столб, принадлежавший аббатству, красивую круглую башенку под свинцовым
конусообразным куполом; еще дальше - черепичный завод и Пекарную улицу,
ведшую к общественной хлебопекарне, мельницу на пригорке и больницу для
прокаженных - домик на отлете, которого сторонились. Но особенно привле-
кало взор и надолго приковывало к себе аббатство Сен-Жермен. Этот монас-
тырь, производивший внушительное впечатление и как церковь и как гос-
подское поместье, этот дворец духовенства, в котором парижские епископы
считали за честь провести хотя бы одну ночь, его трапезная, которая бла-
годаря стараниям архитектора по облику, красоте и великолепному окну-ро-
зетке напоминала собор, изящная часовня во имя божьей матери, огромный
спальный покой, обширные сады, опускная решетка, подъемный мост, зубча-
тая ограда на зеленом фоне окрестных лугов, дворы, где среди отливавших
золотом кардинальских мантий сверкали доспехи воинов, - все это сомкну-
тое и сплоченное вокруг трех высоких романских шпилей, прочно утвержден-
ных на готическом своде, вставало на горизонте великолепной картиной.
Когда, наконец, вдосталь насмотревшись на Университетскую сторону, вы
обращались к правому берегу, к Городу, панорама резко менялась. Город,
хотя и более обширный, чем Университет, не представлял такого единства.
С первого же взгляда нетрудно было заметить, что он распадается на нес-
колько совершенно обособленных частей. Та часть Города на востоке, кото-
рая и теперь еще называется "Болотом" (в память о том болоте, куда Камю-
ложен завлек Цезаря), представляла собою скопление дворцов. Весь этот
квартал тянулся до самой реки. Четыре почти смежных особняка - Жуй, Са-
не, Барбо и особняк королевы - отражали в водах Сены свои шиферные кры-
ши, прорезанные стройными башенками. Эти четыре здания заполняли все
пространство от улицы Нонендьер до аббатства целестинцев, игла которого
изящно оттеняла линию их зубцов и коньков. Несколько позеленевших от
плесени лачуг, нависших над водой перед этими роскошными особняками, не
мешали разглядеть прекрасные линии их фасадов, их широкие квадратные ок-
на с каменными переплетами, их стрельчатые портики, уставленные статуя-
ми, четкие грани стен из тесаного камня и все те очаровательные архитек-
турные неожиданности, благодаря которым кажется, будто готическое зод-
чество в каждом памятнике прибегает к новым сочетаниям. Позади этих
дворцов, разветвляясь по всем направлениям, то в продольных пазах, то в
виде частокола и вся в зубцах, как крепость, то прячась, как загородный
домик, за раскидистыми деревьями, тянулась бесконечная причудливая огра-
да удивительного дворца Сен-Поль, в котором могли свободно и роскошно
разместиться двадцать два принца королевской крови, таких, как дофин и
герцог Бургундский, с их слугами и с их свитой, не считая знатных
вельмож и императора, когда тот посещал Париж, а также львов, которым
были отведены особые палаты в этом королевском дворце. Заметим, что в то
время помещение царственной особы состояло не менее чем из одиннадцати
покоев, от парадного зала и до молельной, не считая галерей, бань, ван-
ных и иных относящихся к нему "подсобных" комнат; не говоря об отдельных
садах, отводимых для каждого королевского гостя; не говоря о кухнях,
кладовых, людских, общих трапезных, задних дворах, где находились двад-
цать два главных служебных помещения, от хлебопекарни и до винных погре-
бов; не говоря о залах для разнообразных игр - в шары, в мяч, в обруч, о
птичниках, рыбных садках, зверинцах, конюшнях, стойлах, библиотеках,
оружейных палатах и кузницах. Вот что представлял собою тогда королевс-
кий дворец, будь то Лувр или Сен-Поль. Это был город в городе.
С той башни, на которой мы стоим, дворец СенПоль, полузакрытый от нас
четырьмя упомянутыми большими зданиями, был еще очень внушителен и пред-
ставлял собой чудесное зрелище. В нем легко можно было различить три
особняка, которые Карл пристроил к своему дворцу, хотя они и были искус-
но связаны с главным зданием при помощи ряда длинных галерей с расписны-
ми окнами и колонками. Это были: особняк Пти-Мюс с резной балюстрадой,
изящно окаймлявшей его крышу; особняк аббатства Сен-Мор, имевший вид
крепости, с массивной башней, бойницами, амбразурами, небольшими желез-
ными бастионами и гербом аббатства на широких саксонских воротах, между
двух выемок для подъемного моста; особняк графа д'Этамп, с разрушенной
вышкой круглой замковой башни, зазубренной, как петушиный гребень; мес-
тами три-четыре вековых дуба образовывали купы, наподобие огромных коча-
нов цветной капусты; в прозрачных водах сажалок, переливавшихся светом и
тенью, глаз подмечал вольные игры лебедей; а дальше - множество дворов,
живописную глубину которых можно было разглядеть, Львиный дворец с низ-
кими сводами на приземистых саксонских столбах, с железными решетками,
из-за которых постоянно слышалось рычанье, а над всем этим вздымалась
чешуйчатая стрела церкви Благовещенья. Слева находилось жилище парижско-
го прево, окруженное четырьмя башенками тончайшей резьбы. В середине, в
глубине, находился дворец Сен-Поль со всеми его размножившимися фасада-
ми, с постепенными приращениями со времен Карла V, этими смешанного сти-
ля наростами, которыми в продолжение двух веков обременяла его фантазия
архитекторов, со сводчатыми алтарями его часовен, коньками его галерей,
с множеством флюгеров на все четыре стороны и двумя высокими башнями,
конические крыши которых, окруженные у основания зубцами, напоминали
остроконечные шляпы с приподнятыми полями.
Продолжая подниматься ступень за ступенью по этому простиравшемуся в
отдалении амфитеатру дворцов и преодолев глубокую лощину, словно вырытую
среди кровель Города и обозначавшую улицу СентАнтуан, ваш взор достигал
наконец Ангулемского подворья - обширного строения, созданного усилиями
нескольких эпох, в котором новые, незапятнанной белизны части столь же
мало шли к целому, как красная заплата к голубой мантии. Тем не менее до
странности остроконечная и высокая крыша нового дворца щетинившаяся рез-
ными желобами, покрытая свинцовыми полосами, на которых множеством фан-
тастических арабесок вились искрящиеся инкрустации из позолоченной меди,
- эта крыша, столь своеобразно изукрашенная, грациозно возносилась над
бурыми развалинами старинного дворца, толстые башни которого, раздувшие-
ся от времени, словно бочки, осевшие от ветхости и треснувшие сверху до-
низу, напоминали толстяков с расстегнувшимися на брюхе жилетами. Позади
этого здания высился лес стрел дворца Ла-Турнель. Ничто в мире, ни
Альгамбра, ни Шамборский замок, не могло представить более волшебного,
более воздушного, более чарующего зрелища, чем этот высокоствольный лес
стрел, колоколенок, дымовых труб, флюгеров, спиральных и винтовых лест-
ниц, сквозных, словно изрешеченных пробойником бельведеров, павильонов,
веретенообразных башенок, или, как их тогда называли, "вышек" всевозмож-
ной формы, высоты и расположения. Все это походило на гигантскую камен-
ную шахматную доску.
Направо от Ла-Турнель ершился пук огромных иссиня-черных башен,
вставленных одна в другую и как бы перевязанных окружавшим их рвом. Эта
башня, в которой было прорезано больше бойниц, чем окон, этот вечно
вздыбленный подъемный мост, эта вечно опущенная решетка, все это - Бас-
тилия. Эти торчащие между зубцами подобия черных клювов, что напоминают
издали дождевые желоба - пушки.
Под жерлами, у подножия чудовищного здания - ворота Сент-Антуан, зас-
лоненные двумя башнями.
За Ла-Турнель, вплоть до самой ограды, воздвигнутой Карлом V, рассти-
лался, весь в богатых узорах зелени и цветов, бархатистый ковер коро-
левских полей и парков, в центре которого по лабиринту деревьев и аллей
можно было различить знаменитый сад Дедала, который Людовик подарил Ку-
актье. Обсерватория этого медика возвышалась над лабиринтом, словно оди-
нокая мощная колонна с маленьким домиком на месте капители. В этой лабо-
ратории составлялись страшные гороскопы.
Ныне на том месте Королевская площадь.
Как мы уже упоминали, дворцовый квартал, о котором мы старались дать
понятие читателю, отметив, впрочем, лишь наиболее примечательные строе-
ния, заполнял угол, образуемый на востоке оградою Карла V и Сеною. Центр
Города был загроможден жилыми домами. Как раз к этому месту выходили все
три моста правобережного Города, а возле мостов жилые дома появляются
прежде чем дворцы. Это скопление жилищ, лепящихся друг к другу, словно
ячейки в улье, не лишено было своеобразной красоты. Кровли большого го-
рода подобны морским волнам: в них есть какое-то величие. В сплошной их
массе пересекавшиеся, перепутавшиеся улицы образовывали сотни затейливых
фигур. Вокруг рынков они напоминали звезду с великим множеством лучей.
Улицы Сен-Дени и СенМартен со всеми их бесчисленными разветвлениями под-
нимались рядом, как два мощных сплетшихся дерева. И через весь этот узор
змеились Штукатурная, Стекольная, Ткацкая и другие улицы. Окаменевшую
зыбь моря кровель местами прорывали прекрасные здания. Одним из них была
башня Шатле, высившаяся в начале моста Менял, за которым, под колесами
Мельничного моста, пенились воды Сены; это была уже не римская башня
времен Юлиана Отступника, а феодальная башня XIII века, сооруженная из
столь крепкого камня, что за три часа работы молоток каменщика мог про-
долбить его не больше чем на пять пальцев в глубину К ним относилась и
нарядная квадратная колокольня церкви Сен-Жак-де-ла-Бушри, углы которой
скрадывались скульптурными украшениями, восхитительная уже в XV веке,
хотя она тогда еще не была закончена. В частности, ей тогда недоставало
тех четырех чудовищ, которые, взгромоздившись впоследствии на углы ее
крыши, кажутся еще и сейчас четырьмя сфинксами, загадавшими новому Пари-
жу загадку старого Парижа; ваятель Ро установил их в 1526 году, получив
за свой труд двадцать франков. Таков был и "Дом с колоннами", выходивший
фасадом на Гревскую площадь, о которой мы уже дали некоторое представле-
ние нашему читателю. Далее - церковь СенЖерве, впоследствии изуродован-
ная порталом "хорошего вкуса", церковь Сен-Мери, древние стрельчатые
своды которой еще почти не отличались от полукруглых; церковь Сен-Жан,
великолепный шпиль которой вошел в поговорку, и еще десятки памятников,
которые не погнушались укрыть свои чудеса в хаосе темных, узких и длин-
ных улиц Прибавьте к этому каменные резные распятия, которыми еще
больше, чем виселицами, изобиловали перекрестки; кладбище Невинных, ху-
дожественная ограда которого видна была издали за кровлями; вертящийся
позорный столб над кровлями Центрального рынка с его верхушкой, высту-
павшей между двух дымовых труб Виноградарской улицы; лестницу, поднимав-
шуюся к распятию Круа-дю-Трауар, на перекрестке того же названия, где
вечно кишел народ; кольцо лачуг Хлебного рынка; остатки древней ограды
Филиппа-Августа, затерявшиеся среди массы домов; башни, словно изглодан-
ные плющом, развалившиеся ворота, осыпающиеся, бесформенные куски стен;
набережную с множеством лавчонок и залитыми кровью живодернями; Сену,
покрытую судами от Сенной гавани и до самой Епископской тюрьмы, - вооб-
разите себе все это, и вы будете иметь смутное понятие о том, что предс-
тавляла собою в 1482 году имеющая форму трапеции центральная часть Горо-
да.
Кроме этих двух кварталов, застроенных - один дворцами, другой дома-
ми, третьей частью панорамы правого берега был длинный пояс аббатств,
охватывавший почти весь Город с востока на запад и образовавший позади
крепостных стен, замыкавших Париж, вторую внутреннюю ограду из монасты-
рей и часовен. Близ парка Турнель, между улицей Сент-Антуан и старой
улицей Тампль, расположен был монастырь святой Екатерины, с его необоз-
римым хозяйством, кончавшимся лишь у городской стены Парижа. Между ста-
