кто-то вопил в микрофон армейской рации: "Что?.. Не слышу тебя! Нашел?
Где?.. У тебя же экскаватор, там еще одна должна быть... Повтори! Не
можешь переключить - рви эту трубу к свиньям собачьим! Они жопы греют,
а мы... Что? Наплевать, там давление от силы пять процентов, рви - и
точка! Пусть горит, тебя это не касается, потом переключим..." Так.
Значит, нашли и перекрывают еще одну газовую магистраль, ведущую к
центру города. Уже кое-что. За другой дверью громогласно, с крикливым
восторгом штатских, дорвавшихся до военного дела, спорили о втором
эшелоне и необходимой плотности огня в полосе прорыва. Упоминались
третий и девятый отряды. Значит, прорыв к центру города намечается все
же на нашем участке, и это тоже неплохо... Не то, что на нашем участ-
ке, а то, что он вообще намечается.
Прямо. Опять вверх. Теперь четыре пролета вниз и дважды налево... У
того, кто выдумал подобную планировку, было не в порядке с головой.
Как и у того, кто, зная, кто ему Сашка, вздумал проверить одну свою
гипотезу насчет того, кто Сашке командующий... Сашка, конечно, прек-
расно это понял.
Души нет, но на душе гадко...
Кидать камни... Никто ни в кого не станет их кидать. Никто из остав-
шихся в живых не посмеет никого осудить даже в мыслях, и это правиль-
но. Но тоже гадко.
Еще один пост. Пропуск...
- Подождите!..
- Да? - я обернулся.
- Простите... Вы меня не узнаете?
- Узнаю,- кисло сказал я. - Как не узнать? Вы Глеб Ипатьевич Вустрый,
государственный разъяснитель третьего ранга. Бывший государственный
разъяснитель. Теперь вы стоите в засаде и ждете меня. Мне представ-
ляться нужно?
- Нет, нет! - Он расцвел и заулыбался. - Я вас знаю. Я вас даже помню,
хотя видел только один раз, у меня вообще очень хорошая память. Мне
порекомендовали обратиться к вам...
- Кто? - перебил я.
Улыбка Глеба Ипатьевича была обаятельной.
- Разве это так уж важно?..
Я решительно повернулся и зашагал прочь. - Подождите! - отчаянным го-
лосом вскрикнул за моей спиной Глеб Ипатьевич. Я подождал. Мне было
все равно. И уже было ясно, что он просто так не отстанет.
Он подбежал ко мне суетливой рысцой.
- Кто вам порекомендовал обратиться ко мне?
- Алла Хамзеевна,- покаянно сказал он. - Вы должны ее помнить, она
ведь когда-то работала с вами, а теперь она фасовщица пайков... Она...
мне порекомендовала... предупредила только, чтобы я не ссылался...
- Вы ищете работу? - спросил я. Он усиленно закивал. - И вас, конечно,
не устроит ни повстанческий отряд, ни подразделение по борь-бе со сне-
гом... - Я ухмыльнулся, глядя, как человек мужественной внешности сду-
вается на глазах, точно дефектный воздушный шарик,- вот уже скукожился
и заморщинил, а скоро оста-нется одна цветная тряпочка... - Вы боитесь
повторной мобилизации, притом у вас обострение язвы желудка на базе
тылового пайка и четверо детей, поэтому вы ищете работу по своей ос-
новной специальности. Высоко вы не летаете, и вас бы устроило место
инструктора при мобилизационном пункте. Угадал?
- Нет,- с несчастным видом произнес Глеб Ипатьевич. - Нет у меня де-
тей... Совсем нет. А язва есть, это вы верно...
- А Государственная Евгеническая? - мстительно осведомился я. - Как же
насчет четверых детей на семью?
На Глеба Ипатьевича было жалко смотреть. Цветная тряпочка съеживалась
и сморщивалась - казалось, она вот-вот пропадет совсем и государствен-
ный разъяснитель скончается у меня на руках в штабном коридоре.
- Что вы умеете делать? - спросил я.
- Работать,- мгновенно воспрянул Глеб Ипатьевич. - Разъяснять, пропа-
гандировать... и многое другое... мне говорят, что теперь это не нуж-
но, но это же абсурд, вы понимаете, так никогда не бывает... Вы по-
верьте мне пожалуйста, я очень хорошо умею работать с людьми, у меня
за всю жизнь были только поощрения, ни одного взыскания... Вот смотри-
те! - Он мгновенно, как кольт из кобуры, выхватил из кармана пачку ка-
ких-то листков разного калибра; некоторые из них, выскользнув из рук,
рассеялись по сквозняку, и он кинулся их ловить. - Ни одного! - тор-
жествующе кричал он, бегая и размахивая руками. - Только поощрения за
отличную работу! Вы еще не представляете себе, какую я могу принести
пользу, но вы в этом сами убедитесь, даю вам слово...
- Спасибо,- сказал я, поворачиваясь,- не нужно.
Глеб Ипатьевич вдруг метнулся ко мне и рухнул на колени. Отшатнуться я
не успел, и он ухватился руками за мои ноги. Из его глаз по обморожен-
ным шелушащимся щекам катились мутные слезы.
- Подождите! Я могу...
- Работать с людьми? - спросил я, пытаясь освободиться. - Извините, не
требуется. Да встаньте же!..
Он все цеплялся за мои ноги. Вырваться я не мог, а бить его по голове
пока не хотелось.
- Нет! - кричал Глеб Ипатьевич. - Не отказывайте мне, умоляю вас... Вы
еще не знаете, что я могу! У меня прекрасная наследственность! Прек-
раснейшая, вы понимаете? Один из тысячи! Вот справка...- Он судорожно
начал перебирать свои листки, отыскивая нужный, и мне удалось освобо-
диться. - Вот она! Вот! Мои дети с огромной вероятностью не будут ду-
боцефалами. Нет, нет, подождите...- Он проворно полз за мной на коле-
нях. - Я знаю, что сейчас это никому не нужно, но ведь наступят време-
на, когда таких, как я, будут искать! Да вы же разумный человек, сразу
видно... Настанет день, когда таких, как я, будут искать, чтобы про-
должить человеческий род, и не найдут... Ведь не найдут же!.. Челове-
чество вымирает, это теперь ясно каждому. Господи, ну за что меня, за
что!.. Я еще не стар... я могу... мои дети могут стать первыми детьми
нового человечества...
- Четверо на семью? - спросил я.
- Больше! - замахал руками Глеб Ипатьевич. - Много больше! Я готов!
Столько, сколько потребуется, поверьте мне...
Я засмеялся. Смеялось мне легко, как давно уже не смеялось. Весь ужас
и вся боль сегодняшнего дня уходили в идиотский смех, как в громоот-
вод. Этот корчащийся передо мной, недораздавленный по чьей-то забывчи-
вости полусумасшедший слизняк, потомок и предок слизняков, глядящий на
меня снизу вверх преданными собачьими глазами, был совершенно искре-
нен!
- Хорошо,- сказал я, отсмеявшись. - Зайди завтра. И перестань скулить,
дурак. Обещать ничего не могу, но если завтра ты рассмешишь меня так
же, как сегодня, я поделюсь с тобой своим пайком.
4
Экспертный совет занимал два этажа в правом крыле здания. Здесь было
относительно тепло; перед стальной дверью, украшенной надписями, зап-
рещающими шуметь, входить без дела и сморкаться на пол, скучал часовой
в обыкновенной полевой форме. Он имел человеческий вид, и я против во-
ли остановился послушать его рассуждения о том, что хотя прошлая зима
выдалась холоднее, чем нынешняя, но зато тогда не было таких жутких
ветров, и с чего бы они нынче взялись? Я рассказал ему о бурлящей на
точке замерзания Атлантике, а он, возражая, поведал мне свою гипотезу,
согласно которой уцелевшим представителям Лиги Перемен удалось-таки
склонить объединенные нации к принятию мер по скорейшему установлению
Территориально-Климатической Справедливости, благодаря чему в связи с
изменением угла наклона земной оси наблюдается некоторое избыточное
неспокойство атмосферы, каковое, по его мнению, должно полностью прек-
ратиться в точности через триста восемьдесят семь лет, так что для па-
ники нет абсолютно никаких оснований... Я подтвердил, что оснований и
впрямь нет, и, когда мне по проверке пропуска было позволено пройти за
стальную дверь, мы расстались вполне довольные друг другом.
Кое-кто из знакомых был на месте. Сновал вспомогательный персонал,
тускло светились экранчики музейных компьютеров. Где-то ругались. В
ближайшей зарешеченной комнате хлебали чай и звали составить компанию,
но я отклонил. Эксперт по специсследованиям поймал меня за рукав и вы-
разил благодарность за доставленного адаптанта - перспективный экземп-
ляр. Эксперт по транспорту меня не узнал и проводил удивленным взгля-
дом. Эксперт по энергетике узнал и сделал серьезную попытку затащить к
себе, чтобы засадить за проверку расчетов, это надо было сделать, и я
обещал, но - позже, позже... Эксперт по мобилизационной тактике засту-
пил мне дорогу и, поминутно утирая шею и оглядываясь, заставил выслу-
шать туманную речь, пересыпанную намеками на назревшую необходимость
смены тем или иным путем некомпетентного и впавшего в волюнтаризм ко-
мандования, при котором лучшим умам Экспертного Совета приходится иг-
рать жалкую и унизительную роль,- он все время спрашивал мое мнение, и
мне опять удалось отделаться шуткой... Уже на излете меня настиг при-
каз быть к ночи в пятом Особом отряде, потому как на его участке прос-
матривается непонятная активность противника, и я, обернувшись, пока-
зал пятерней, что понял правильно: в пятом так в пятом... Бойля я на-
шел в той же каморке без окон, которую сам же отвел ему под рабочее
помещение. Тут он и спал. Тут он и ел, тут он и консультировал, когда
к нему как к единственному специалисту по сущности адаптантов обраща-
лись с просьбой о консультации. Сейчас он сидел за проектором и изучал
микрофильмы из недавно захваченного нами архива - черт знает, что это
был за архив, но, видимо, документы попадались интересные, поскольку
Бойль был полностью поглощен работой и закаменел на своем табурете. За
последние дни старик еще больше высох, корм, тепло и безопасность не
шли ему впрок.
Я вошел и тщательно запер за собой лязгнувшую дверь.
- О? - Бойль вздрогнул и оторвался от своего занятия. - Это вы есть?
Здравствуйте, Сергей. Очень вам радостен.
- Взаимно,- сказал я, улыбаясь. - Я тоже радостен. Нет-нет, я к вам не
по делу. Просто поговорить... Сколько же это мы с вами не виделись -
дня три? Четыре?
- Пять,- сказал Бойль. - С тех пор, как я здесь сижу, вы заходили
только один раз. Извините меня, но я так и не благодарил вас...
- Чепуха,- отмахнулся я, роняя себя на топчан и кладя автомат и шлем
рядом с собой. - Не берите в голову. У вас тут все нормально? Ну, кор-
межка там, и вообще...
- Что? Да, конечно. Все замечательно. Вы знаете, Сергей, я недавно
набрел на одну старую статью - так вот, оказывается...
Я успел его прервать. Когда ему хотелось общения, его заводную шкатул-
ку всегда прорывало монологами, и я давно уже знал, что если не удает-
ся остановить его на разбеге, приходится либо выслушивать до конца,
гордясь своим терпением, либо сразу начинать ругаться черными словами
- на него это действовало. Но сейчас мне не хотелось ни того, ни дру-
гого. Я дотянулся до проекционного аппарата и выудил из него кассету с
микрофильмом. Бойль смущенно захмыкал.
- "Новый подход к изучению миграций неолитического человека на Среднем
Востоке",- прочитал я. Судя по шрифту надписи, новому подходу исполни-
лось лет пятьдесят. - Интересно. Зачем вам это?
Он промямлил что-то насчет того, что смена рода занятий действует на
организм освежающе. Врать он не умел, это было очевидно. Я пожал пле-
чами и вернул кассету на место.
- Дело ваше. Я к вам, собственно, вот зачем... - "А зачем?"- вдруг с
удивлением осознал я. Кой ляд меня сюда принес? Не скажешь же вот так
прямо, в лоб, что больше не можешь, что быть командиром отделения и
каждую ночь подставлять свою шкуру под пули неизмеримо легче, чем быть
хотя бы в малой степени ответственным за то, что делается по нашей во-
ле. По моей в том числе. Не скажешь, что уже начал ощущать странное
болезненное удовлетворение своей работой и боишься такого удовлетворе-
ния. Не скажешь, что, чувствуя себя на пределе, просто-напросто пришел
поговорить с умным, беспомощным и непонятным человеком, желая получить
от него что-то очень нужное и не зная - что, но притом зная, что мо-
жешь в любую минуту уничтожить этого человека одним только словом, од-
