ресенье; зарубки же, обозначающие первое число каждого месяца, я делал
еще длиннее. Таким образом я вел мой календарь, отмечая дни, недели, ме-
сяцы и годы.
Перечисляя вещи, перевезенные мною с корабля, как уже было сказано, в
одиннадцать приемов, я не упомянул о многих мелочах, хотя и не особенно
ценных, но сослуживших мне тем не менее большую службу. Так, например, в
каютах капитана и его помощника я нашел чернила, перья и бумагу, три или
четыре компаса, некоторые астрономические приборы, подзорные трубы, ге-
ографические карты и корабельный журнал. Все это я сложил в один из сун-
дуков на всякий случай, не зная даже, понадобится ли мне что-нибудь из
этих вещей. Затем мне попалось несколько книг на португальском языке. Я
подобрал и их.
Были у нас на корабле две кошки и собака. Кошек я перевез на берег на
плоту; собака же еще во время моей первой поездки сама спрыгнула в воду
и поплыла за мной. Много лет она была мне надежным помощником, служила
мне верой и правдой. Она почти заменяла мне человеческое общество,
только не могла говорить. О, как бы дорого я дал, чтобы она заговорила!
Чернила, перья и бумагу я старался всячески беречь. Пока у меня были
чернила, я подробно записывал все, что случалось со мной; когда же они
иссякли, пришлось прекратить записи, так как я не умел делать чернила и
не мог придумать, чем их заменить.
Вообще, хотя у меня был такой обширный склад всевозможных вещей, мне,
кроме чернил, недоставало еще очень многого: у меня не было ни лопаты,
ни заступа, ни кирки - ни одного инструмента для земляных работ. Не было
ни иголок, ни ниток. Мое белье пришло в полную негодность, но вскоре я
научился обходиться совсем без белья, не испытывая большого лишения.
Так как мне не хватало нужных инструментов, всякая работа шла у меня
очень медленно и давалась с большим трудом. Над тем частоколом, которым
я обвел мое жилище, я работал чуть не целый год. Нарубить в лесу толстые
жерди, вытесать из них колья, перетащить эти колья к палатке - на все
это нужно было много времени. Колья были очень тяжелые, так что я мог
поднять не более одного зараз, и порою у меня уходило два дня лишь на
то, чтобы вытесать кол и принести его домой, а третий день - чтобы вбить
его в землю.
Вбивая колья в землю, я употреблял сначала тяжелую дубину, но потом я
вспомнил, что у меня есть железные ломы, которые я привез с корабля. Я
стал работать ломом, хотя не скажу, чтобы это сильно облегчило мой труд.
Вообще вбивание кольев было для меня одной из самых утомительных и неп-
риятных работ. Но мне ли было этим смущаться? Ведь все равно я не знал,
куда мне девать мое время, и другого дела у меня не было, кроме скитаний
по острову в поисках пищи; этим делом я занимался аккуратно изо дня в
день.
Порою на меня нападало отчаяние, я испытывал смертельную тоску, чтобы
побороть эти горькие чувства, я взял перо и попытался доказать себе са-
мому, что в моем бедственном положении есть все же немало хорошего.
Я разделил страницу пополам и написал слева "худо", а справа "хоро-
шо", и вот что у меня получилось:
ХУДО ХОРОШО
Я заброшен на уны- Но я остался в жи-
лый, необитаемый ост- вых, хотя мог бы уто-
ров, и у меня нет ника- нуть, как все мои спут-
кой надежды спастись. ники.
Я удален от всего Но я не умер с го-
человечества; я пустын- лоду и не погиб в этой
ник, изгнанный навсегда пустыне.
из мира людей.
У меня мало одеж- Но климат здесь
ды, и скоро мне нечем жаркий, и можно обой-
будет прикрыть наготу. тись без одежды.
Я не могу защитить Но здесь нет ни лю-
себя, если на меня на- дей, ни зверей. И я
падут злые люди или могу считать себя счаст-
дикие звери. ливым, что меня не вы-
бросило на берег Афри-
ки, где столько свире-
пых хищников.
Мне не с кем пере- Но я успел запастись
молвиться словом, не- всем необходимым для
кому ободрить и уте- жизни и обеспечить себе
шить меня. пропитание до конца сво-
их дней.
Эти размышления оказали мне большую поддержку. Я увидел, что мне не
следует унывать и отчаиваться, так как в самых тяжелых горестях можно и
должно найти утешение.
Я успокоился и стал гораздо бодрее. До той поры я только и думал, как
бы мне покинуть этот остров; целыми часами я вглядывался в морскую даль
- не покажется ли где-нибудь корабль. Теперь же, покончив с пустыми на-
деждами, я стал думать о том, как бы мне получше наладить мою жизнь на
острове.
Я уже описывал свое жилище. Это была палатка, разбитая на склоне горы
и обнесенная крепким двойным частоколом. Но теперь мою ограду можно было
назвать стеной или валом, потому что вплотную к ней, с наружной ее сто-
роны, я вывел земляную насыпь в два фута толщиной.
Спустя еще некоторое время (года через полтора) я положил на свою на-
сыпь жерди, прислонив их к откосу горы, а сверху сделал настил из веток
и длинных широких листьев. Таким образом, мой дворик оказался под кры-
шей, и я мог не бояться дождей, которые, как я уже говорил, в определен-
ное время года беспощадно поливали мой остров.
Читатель уже знает, что все имущество я перенес в свою крепость -
сначала только в ограду, а затем и в пещеру, которую я вырыл в холме за
палаткой. Но я должен сознаться, что первое время мои вещи были свалены
в кучу, как попало, и загромождали весь двор. Я постоянно натыкался на
них, и мне буквально негде было повернуться. Чтобы уложить все как сле-
дует, пришлось расширить пещеру.
После того как я заделал вход в ограду и, следовательно, мог считать
себя в безопасности от нападения хищных зверей, я принялся расширять и
удлинять мою пещеру. К счастью, гора состояла из рыхлого песчаника. Про-
копав землю вправо, сколько было нужно по моему расчету, я повернул еще
правее и вывел ход наружу, за ограду.
Этот сквозной подземный ход - черный ход моего жилища - не только да-
вал мне возможность свободно уходить со двора и возвращаться домой, но и
значительно увеличивал площадь моей кладовой.
Покончив с этой работой, я принялся мастерить себе мебель. Всего нуж-
нее были мне стол и стул: без стола и стула я не мог вполне наслаждаться
даже теми скромными удобствами, какие были доступны мне в моем одино-
честве, - не мог ни есть по-человечески, ни писать, ни читать.
И вот я стал столяром.
Ни разу в жизни до той поры я не брал в руки столярного инструмента,
и тем не менее благодаря природной сообразительности и упорству в труде
я малопомалу приобрел такой опыт, что, будь у меня все необходимые
инструменты, мог бы сколотить любую мебель.
Но даже и без инструментов или почти без инструментов, с одним только
топором да рубанком, я сделал множество вещей, хотя, вероятно, никто еще
не делал их столь первобытным способом и не затрачивал при этом так мно-
го труда. Только для того чтобы сделать доску, я должен был срубить де-
рево, очистить ствол от ветвей и обтесывать с обеих сторон до тех пор,
пока он не превратится в какое-то подобие доски. Способ был неудобный и
очень невыгодный, так как из целого дерева выходила лишь одна доска. Но
ничего не поделаешь, приходилось терпеть. К тому же мое время и мой труд
стоили очень дешево, так не все ли равно, куда и на что они шли?
Итак, прежде всего я сделал себе стол и стул. Я употребил на это ко-
роткие доски, взятые с корабля. Затем я натесал длинных досок своим пер-
вобытным способом и приладил в моем погребе несколько полок, одну над
другой, фута по полтора шириной. Я сложил на них инструменты, гвозди,
обломки железа и прочую мелочь - словом, разложил все по местам, чтобы,
когда понадобится, я мог легко найти каждую вещь.
Кроме того, я вбил в стену моего погреба колышки и развесил на них
ружья, пистолеты и прочие вещи.
Кто увидел бы после этого мою пещеру, наверное принял бы ее за склад
всевозможных хозяйственных принадлежностей. И для меня было истинным
удовольствием заглядывать в этот склад - так много было там всякого доб-
ра, в таком порядке были разложены и развешаны все вещи, и каждая мелочь
была у меня под рукой.
С этих-то пор я и начал вести свой дневник, записывая все, что я сде-
лал в течение дня. Первое время мне было не до записей: я был слишком
завален работой; к тому же меня удручали тогда такие мрачные мысли, что
я боялся, как бы они не отразились в моем дневнике.
Но теперь, когда мне наконец удалось совладать со своей тоской, ког-
да, перестав баюкать себя бесплодными мечтами и надеждами, я занялся
устройством своего жилья, привел в порядок свое домашнее хозяйство,
смастерил себе стол и стул, вообще устроился по возможности удобно и
уютно, я принялся за дневник. Привожу его здесь целиком, хотя большая
часть описанных в нем событий уже известна читателю из предыдущих глав.
Повторяю, я вел мой дневник аккуратно, пока у меня были чернила. Когда
же чернила вышли, дневник поневоле пришлось прекратить. Прежде всего я
сделал себе стол и стул.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Дневник Робинзона. - Землетрясение
30 сентября 1659 года. Наш корабль, застигнутый в открытом море
страшным штормом, потерпел крушение. Весь экипаж, кроме меня, утонул; я
же, несчастный Робинзон Крузо, был выброшен полумертвым на берег этого
проклятого острова, который назвал островом Отчаяния.
До поздней ночи меня угнетали самые мрачные чувства: ведь я остался
без еды, без жилья; у меня не было ни одежды, ни оружия; мне негде было
спрятаться, если бы на меня напали враги. Спасения ждать было неоткуда.
Я видел впереди только смерть: либо меня растерзают хищные звери, либо
убьют дикари, либо я умру голодной смертью.
Когда настала ночь, я влез на дерево, потому что боялся зверей. Всю
ночь я проспал крепким сном, несмотря на то что шел дождь.
1 октября. Проснувшись поутру, я увидел, что наш корабль сняло с мели
приливом и пригнало гораздо ближе к берегу. Это подало мне надежду, что,
когда ветер стихнет, мне удастся добраться до корабля и запастись едой и
другими необходимыми вещами. Я немного приободрился, хотя печаль о по-
гибших товарищах не покидала меня. Мне все думалось, что, останься мы на
корабле, мы непременно спаслись бы. Теперь из его обломков мы могли бы
построить баркас, на котором и выбрались бы из этого гиблого места.
Как только начался отлив, я отправился на корабль. Сначала я шел по
обнажившемуся дну моря, а потом пустился вплавь. Весь этот день дождь не
прекращался, но ветер утих совершенно.
С 1 по 24 октября я был занят перевозкой вещей. Я отплывал на корабль
с наступлением отлива и плыл обратно, когда начинался прилив. Вещи пере-
возил на плотах. Все время шли дожди; порою погода прояснялась, но нена-
долго: должно быть, в здешних широтах это период дождей.
25 октября. Всю ночь и весь день шел дождь и дул сильный порывистый
ветер. Корабль за ночь разбило в щепки; на том месте, где он стоял, тор-
чат какие-то жалкие обломки, да и те видны только во время отлива. Весь
этот день я хлопотал около вещей: укрывал и укутывал их, чтобы не испор-
тились от дождя.
26 октября. Нашел, как мне кажется, подходящее место для жилья. Нужно
будет обнести его частоколом.
С 27 по 30 октября усиленно работал: перетаскивал свое имущество в
новое жилище, хотя почти все время шел дождь.
31 октября. Утром бродил по острову с ружьем, надеясь подстрелить ка-
кую-нибудь дичь, а кстати и осмотреть окрестности. Убил козу. Ее козле-
