атаки. Вот и все дела. Остальное время я блаженствовал: Он меня не
трогал!!
Один раз я выстрелил себе в сердце. Это было ошибкой. Никогда не стре-
ляйте себе в сердце: болевой шок не так мгновенен, как об этом принято
думать. Но все же мне удалось умереть сравнительно быстро, однако не-
надолго: как только Беата в очередной раз вызвала меня на связь, я был
немедленно реанимирован, а незаконная дырка в моей груди затянулась
как ни в чем не бывало. Такие шуточки с Автором не проходят. Поразмыс-
лив как следует, я раскаялся в своем необдуманном поступке и предался
горькому сожалению. Из-за своего неблагоразумия я потерял несколько
часов, которые мог бы провести наслаждаясь свободой, а не валяясь тру-
пом в луже замерзающей крови.
Да-да, именно замерзающей. Со времени нашей гравитационной диверсии
Бражник уже успел пройти на минимальном расстоянии от солнца, а Автор
попутно разъяснил, что такое пертурбационный маневр. Белая звезда за-
нимала четверть неба, горы дымились, и во время одной из атак от теп-
лового удара погибло больше имперцев, чем от огня моих пулеметов. Зато
теперь совсем другое дело: за окном непрерывно сыплет снег, пока еще
обыкновенный,- атмосфера же, вероятно, замерзнуть не успеет. Когда не-
бо проясняется, я вижу, что звезды меняют цвет - сказывается допле-
ровское смещение,- и Бражник, наращивая скорость, летит прямиком в
черную дыру.
У Беаты дела идут прекрасно. Подавляющая часть рабов освобождена и вы-
ведена в космос на захваченных у противника кораблях. Имперцы оказыва-
ют вялое сопротивление и охотно сдавались бы в плен, если бы их в плен
брали. А еще Беате удалось перехватить космограмму, из которой следу-
ет, что межзвездная армада потерявшего всякое терпение прогрессивного
человечества полным ходом идет к Империи, намереваясь не оставить от
нее камня на камне. Прямым текстом следует ликующее заявление Автора:
лишившись редкоземельных рудников Бражника, Империя не выдержит затяж-
ной войны!
Мажорный финал обеспечен. Но чувствую, как Автора грызет сомнение: не
слишком ли он мажорный? Не пора ли слегка подпортить столь светлую
перспективу? По-моему, самое время, а сделать это Ему проще всего од-
ним способом - убив меня. Если Он это сделает, я готов все простить и
облобызать Ему ноги. Впрочем, убивать меня совсем не обязательно, дос-
таточно попросту оставить на Бражнике, падающем в коллапсар. В самом
деле, не могу же я умереть от болезни или, скажем, погибнуть от рук
врагов! Такое смешно даже предположить. Меня может убить (еще убить
ли?) только слепая стихия, не подвластная человеческому разуму,- и
стихия космических масштабов, а не какое-нибудь там смехотворное из-
вержение или наводнение. Какая трогательная и величественная картина:
планета, несущаяся в бездонную дыру, ужас (животный) имперцев, а пос-
реди - Ури Орк, спокойный и чем-то похожий на капитана, стоящего на
мостике тонущего корабля. Блеск! Волосы дыбом.
Ха! Изо всех сил хлопаю себя по лбу - за недогадливость. Ха! А ведь я
Его поймал! - в первый раз за свю историю нашего "сотрудничества".
Не-ет, лобызать Ему ноги я теперь не стану, зато с удовольствием пос-
мотрел бы, как Он чертыхается и чешет в затылке. Сам же и виноват:
проглядел и позволил остаться в замке караулить санитарное поле именно
мне, а не кому-то другому. Если я отключу поле, чтобы взлететь, кто
включит его снова, чтобы не дать уйти имперцам? То-то. Теперь у Автора
два выхода: либо набивать заново добрый десяток последних страниц, ли-
бо отпустить Ури Орка на волю. Что с того, что моя жизнь продлится не-
долго? Это мы еще посмотрим. В сущности, никто не знает, что такое
черная дыра. И очень может быть, что я останусь жив в той или иной
форме да еще встречу там неплохое общество - других литературных бедо-
лаг, выброшенных в черные дыры за ненадобностью или вследствие чрез-
мерного износа. Жду...
Душераздирающая сцена прощания с Беатой (по радио). Ура! Он пошел по
второму пути, и да здравствует авторская лень! Правда, теперь я снова
попаду в Его власть - должен же Он описать мои последние минуты! - од-
нако долго это не продлится, напоследок можно и потерпеть.
...Орк подошел к окну и посмотрел вверх. Близилась развязка, звезды в
небе плясали, меняя свой цвет. Вокруг замка по-прежнему не было видно
ни одного имперца.
Затем он вернулся к пульту управления полем, замкнул накоротко контак-
ты и нанес пульту сокрушительный удар. Он бил и бил до тех пор, пока
пульт не превратился в бессмысленную груду радиодеталей, металла и
стекла, хрустящего под ногами. Покончив с пультом, Орк перевел дух и
улыбнулся. Теперь, даже если его убьют, имперцам не так-то просто бу-
дет отклю...
А где же имперцы? Снаружи тихо. Бежит время, и тишина затягивается до
неприличия. Неужели враги так и не будут штурмовать мою крепость всеми
наличными силами? Я топчусь в недоумении и вдруг, поняв, начинаю безу-
держно хохотать. Ну конечно же, все до смешного просто. Никакого штур-
ма не будет. Весь фокус в том, что те имперцы, которые пойдут на прис-
туп, уже НИКОИМ ОБРАЗОМ НЕ УСПЕЮТ вернуться к стартовым шахтам и взле-
теть до того, как Бражник, вытянувшись в каплю, будет засосан черной
дырой. Время упущено, можно себе представить, что творится сейчас на
космодромах! Ай да Автор. Наверняка найдется какой-нибудь тип, который
похвалит Его за глубокое проникновение в психологию наемников, особен-
но если больше хвалить будет не за что.
У меня есть идея. Пока еще есть немного времени, не попробовать ли са-
мому ощутить себя Автором? А что? Найти в хозяйстве Тхахха письменные
принадлежности и вывести собственного главного героя. Пусть он будет
умным и симпатичным, каким и должен быть человек, пусть он вращается в
кругу понимающих и неагрессивных людей, какими и должны быть люди,
пусть он будет занят каким-нибудь антиэнтропийным делом, каким и долж-
но быть дело, достойное человека, и наконец, пусть он будет счастлив,
хотя бы иногда, потому что изредка человек все-таки имеет право на
счастье. Вот примерно так мне и хочется написать, а самое главное сос-
тоит в том, что здесь мой Автор уже не сможет вмешаться, и в утешение
Ему останется краеугольный принцип феодальных отношений:
"ВАССАЛ МОЕГО ВАССАЛА - НЕ МОЙ ВАССАЛ".
Мне кажется, Он поставил последнюю точку. Свобода!!?
...Тихо. Я на чем-то сижу и, как мне кажется, внимательно слушаю.
Чей-то бубнящий голос разрушает тишину и действует на нервы. Ничего,
сейчас я приду в себя и выясню, гдя я и что со мной можно сделать. А
голос все бубнит.
Я еще плохо видел, но уже догадался, что нахожусь в своей конторе и
слушаю клиента, предлагающего выгодную, на первый взгляд, сделку по
доставке неизвестного мне груза на Альбину IX. Доставить груз должен
я. Клиент, толстяк с испариной на лице, разливается соловьем: "Одна из
самых спокойных космических трасс! Абсолютно никакой опасности!"
Он лжет, и глазки у него бегают. Мне хочется молча указать ему на
дверь, но я знаю, что сейчас мы придем к взаимному согласию и спрыснем
сделку. Потому что так хочет Автор.
А я-то, глупый человек, думал, что уже никто не сможет достать меня из
коллапсара... Как бы не так. Уж если никто толком не знает, что такое
черная дыра, то здесь у Автора есть лазейка. ОН ДОСТАНЕТ МЕНЯ ОТОВСЮ-
ДУ. Уже достал! И отныне я снова обречен жить, снова схвачусь с миро-
вым Злом, буду бить и принимать удары, но меня никогда не добьют, по-
тому что я вечный. Вот я уже снова в действии, и мне остается радо-
ваться, что на этот раз я родился в спокойной обстановке и пока не ус-
пел проявить наиболее привлекательных для читающей публики качеств
своего характера, при столкновении с которыми в жизни та же публика
шарахнулась бы, как от чумы. Но я стерплю эту выходку Автора, если ис-
тория выйдет короткая и без особенной крови, лучше всего - маленькая
новелла с легкой интригой. Вот сейчас Он переключится на описание
толстяка, тогда я подниму глаза вверх и, может быть, мне удастся
что-нибудь разглядеть.
Он переключается на толстяка. Поднимаю глаза кверху, тянусь. Заголовок
мелькает и скрывается, но все же я успеваю...
Рыжий тайваньский телефонный аппарат с замысловатым золотым иероглифом
на двузубой хваталке уже в пятый раз успел возопить со стены дурным
голосом, когда Андрон Васьковский, путаясь в шлепанцах и матерясь, на-
конец добежал и сорвал с иероглифа трубку.
- Да! - заорал он. - Да! Слушаю! Але! Говорите, чтоб вас... Перезвони-
те, ничего не слышно! - "Если опять Маню - убью",- подумал он.
- Все пишешь, Крыса? - спросили из трубки. - Все творишь? - Голос хи-
хикнул.
Андрон переступил с ноги на ногу.
- Да! - сказал он. - Але, кто это? Потрох, ты?
- Кому Потрох, а кому Стась Иванович,- сказала трубка. - Тебе, кстати,
Стась Иванович, это ты запомни. Крысеночек.
- Я слушаю,- сказал Андрон.
- Это я должен слушать. А ты должен говорить. О чем, догадываешься?
Или напомнить?
- А о чем?
- Ну ты даешь, пасюк. Когда книгу сдашь, пидор? Ждем, понимаешь, с не-
терпением. Заждались. И Бугай уже интересовался.
Андрон почувствовал, что вспотел. Пот был холодный.
- Так есть же еще время...
- Что-что?
- Хотите быстрей - "Вектру" верните,- сказал Андрон.
- А?
- Ну хоть какой-нибудь "Хюндай", нельзя же так... У меня зубчатый ре-
мень все время соскакивает.
- Про зубчатый ремень ты Бугаю рас скажи,- посоветовала трубка,- а то
он что-то гугнивый ходит, давно, наверно, не веселился. Ты, Крысонька,
ремешок тот пальчиком придержи, он и не соскочит. Левым таким мизинчи-
ком, понял? А как каретка наедет, ты быстренько строку и допечатай. В
общем, твое дело. Я до тебя полтора года придерживал и делал главу
быстрее, чем Бугай успевал бабу трахнуть. Прожрал, понимаешь, аванс, а
толку нет, и еще кобенится: "Вектру" ему...
Пересохло в горле.
- Какой аванс? - спросил Андрон. - Ты мне, Потрох... Стась, про аванс
не говори, не было никакого аванса. Я еще за тот раз гонорар не полу-
чил.
- Ах, не получил? - сказала трубка. - Ну-ну. Слушай, пасюк, интересно
выходит: Желязны гонорара не требует, Сильверберг не требует, Муркок и
тот не требует, а Стиву Шайну вынь да положь. С чего бы? Может, перес-
лать ему в Штаты, ты как думаешь?
В трубке заржали.
- Суки! - тихонько сказал Андрон.
- А?
- Я говорю, тут у меня работы еще на месяц. Так Бугаю и передай.
- Так и передать, Крысонька? Это можно.
- Ну, не так, а сам понимаешь... Ну хоть три недели, полный же за-
рез... Потрох!
- Как?
- Стась Иванович!
- Что, Шайнушка?
- Три недели даешь? Ты этого не видел, это же блеск будет, ты такого и
у Гаррисона не читал...
- А у тебя, значит, прочту? Это про Орка опять? Мог бы, кстати, себе и
получше имечко выискать. Мурло какое - Шайн... Хрен с тобой, Крыса,
неделю дам, а больше ничего не обещаю, с Бугаем - сам знаешь... Будешь
потом лапу сосать под родной фамилией. Ну, скрипи дальше.
- Эй! - закричал в трубку Андрон. - Стась, а насчет гонорара...
Трубка разразилась гудками. Андрон тихо выматерился и вернул ее на
хваталку с иероглифом. "С-св-в-волочи!"- сказал он, подумав. Ничего
другого сказать не хотелось. На журнальном столике в углу комнаты сер-
дито жужжала невыключенная "Ижица", и по звуку было ясно, что зубчатый
ремень опять слетел. Столик тоже вибрировал, мелко дрожала торчащая из
машинки и допечатанная почти до конца страница, вверху на ней можно
было разглядеть:
Стив Шайн
"УБИЙЦЫ С ПРОКСИМЫ"
Роман
Андрон проследовал мимо столика к шкафу, раскрыл его и из картонной
коробки, угнездившейся на нижней полке среди обуви, вытянул прозрачную
бутылку. На кухне он ее обезглавил, сорвав колпачок, налил полный ста-
кан и, задержав дыхание, выпил его в два глотка. Не дав себе отдышать-
ся, он наполнил стакан вновь.
