даже нравится, что каждый встречный для них - ожившее зеркало. Ты же-
натый?
- Нет.
- Женись,- сказал Хьюг. - Непременно женись, у женщин же совсем другой
прототип, хоть отдохнешь... Женись, пока и тебя на край не потянуло.
Кандидатура есть?
Ксавье помялся. Кивнул.
- Есть. - Ему вдруг захотелось поделиться с Хьюгом тем, чем он не де-
лился еще ни с кем - единственным сном, который он ни разу не решился
рассказать. - Ее зовут Клара...
- Как-как? - перебил Хьюг. - Клара, говоришь?
Ксавье запнулся.
- Д-да. Клара. А что?
- Да нет, ничего,- Хьюг зачем-то отвернулся в черноту. - Хорошее имя.
* * *
Стрельба снаружи совсем прекратилась. Стало тихо, только где-то очень
далеко гудело пламя, вылизывая пустые коробки зданий, да иногда с шу-
мом, похожим на тяжелый вздох, рушились перекрытия. Тишина отчетливо
выдавала подготовку к новой атаке, Гуннар почти ощущал, как выдвинутые
из глубины резервные роты занимают исходные позиции. Выродки этого не
ощущали. Старикан сидел и тяжело дышал, как жаба, издыхающая под луча-
ми солнца, а рыжий приподнялся, пошарил под собой и неожиданно вытащил
сверток.
- Цела? - ожил старикан.
- Цела. Помялась только.
- Что за вещь? - спросил Гуннар, настораживаясь. На оружие было не по-
хоже, но от выродков всего можно ожидать.
Рыжий раздраженно развернул сверток.
- "Хроника одного свершения." Старая книга. Точнее, рукопись. В подва-
ле не все сгорело.
Гуннар мельком взглянул. Внутри свертка оказалась кипа тонких листов,
вроде тех, на которых рисуют пиктограммы. Ничего опасного.
- Зачем?
- Чтобы читать, дикарь. Ты хоть читать-то умеешь?
Гуннар сел на пол спиной к стене, держа автомат между колен. Занятные
твари эти выродки, правду говорят, что долго смотреть на них вредно. И
внеочередную комиссию придется из-за них проходить, это ясней ясного.
Может быть, пристрелить? Нет, попозже.
- Я не дикарь, а человек,- лениво сказал он. - А ты выродок, вот ты и
читай. Мне читать незачем.
- Он книг никогда не видел,- встрял старикан.
Выродки снова переглянулись. Рыжий с безнадежным видом покачал голо-
вой:
- А еще говорили, что мы ошиблись с выбором прототипа... Какой там
прототип. Это система.
- Эй, ты! - Пришлось поднять автомат.
- Что это за здание? - засипел старикан. У него был скорбный вид
школьного учителя, объясняющего непосильную задачу сопливому кандидату
в отклонутики. Гуннар усмехнулся. Ну-ну.
- Библиотека.
- Зачем она?
- Здесь хранится ненужное. Это все знают.
Рыжий замычал, раскачиваясь.
- Вот как,- сказал старикан. - Ненужное. Ты здесь бывал когда-нибудь
раньше?
- Нет.
- Запрещено?
Гуннар не выдержал - фыркнул. Ну, дают эти выродки! Смех, да и только.
- Ничего не запрещено. Сюда можно входить любому, у кого есть дело. У
меня дела не было, и я не входил.
- Ты слышал? - спросил рыжий. - У него не было дела.
Гуннар мельком взглянул в окно. Ему удалось охватить взглядом всю пло-
щадь. Там было мертво и сумрачно, свежие трупы уже успело припорошить
копотью, и они мало отличались от вчерашних. Над площадью висела осто-
рожная тишина. Новая атака могла начаться каждую минуту.
- Ты почитай ему,- просяще сказал старик. - Почитай, пожалуйста, вдруг
он поймет, это же история... Вслух почитай. - Он придвинулся и затере-
бил рукав рыжего. - Андрей, ну не надо так, ну я прошу тебя, почитай,
ведь не может же быть, чтобы он ничего не понял, не верю я в это... Ну
хочешь, я ему почитаю...
- Да хватит тебе! - угрюмо сказал рыжий. - Не мечи бисер. Безнадежно,
видно же... Ну, на, читай, если хочешь...
- Извини,- тоскливо сказал старик. - Это я, наверно, сдуру. Понимаешь,
очень жить хочется...
* * *
Судили Лисандра Парахони, проходчика. Дело было нешуточное: впервые на
планете произошло умышленное убийство. Мало того, что оно было бесс-
мысленно-жестоким, оно вдобавок случилось на участке Ксавье, и это бы-
ло неприятно, как заноза. Ксавье ловил на себе чужие взгляды, иногда
сочувствующие, но большей частью просто любопытные, и от этих взглядов
становилось тошно. Хотелось куда-нибудь сбежать и остаться, наконец,
одному, но сейчас это было невозможно. Ну зачем, зачем, спрашивал он
себя, этому дураку понадобилось убивать?!..
Оба работали в боковом тоннеле - Лисандр Парахони и Хьюг Огуречников.
Что там между ними произошло, осталось неясным, только Лисандр вдруг
набросился на Хьюга, как безумный, ударил его о скалу и, когда Хьюг
упал, разбил ему голову несколькими ударами камня - в кровавую кашу.
Когда его хватали, он был в полной прострации и не оказал сопротивле-
ния.
Судили на центральной площади городка - в столице не нашлось здания,
способного вместить половину населения планеты. Если бы смогли прибыть
все желающие, не хватило бы и площади. Для зрителей были поставлены
скамьи, под крышами близлежащих зданий висели репродукторы. Маленькое
белое солнце, с утра уже нестерпимо яркое, заливало площадь потоками
жгучего света. Было жарко. Над толпой витал крепкий запах пота, и
очень тянуло назад, в прохладную глубину тоннеля - отдышаться, а по-
том, может быть, постоять на том месте, где погиб Хьюг, провести ла-
донью по влажной шершавой стене. Как же это ты, Хьюг? Вот там, недале-
ко, до поворота и налево, мы с тобой сидели и разговаривали, и ты за-
давал мне странные вопросы: смогу ли я спрыгнуть, например. Ты спрыг-
нул, Хьюг. Наверняка ты сам спровоцировал этого Лисандра, спасибо те-
бе, Хьюг, что не меня...
Говорил Менахем Чжэн Вэй, судья, единственный пока юрист на планете.
Вступительная речь была краткой. Излагались обстоятельства дела, была
сделана специальная оговорка, что процесс, в соответствии с Уставом
Покорителей, будет проходить по земным правовым установлениям, в како-
вые, к прискорбию, придется-таки внести определенные изменения, обус-
ловленные катастрофической нехваткой юридических кадров. Какое-то вре-
мя ушло на выдвижение и избрание присяжных и общественного обвинителя.
Долго не могли найти защитника, пока, наконец, не выбрали какого-то
лесоруба, проголосовав за лишение права самоотвода. Лесоруб был кра-
сен, кричал: "А почему я??" и вызывал сочувствие. Подсудимый сочувс-
твия не вызывал - обращенные к нему лица людей были угрюмы. Ксавье с
недоумением отметил отсутствие какой бы то ни было охраны или конвоя -
Лисандр неподвижно, как истукан, сидел за символическим барьером с
краю судейского помоста, и за ним не было никого, ни одного человека,
только короткая пустынная улица - несколько десятков хороших прыжков,
а дальше - нетронутый лес, поди его там поищи. Захочет бежать - убе-
жит, оружия что-то ни у кого не видно. Не хочет... Что-то немного в
нем смирения, подумал Ксавье,- должно быть, просто понимает, что лучше
понести наказание от людей, чем рано или поздно быть сожранным гие-
но-львом. Это он правильно понимает. А интересно, есть ли среди уже
синтезированных хоть один со специальностью тюремщика?
Когда подошла его очередь, он дал свидетельские показания - ни у адво-
ката, ни у прокурора вопросов не возникло. Лисандр, кажется, не слушал
вовсе, и Ксавье избегал на него смотреть. Вот нас уже и девятнадцать,
с горечью подумал он, возвращаясь на свое место. Из двадцати одного -
девятнадцать, и те уже врозь. Ничего, скоро пришлют новых, свежесинте-
зированных - молодых ослов, любителей занимательных баек под треск го-
рящего валежника...
- Подсудимый, вы признаете себя виновным?
Лисандр очнулся, завертел головой. Словно пытался сообразить, где это
он находится и почему.
- Господин судья... то есть, э-э... ваша честь...- слова шли из него с
трудом, - я бы это... Я бы хотел сделать заявление.
- Подсудимый,- судья повысил голос,- вы признаете себя виновным?
- Д-да,- сказал Лисандр. - Я признаю. А вы?
Менахему пришлось постучать по столу - шум среди зрителей утих.
- Секретарь, зафиксируйте: подсудимый признает себя виновным в убийс-
тве Хьюга Огуречникова, двух лет десяти месяцев, монтажника, члена Ли-
ги Ветеранов. Подсудимый, признаете ли вы, что совершили убийство с
заранее обдуманным намерением?
- А? - спросил Лисандр. Адвокат-лесоруб, красный как рак, наклонился к
его уху и что-то сердито зашептал. - Что-о? - Лисандр вскочил с места.
- Какое еще намерение? Я кто, по-вашему? - он уже кричал. - Да любой
бы его убил, не я один, любой бы не стерпел! И вы бы убили! Что, нет?
Да я такой же, как вы! Да у нас с вами один общий прототип!..
Площадь зашумела. Судья заметно сконфузился:
- Подсудимый, сядьте. Я просил бы вас впредь не употреблять непристой-
ных слов...
Сейчас начнется, подумал Ксавье, морщась - кто-то орал над ухом. Ско-
тина этот Лисандр, знал куда ударить, и самое противное, что он прав.
Никто здесь не имеет права его судить, ни у кого из нас нет для этого
моральной опоры, да и откуда ее взять. Какая разница! Так или иначе
его осудят, разве что Менахем надолго потеряет душевное спокойствие.
Только Хьюга уже не вернешь...
- Кого?! - несся крик. Лисандр пытался перекричать толпу. - Себя! Себя
судите, вы! Вы и я - мы же одно и то же, одного корня, да что там, мы
этот самый корень и есть, у нас у всех один и тот же прототип... Про-
тотип, я сказал! Вы точно такие же, как я, почему бы мне не судить вас
так же, как вам меня!..
Ксавье встал и, наступая кому-то на ноги, стал выбираться из толпы.
Ему очень хотелось остаться и посмотреть, чем тут кончится дело, но
приходилось выбирать одно из двух. Времени оставалось не так чтобы
очень много. Он прикинул: успею. Если повезет взять у кого-нибудь на
время винтолет, а еще лучше орнитоптер, то вполне можно будет слетать
в долину Счастья - красота там, говорят, необычайная. С Кларой... Он
на ходу зажмурился, представляя, как это будет. Только бы она согласи-
лась, только бы ее отпустил этот Шлехтшпиц. А почему бы, в конце кон-
цов, и нет?
Он пошел быстрее. Позади еще раз взвыла толпа - вся разом - и, перек-
рывая ее рев, донеслось уже знакомое: "А я такой же, как вы!.." Прочь,
прочь отсюда! Ноги несли его сами. Прочь от ваших собраний, от ваших
судебных процессов, от ваших очень больших и нужных дел - не сейчас,
потом! От вашего Устава Покорителей - прочь! Не время. Сейчас время
только для нее одной, для единственной, и пусть кто-нибудь попробует
меня остановить!.. Пусть попробует. Да. А потом, когда вернемся из до-
лины Счастья, я покажу ей свой виадук...
"Родильный дом" располагался на самой окраине поселка, и Ксавье, под-
гоняя себя, срезал путь через рощицу. Здесь он задержался, чтобы нар-
вать цветов - крупных и желтых, источающих тонкий волнующий аромат.
Торопясь, он обрывал со стеблей листья, выравнивал цветы по высоте -
Кларе должно понравиться. "Ему было три месяца, он шел на первое в
жизни свидание",- почему-то пришло в голову, и Ксавье, поморщившись,
выгнал эту мысль вон. Он миновал обширный двор и остановился перед
входом в здание. В дверях, мешая пройти, торчал знакомый санитарный
робот, тот самый, что когда-то выкручивал ему руки. Пес-бульдог с
мертвой хваткой. Страж покоя, специалист по утихомириванию новорожден-
ных - с новорожденными это у него получалось. Но сейчас Ксавье чувс-
твовал в себе достаточно силы, чтобы разломать его голыми руками.
- Отойди, - сказал он.
Самым удивительным было то, что робот подчинился - откатился в сторону
и даже развернулся вполоборота, будто привратник, приглашающий войти.
Ожидая подвоха, Ксавье проскользнул внутрь и мягко зашлепал по коридо-
ру - так и есть, привратник, шурша, покатился следом. Черт с ним. Где
тут Клара?
- Прошу вас подождать в приемной,- суконным голосом объявил робот. -
Это направо. Я попрошу, чтобы к вам вышли.
Ну попроси, попроси... Ксавье вошел в приемную. Привратник был прав.
Не рыскать же в самом деле по всем холлам и палатам - неловко может
