Запасшись, таким образом, всем необходимым для дальнего плавания, мы
вышли из гавани, будто бы на рыбную ловлю. Я опустил мои удочки в воду,
но ничего не поймал (я нарочно не вытаскивал удочек, когда рыба попада-
лась на крючок).
- Здесь мы ничего не поймаем! - сказал я мавру. - Хозяин не похвалит
нас, если мы вернемся к нему с пустыми руками. Надо отойти подальше в
море. Быть может, вдали от берега рыба будет лучше клевать.
Не подозревая обмана, старый мавр согласился со мною и, так как он
стоял на носу, поднял парус.
Я же сидел за рулем, на корме, и, когда судно отошло мили на три в
открытое море, я лег в дрейф - как бы для того, чтобы снова приступить к
рыбной ловле. Затем, передав мальчику руль, я шагнул на нос, подошел к
мавру сзади, внезапно приподнял его и бросил в море. Он сейчас же выныр-
нул, потому что плавал, как пробка, и стал кричать мне, чтобы я взял его
в шлюпку, обещая, что поедет со мною хоть на край света. Он так быстро
плыл за судном, что догнал бы меня очень скоро (ветер был слабый, и
шлюпка еле двигалась). Видя, что мавр скоро догонит нас, я побежал в ка-
юту, взял там одно из охотничьих ружей, прицелился в мавра и сказал:
- Я не желаю тебе зла, но оставь меня сейчас же в покое и скорее
возвращайся домой! Ты хороший пловец, море тихое, ты легко доплывешь до
берега. Поворачивай назад, и я не трону тебя. Но, если ты не отстанешь
от шлюпки, я прострелю тебе голову, потому что твердо решил добыть себе
свободу.
Он повернул к берегу и, я уверен, доплыл до него без труда.
Конечно, я мог взять с собой этого мавра, но на старика нельзя было
положиться.
Когда мавр отстал от шлюпки, я обратился к мальчику и сказал:
- Ксури, если ты будешь мне верен, я сделаю тебе много добра. Покля-
нись, что ты никогда не изменишь мне, иначе я и тебя брошу в море.
Мальчик улыбнулся, глядя мне прямо в глаза, и поклялся, что будет мне
верен до гроба и поедет со мной, куда я захочу. Говорил он так чистосер-
дечно, что я не мог не поверить ему.
Покуда мавр не приблизился к берегу, я держал курс в открытое море,
лавируя против ветра, чтобы все думали, будто мы идем к Гибралтару.
Но, как только начало смеркаться, я стал править на юг, придерживая
слегка к востоку, потому что мне не хотелось удаляться от берега. Дул
очень свежий ветер, но море было ровное, спокойное, и потому мы шли хо-
рошим ходом.
Когда на другой день к трем часам впереди в первый раз показалась
земля, мы очутились уже миль на полтораста южнее Салеха, далеко за пре-
делами владений марокканского султана, да и всякого другого из африканс-
ких царей. Берег, к которому мы приближались, был совершенно безлюден.
Но в плену я набрался такого страху и так боялся снова попасть к мав-
рам в плен, что, пользуясь благоприятным ветром, подгонявшим мое суде-
нышко к югу, пять дней плыл вперед и вперед, не становясь на якорь и не
сходя на берег.
Через пять дней ветер переменился: подуло с юга, и так как я уже не
боялся погони, то решил подойти к берегу и бросил якорь в устье какой-то
маленькой речки. Не могу сказать, что это за речка, где она протекает и
какие люди живут на ее берегах. Берега ее были пустынны, и это меня
очень обрадовало, так как у меня не было никакого желания видеть людей.
Единственное, что мне было нужно, - пресная вода.
Мы вошли в устье под вечер и решили, когда стемнеет, добраться до су-
ши вплавь и осмотреть все окрестности. Но, как только стемнело, мы услы-
шали с берега ужасные звуки: берег кишел зверями, которые так бешено вы-
ли, рычали, ревели и лаяли, что бедный Ксури чуть не умер со страху и
стал упрашивать меня не сходить на берег до утра.
- Ладно, Ксури, - сказал я ему, - подождем! Но, может быть, при днев-
ном свете мы увидим людей, от которых нам придется, пожалуй, еще хуже,
чем от лютых тигров и львов.
- А мы выстрелим в этих людей из ружья, - сказал он со смехом, - они
и убегут!
Мне было приятно, что мальчишка ведет себя молодцом. Чтобы он и
впредь не унывал, я дал ему глоток вина.
Я последовал его совету, и всю ночь мы простояли на якоре, не выходя
из лодки и держа наготове ружья. До самого утра нам не пришлось сомкнуть
глаз.
Часа через два-три после того, как мы бросили якорь, мы услышали
ужасный рев каких-то огромных зверей очень странной породы (какой - мы и
сами не знали). Звери приблизились к берегу, вошли в речку, стали плес-
каться и барахтаться в ней, желая, очевидно, освежиться, и при этом виз-
жали, ревели и выли; таких отвратительных звуков я до той поры никогда
не слыхал.
Ксури дрожал от страха; правду сказать, испугался и я.
Но мы оба еще больше испугались, когда услышали, что одно из чудовищ
плывет к нашему судну. Мы не могли его видеть, но только слышали, как
оно отдувается и фыркает, и угадали по одним этим звукам, что чудовище
огромно и свирепо.
- Должно быть, это лев, - сказал Ксури. - Поднимем якорь и уйдем от-
сюда!
- Нет, Ксури, - возразил я, - нам незачем сниматься с якоря. Мы
только отпустим канат подлиннее и отойдем подальше в море - звери не по-
гонятся за нами.
Но едва я произнес эти слова, как увидел неизвестного зверя на расс-
тоянии двух весел от нашего судна. Я немного растерялся, однако сейчас
же взял из каюты ружье и выстрелил. Зверь повернул назад и поплыл к бе-
регу.
Невозможно описать, какой яростный рев поднялся на берегу, когда
прогремел мой выстрел: должно быть, здешние звери никогда раньше не слы-
шали этого звука. Тут я окончательно убедился, что в ночное время выхо-
дить на берег нельзя. Но можно ли будет рискнуть высадиться днем - этого
мы тоже не знали. Стать жертвой какого-нибудь дикаря не лучше, чем по-
пасться в когти льву или тигру.
Но нам во что бы то ни стало нужно было сойти на берег здесь или в
другом месте, так как у нас не осталось ни капли воды. Нас давно уже му-
чила жажда. Наконец наступило долгожданное утро. Ксури заявил, что, если
я пущу его, он доберется до берега вброд и постарается раздобыть пресной
воды. А когда я спросил его, отчего же идти ему, а не мне, он ответил:
- Если придет дикий человек, он съест меня, а вы останетесь живы.
В этом ответе прозвучала такая любовь ко мне, что я был глубоко раст-
роган.
- Вот что, Ксури, - сказал я, - отправимся оба. А если явится дикий
человек, мы застрелим его, и он не съест ни тебя, ни меня.
Я дал мальчику сухарей и глоток вина; затем мы подтянулись поближе к
земле и, соскочив в воду, направились к берегу вброд, не взяв с собой
ничего, кроме ружей да двух пустых кувшинов для воды.
Я не хотел удаляться от берега, чтобы не терять из виду нашего судна.
Я боялся, что вниз по реке к нам могут спуститься в своих пирогах дика-
ри. Но Ксури, заметив ложбинку на расстоянии мили от берега, помчался с
кувшином туда.
Вдруг я вижу - он бежит назад. "Не погнались ли за ним дикари? - в
страхе подумал я. - Не испугался ли он какого-нибудь хищного зверя?"
Я бросился к нему на выручку и, подбежав ближе, увидел, что за спиной
у него висит что-то большое. Оказалось, он убил какого-то зверька, вроде
нашего зайца, только шерсть у него была другого цвета и ноги длиннее. Мы
оба были рады этой дичи, но я еще больше обрадовался, когда Ксури сказал
мне, что он отыскал в ложбине много хорошей пресной воды.
Наполнив кувшины, мы устроили роскошный завтрак из убитого зверька и
пустились в дальнейший путь. Так мы и не нашли в этой местности никаких
следов человека.
После того как мы вышли из устья речки, мне еще несколько раз во вре-
мя нашего дальнейшего плавания приходилось причаливать к берегу за прес-
ной водой.
Однажды ранним утром мы бросили якорь у какого-то высокого мыса. Уже
начался прилив. Вдруг Ксури, у которого глаза были, видимо, зорче моих,
прошептал:
- Уйдемте подальше от этого берега. Взгляните, какое чудовище лежит
вон там, на пригорке! Оно крепко спит, но горе будет нам, когда оно про-
снется!
Я посмотрел в ту сторону, куда показывал Ксури, и действительно уви-
дел ужасного зверя. Это был огромный лев. Он лежал под выступом горы.
- Слушай, Ксури, - сказал я, - ступай на берег и убей этого льва.
Мальчик испугался.
- Мне убить его! - воскликнул он. - Да ведь лев проглотит меня, как
муху!
Я попросил его не шевелиться и, не сказав ему больше ни слова, принес
из каюты все наши ружья (их было три). Одно, самое большое и громоздкое,
я зарядил двумя кусками свинца, всыпав предварительно в дуло хороший за-
ряд пороху; в другое вкатил две большие пули, а в третье - пять пуль по-
меньше.
Взяв первое ружье и тщательно прицелившись, я выстрелил в зверя. Я
метил ему в голову, но он лежал в такой позе (прикрыв голову лапой на
уровне глаз), что заряд попал в лапу и раздробил кость. Лез зарычал и
вскочил, но, почувствовав боль, свалился, потом поднялся на трех лапах и
заковылял прочь от берега, испуская такой отчаянный рев, какого я еще
никогда не слыхал.
Я был немного смущен тем, что не попал ему в голову; однако, не медля
ни минуты, взял второе ружье и выстрелил зверю вдогонку. На этот раз мой
заряд попал прямо в цель. Лев свалился, издавая еле слышные хриплые зву-
ки.
Когда Ксури увидел раненого зверя, все его страхи прошли, и он стал
просить меня, чтобы я отпустил его на берег.
- Ладно, ступай! - сказал я.
Мальчик прыгнул в воду и поплыл к берегу, работая одной рукой, потому
что в другой у него было ружье. Подойдя вплотную к упавшему зверю, он
приставил дуло ружья к его уху и убил наповал.
Было, конечно, приятно подстрелить на охоте льва, но мясо его не го-
дилось в пищу, и я очень жалел, что мы истратили три заряда на такую
никчемную дичь. Впрочем, Ксури сказал, что он попытается поживиться
кое-чем от убитого льва, и, когда мы вернулись в шлюпку, попросил у меня
топор.
- Зачем? - спросил я.
- Отрубить ему голову, - отвечал он.
Однако голову отрубить он не мог, у него не хватило сил: он отрубил
только лапу, которую и принес в нашу шлюпку. Лапа была необыкновенных
размеров.
Тут мне пришло в голову, что шкура этого льва может нам, пожалуй,
пригодиться, и я решил попробовать снять с него шкуру. Мы снова отправи-
лись на берег, но я не знал, как взяться за эту работу. Ксури оказался
более ловким, чем я.
Работали мы целый день. Шкура была снята только к вечеру. Мы растяну-
ли ее на крыше нашей маленькой каюты. Через два дня она совершенно про-
сохла на солнце и потом служила мне постелью.
Отчалив от этого берега, мы поплыли прямо на юг и дней десять-двенад-
цать подряд не меняли своего направления.
Провизия наша подходила к концу, поэтому мы старались возможно эко-
номнее расходовать наши запасы. На берег мы сходили только за пресной
водой.
Я хотел добраться до устья реки Гамбии или Сенегала, то есть до тех
мест, которые прилегают к Зеленому мысу, так как надеялся встретить
здесь какой-нибудь европейский корабль. Я знал, что, если я не встречу
корабля в этих местах, мне останется или пуститься в открытое море на
поиски островов, или погибнуть среди чернокожих - другого выбора у меня
не было.
Я знал также, что все корабли, которые идут из Европы, куда бы они ни
направлялись - к берегам ли Гвинеи, в Бразилию или в Ост-Индию, - прохо-
дят мимо Зеленого мыса, и потому мне казалось, что все мое счастье зави-
сит только от того, встречу ли я у Зеленого мыса какое-нибудь европейс-
кое судно.
"Если не встречу, - говорил я себе, - мне грозит верная смерть".
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Встреча с дикарями
Прошло еще дней десять. Мы неуклонно продолжали продвигаться на юг.
Сперва побережье было пустынно; потом в двухтрех местах мы увидели
голых чернокожих людей, которые стояли на берегу и смотрели на нас.
Мне как-то вздумалось выйти на берег и побеседовать с ними, но Ксури,
