будет являться посягательством на права обоих спасаемых пассажиров, и,
следовательно, такая попытка будет мною пресечена.
- Обездвижишь? - спросил я.
- Обездвижу.
Это был тупик, и свет, забрезживший было впереди, погас.
- Но я хочу всего лишь реализовать свое право на одиночество! - закри-
чал я в отчаянии. - Ведь мне больше ничего не нужно, слышишь!
- Реализуйте,- равнодушно сказал вельбот.
- "Реализуйте"! Как??!
Нет ответа. То ли машина не хотела за меня думать, то ли в самом деле
не видела здесь противоречия. Но как я могу реализовать свое законное
право на одиночество, если Рыба-Кит рвется реализовать свое не менее
законное право на общество? В режиме разделения времени? День так, а
день эдак? Я бы, пожалуй, согласился, но ведь Рыба-Кит не согласится
ни за что. Но должен же быть хоть какой-то выход!
Право на свободное волеизъявление? Гм-м... Я могу сколько угодно изъ-
являть свою волю, это ничего не изменит. Не то.
Право на отдых? Но, с точки зрения вельбота, мы только и делаем, что
отдыхаем. Не то.
Право на ненасилие над личностью? Чепуха, такого права не существует.
Что такое насилие над личностью - ударить личность по голове? Не толь-
ко. А дисциплина и единоначалие, присущее, скажем, космофлоту,- это не
насилие над личностью? Будет ли сладок без кнута пресловутый пряник? А
государство? А воспитание ребенка - не насилие над его личностью? Тер-
пим же. Сколько угодно насилия над личностью - и ничего, живем и будем
жить.
Не то. Я оставил эту мысль там, где она лежала. Правда, несколько поз-
же выяснилось, что она все же пустила во мне кое-какие корни.
- Ладно,- сказал я, решившись начать сначала. - Ты можешь перечислить
все права, которыми любой человек вправе воспользоваться?
- Право на жизнь,- начал вельбот. - Это основополагающее право, поэто-
му оно стоит первым пунктом в перечне гарантированных прав. Хотя,
строго говоря, по закону все права равноценны и ни одно из них не мо-
жет быть доминантно над другими.
- Дальше, дальше,- поторопил я. - Не болтай лишнего. Если понадобятся
комментарии, я спрошу отдельно.
- Пункт два: право на труд как средство существования,- продолжил он.
- Пункт три: право на труд как источник наслаждения; пункт четыре:
право на рекреацию, пункт пять: право на здоровье...
Я терпеливо слушал. Примерно на пятидесятом пункте у меня заболела го-
лова, а еще через полчаса я, вероятно, был похож на марафонца в конце
дистанции и остро завидовал пещерным охотникам, косматым пращурам че-
ловечества, имевшим только одно право: жить, пока не съели звери. Я
чувствовал себя опутанным правами по рукам и ногам.
- Пункт двести восемь,- тягуче тянул вельбот,- право на эстетические
ценности как средство самосовершенствования. Пункт двести девять: пра-
во на продление жизни домашнему животному как средству сохранения ду-
шевного спокойствия человека...
- А домашнему растению? - спросил я с некоторой надеждой.
- Такого пункта нет.
- Ясно. Давай дальше.
К концу перечня я совсем ошалел. Человечество поработало не зря: трис-
та семьдесят семь гарантированных прав охватывали, казалось, все. В
перечне нашлось даже право отказаться от выбора способа смерти для че-
ловека, замыслившего самоубийство. Решительно не представляю себе, как
это можно осуществить.
- Это все? - спросил я.
- Перечень исчерпан,- подтвердила машина. - Что-нибудь непонятно?
- Да,- сказал я, собирая в кучу растрепанные мысли и ища соломинку, за
которую можно ухватиться. - Непонятно. Объясни мне, пожалуйста, каким
таким образом мне здесь обеспечивается право на здоровье, если Ры-
ба-Кит жужжит у меня над ухом каждую минуту? Он мне надоел и действует
на нервы. А ведь нервничать вредно для здоровья, не так ли?
- Поясняю,- сказал механизм. - Человек, желающий избежать опасности
для здоровья, может удалиться от источника этой опасности либо уничто-
жить его. В случае, если источник опасности не может быть уничтожен,
поскольку также является человеком, и если он преследует человека, че-
ловек может удаляться непрерывно, сохраняя между собой и источником
опасности безопасное расстояние...
- Да ты соображаешь, что говоришь! - закричал я. - Это что же, мне
придется все время от него бегать?
- Физическая активность приносит пользу здоровью человека,- сообщил
механизм.
Я задохнулся.
- Второй человек, являющийся источником опасности для здоровья перво-
го, преследуя его, также реализует свое право на здоровье.
- Ну вот что,- ядовито сказал я, сдерживаясь из последних сил,- скажи
тогда: как мне в этих условиях реализовать свое право на хобби... то
есть... это... на время, материалы и условия для занятия деятель-
ностью... в общем, пункт двадцать семь? А? Подумай и скажи, да смотри
не задымись от натуги. Умник.
- Какой род деятельности имеется в виду? - последовал вопрос.
- Выращивание конусоидов,- ответил я, предчувствуя свой триумф. Это
растения. Растут в горшках.
- Поясняю,- немедленно ответил механизм. - Человек, удаляющийся от ис-
точника опасности, может взять горшки себе под мышку...
Позднее я понял, что был неправ, машина не способна на преднамеренную
издевку. Но в тот момент, когдя я прыгал на одной ноге и массировал
другую, отбитую о борт вельбота, мне было не до логики. А тут еще
явился Рыба-Кит и сказал, что я неправильно дышу, что мой случай (вы
подумайте - мой случай!) очень запущенный и что ничего не поделаешь,
придется ему заняться мною с самых азов, но это ничего, ибо если пра-
вильно заложить основы, развитие парапсихологических способностей пой-
дет дальше уже само собой. Я впал в отчаяние и весь остаток дня проси-
дел на траве, тупо уставясь в одну точку и согласно кивая, когда мой
гуру останавливался, чтобы перевести дух. Мне было все равно.
Решение - и, как мне показалось, удачное, я нашел на следующее утро,
когда Рыба-Кит еще спал. Оно показалось мне таким простым и ясным, что
я чуть не подпрыгнул от радости. Река! Как-то раз Рыба-Кит сознался,
что не умеет, к сожалению, плавать. А по-моему - к счастью!
Осторожно, чтобы не разбудить спящего, я снял одно из пассажирских
койко-кресел вельбота. Вельбот молчал: видно, решил, что я имею на это
право. Кресло было пухлым и легким - вспененная пластмасса,- но на
всякий случай я отделил металлические крепления. Плотик был готов.
Стараясь не производить ни малейшего шума, я собрал свои пожитки, на-
шел палатку и тихонько вынес вещи из вельбота. Через полчаса на берегу
реки высилась скромная горка моего имущества и я раздумывал, что пере-
везти на тот берег в первую очередь. Разумеется, не конусоиды - их
нужно везти последними, мало ли что. А вот палатку, обувь и часть бал-
лончиков - можно.
Раздеваясь, я услышал позади крики и обернулся. С пригорка по направ-
лению ко мне со всех ног бежал Рыба-Кит. Ему не хотелось оставаться
одному, он кричал и на бегу отчаянно размахивал руками. Сочувствия во
мне он не вызывал. Я усмехнулся, спустил плотик на воду и поплыл. Вода
была теплая, ленивое течение медленно сносило меня в сторону. Внутрен-
не я ликовал и даже начал было напевать что-то бодренькое, но тут же
глотнул воды, закашлялся и решил ликовать молча.
Плаваю я неважно, а тут еще приходилось толкать перед собой доволь-
но-таки нескладный плотик. Кое-как проплыв около трети ширины реки, я
оглянулся. Рыба-Кит был уже на берегу и что-то кричал мне вслед,
обильно жестикулируя, судя по жестам - умолял вернуться. Нет уж, дуд-
ки. Обидно то, что ко второму заплыву мне, судя по всему, придется го-
товиться, выслушивая его упреки в бессердечии с самого близкого расс-
тояния, а может быть - как знать? - даже нейтрализуя определенное фи-
зическое противодействие - но разве цель того не стоила? Ничего не по-
делаешь, думал я, работая ногами и отфыркиваясь. Придется быть жесто-
ким.
Он останется один - ну и что с того? Я тоже буду один, по крайней мере
до тех пор, пока Рыба-Кит не придумает, из чего сделать плот. Несколь-
ко дней одиночества - это именно то, что мне сейчас крайне необходимо.
Нет, я не уйду далеко - кто знает, на что можно напороться на незнако-
мой планете? Мы будем жить у реки: я на одном берегу, Рыба-Кит - на
противоположном. Но на ночь я буду отходить от реки подальше, ночью
над водой очень уж хорошая слышимость...
Фью-у-уу-у...Плюх! Знакомый уже пауко-ящик приводнился впереди меня с
фонтаном брызг, развернулся против течения и заработал лапками, как
жук-плавунец. Обычно ящики умеют плавать только по течению, а этот
очень старался и пенил воду, как танкер, силясь выгрести, но необтека-
емая форма сводила на нет все его потуги. Его медленно сносило. Навряд
ли он оказался бы способен меня спасти, начни я тонуть. Наверняка
вельбот, как и в прошлый раз, выплюнул его мне вдогонку не затем, что-
бы меня спасать, а затем, чтобы реализовать мое право на информацию.
- Внимание,- завел свое ящик булькающим голосом. Вероятно, в голосовое
устройство попала вода. - Вы опасно приблизились...
К чему я опасно приблизился, я так и не услышал. В нескольких метрах
от меня зеркальная поверхность реки вдруг вспучилась горбом, и из во-
ды, разбрасывая кольцевые волны, высунулась отвратительная треугольная
морда размером с три моих плотика и внимательно оглядела меня выпучен-
ными, как у лягушки, и такими же холодными глазами. Ящик замолк и по-
вернул к берегу, бестолково шлепая лапками по воде. Я все еще держался
за плотик, не осознавая ситуации, когда лягушкоглазая тварь, видимо,
удовлетворившись осмотром, взволнованно зевнула, показав глоточные зу-
бы, и без спешки заскользила ко мне, раздвигая воду, как волнолом.
Тогда я бросил плотик и поплыл назад что было сил.
Если бы не говорящий ящик, я бы погиб - тварь плавала явно быстрее. Но
именно он подвернулся ей первым, и это меня спасло. Оглядываясь назад
между взмахами, я видел, как ящик перед самой пастью зарыскал по воде
туда-сюда, потом был подхвачен, вздернут над поверхностью реки и бес-
толково замолотил лапками. Чудовище перехватило ящик поудобнее и, зап-
рокинув морду, по-жабьи глотнуло. Ящик исчез, и чудовище какую-то се-
кунду пребывало в неподвижности, прислушиваясь, очевидно, к внутренним
ощущениям,- затем его холодные глаза уставились прямо на меня.
Я выбивался из сил. Рыба-Кит на берегу истерически визжал, словно в
воде находился он, а не я. Что касается меня, то мне визжать было не-
когда. Планета, может быть, была и спасательная, но и на спасательных
планетах люди гибнут точно так же, как и на всяких других. Какое мне
было дело до того, что чудовище, закусив мною, вероятнее всего сдох-
нет, как те комары, если я этого уже не увижу? Мне было все равно, ум-
рет эта жаба или не умрет. Я не хотел умирать сам. И - нащупал ногами
отмель в тот момент, когда уже казалось, что все кончено: чудовище
раскрыло пасть, как тоннель, в полуметре от моих ступней. Если бы оно
догадалось втянуть в себя воду, эти записки, по всей видимости, оста-
лись бы ненаписанными.
Ни один пингвин, спасающийся от морского леопарда, не вылетал из воды
с такой прытью, с какой вылетел я. Течение отнесло меня в сторону, за
границу зоны защиты. Скорее назад, к вельботу! Вернее, к конусоидам!
До сих пор не знаю, умела ли эта тварь передвигаться по суше - во вся-
ком случае, она не стала преследовать нас на берегу. Оглядев на про-
щанье меня, а заодно и Рыбу-Кита пустым, ничего не выражающим взгля-
дом, треугольная морда скрылась с поверхности, и через минуту вода в
реке текла так же спокойно, как прежде - захлопнувшийся вхолостую кап-
кан вновь был готов к употреблению.
Так еще более бесславно окончилась моя вторая и последняя попытка най-
ти уединение. Река неторопливо уносила перевернутый плотик. Я потерял
палатку, добрую половину питательной смеси для конусоидов и свои бо-
