ненно, отразил окончательный переход Гюго на демократические позиции Же-
на Гюго, Адель Гюго, вспоминает "Великие политические события не могут
не оставлять глубокого следа в чуткой душе поэта Виктор Гюго, только что
поднявший восстание и воздвигший свои баррикады в театре, понял теперь
лучше чем когда-либо, что все проявления прогресса тесно связаны между
собой и что, оставаясь последовательным, он должен принять и в политике
то, чего добивался в литературе". Захваченный революционными событиями"
Гюго на время оставляет творчество; в августе он написал лишь поэму "К
Молодой Франции" - она была напечатана в журнале "Глоб" в номере от
19-го числа. Гюго писал Ламартину. "Нет никакой возможности оградить се-
бя от внешних впечатлений, зараза носится в воздухе и проникает в вас
помимо вашей воли, в такое время искусство, театр, поэзия не существуют.
Заниматься политикой - это все равно что дышать"
1 сентября Гюго вернулся к работе над романом. Адель Гюго оставила
нам красочный рассказ о напряженном труде писателя в осенние и зимние
месяцы 1830-1831 годов.
"Теперь уже нечего было надеяться на отсрочку, надо было поспеть вов-
ремя. Он купил себе бутылку чернил и огромную фуфайку из серой шерсти, в
которой тонул с головы до пят, запер на замок свое платье, чтобы не под-
даться искушению выйти на улицу, и вошел в свой роман, как в тюрьму. Он
был грустен.
Отныне он покидал свой рабочий стол только для еды и сна. Единствен-
ным развлечением была часовая послеобеденная беседа с друзьями, прихо-
дившими его навестить, им он читал иногда написанное за день.
После первых глав грусть улетучилась, он весь был во власти творчест-
ва: он не чувствовал ни усталости, ни наступивших зимних холодов; в де-
кабре он работал с открытыми окнами.
14 января книга была окончена. Бутылка чернил, купленная Виктором Гю-
го в первый день работы, была опустошена; он дошел до последней строчки
и до последней капли, и у него даже мелькнула мысль изменить название и
озаглавить роман "Что содержится в бутылке чернил"...
Завершив "Собор Парижской Богоматери", Виктор Гюго затосковал: он
сжился со своими героями и, прощаясь с ними, испытывал грусть расстава-
ния со старыми друзьями. Оставить книгу ему было так же трудно, как на-
чать ее".
Роман вышел в свет 16 марта 1831 года и к концу года выдержал семь
изданий. Затем авторские права перешли к издателю Рандюэлю, выпустившему
в 1832 году восьмое издание, дополненное тремя главами, не вошедшими в
издание Гослена (глава VI книги IV - "Нелюбовь народа" - и две главы,
образующие книгу V, - "Abbas beati Martini" и "Вот это убьет то"). Нес-
мотря на то, что первое издание вышло в тревожные дни холерных бунтов,
разгрома народом архиепископского дворца и церкви Сен-Жермен и прихода к
власти реакционного министерского кабинета Казимира Перье, роман имел
поразительный успех у самых разных кругов читателей По словам историка
Мишле, "Виктор Гюго построил рядом со старым собором поэтический собор
на столь же прочном фундаменте и со столь же высокими башнями"; для на-
чинающего поэта Теофиля Готье "этот роман - настоящая Илиада; он уже
стал классической книгой".
Воодушевленный успехом "Собора Парижской Богоматери", Гюго задумал
два новых романа, если не как продолжение, то как дополнение к нему (о
первом из них идет речь в авторском примечании к восьмому изданию "Собо-
ра"). В 1832 году Гюго обещал издателю Рандюэлю романы "Кикангронь" и
"Сын горбуньи" Читателям он о них сообщал так: "Кикангронь" - народное
название одной из башен замка Бурбон-л'Аршамбо. Роман должен дополнить
мои взгляды на искусство средневековья. В "Соборе Парижской Богоматери"
перед нами собор, в "Кикангронь" перед нами будет башня В "Соборе" я
преимущественно изображал священнослужительское средневековье, в "Ки-
кангронь" я более подробно опишу средневековье феодальное, разумеется, с
моей точки зрения, верной или неверной, но моей. "Сын горбуньи" выйдет
после "Кикангронь" и составит один том"
Однако начиная с середины 1831 года театр потребовал от писателя нап-
ряжения всех его творческих сил, и еще два романа о средневековье так и
не были написаны.
