верного Пятницы поспешил в тот город, где прошло мое
детство. Родителей я уже не чаял видеть в живых. Ведь даже в ту далекую
пору, когда я впервые отправлялся в чужие края, они были так слабы и
стары, а с той поры прошли десятки лет!
Вот и наша улица, вот и старый дом, который я так безрассудно поки-
нул. С изумлением встретили меня обитатели этого дома, когда я, взволно-
ванный до слез, сообщил им, кто я такой. В первую минуту мне не повери-
ли, но, когда убедились, что я действительно Робинзон Крузо, меня чуть
не задушили в объятиях. Особенно обрадовались мне мои сестры и их дети -
мальчики и девочки, которые прежде никогда не видали меня. Все давно
считали, что я умер, и теперь смотрели на меня, как на чудо, словно я
воскрес из могилы.
После первых родственных приветствий все стали шумно расспрашивать,
где я пропадал столько лет, что я видел в заморских краях, какие были у
меня приключения, и кто такой Пятница, и откуда взялась у меня диковин-
ная остроконечная шапка, и почему у меня такие длинные волосы и такое
загорелое лицо. Когда я увидел, что их расспросам не будет конца, я уса-
дил их всех, и взрослых и детей, у камина и стал подробно рассказывать
им то, что написано здесь, в этой книге. Они слушали меня с большим ув-
лечением. Рассказывал я с утра до ночи, а попугай сидел у меня на плече
и часто прерывал мою речь восклицаниями:
- Робин, Робин, Робин Крузо! Счастливый Робин Крузо! Куда ты попал,
Робин Крузо? Куда ты попал? Где ты был?
