ти-ста тысяч переселенных индивидов возникло и продолжило развитие че-
ловечества-один человечество-два. Своеобразие природных условий новой
планеты определило отклонения в направлении и скорости этого развития,
на особенностях которого сейчас нет причин подробно останавливаться,
главный же смысл настоящего момента состоит в том, что впервые со вре-
мен Великого Разделения технические возможности человечества-два поз-
волили ему совершить первое посещение человечества-один ради его изу-
чения и рассмотрения вопроса о целесообразности возможного контакта в
будущем, каковое посещение близится к успешному концу, так что, вы
должны нас понять, мы просим, мы даже очень просим вас считать сооб-
щенные вам сведения конфиденциальными...
- А это что? - спросил я, постучав паль-цами по "Новому подходу к изу-
чению миграций", торчащему из проектора, и, не удержавшись, хмыкнул. -
Поиск корней?
Самое интересное, что глаза старика загорелись, а механическая шкатул-
ка была пущена вновь:
- Существует несколько гипотез о причинах Великого Разделения, в нас-
тоящий момент я проверяю наиболее безумную...
И прочее, и прочее, и прочее. Почти Бернс. Прочего было много. Закусив
губу, я слушал молча, почти не перебивая. И прочее, и все такое про-
чее... Теперь уже точно Бернс и Маршак.
И два человечества.
Нельзя сказать, чтобы даже теперь я безоглядно поверил Бойлю. Нельзя
сказать, чтобы я не поверил ни одному его слову. А только не был он
сумасшедшим, это я вам точно говорю. Скорее я подумал бы такое о себе
- с психикой агентов, имеющих не по чину резвое воображение, случаются
любопытные вещи. Разгадка не разгадка, объяснение не объяснение, но
что-то от рабочей гипотезы, за неимением лучшей, во всем этом присутс-
твовало, и такая гипотеза меня не вдохновляла. Такая гипотеза била на-
отмашь. В памяти с перископной глубины суетливо всплыло и закачалось:
"Нам нужно наше отражение. Мы не знаем, что делать с другими мира-
ми..." Н-да... Вот оно - отражение. Мы и с нашим-то миром не знаем,
что делать. Зачем мы им? Чем, ну чем мы можем их заинтересовать? Своих
братьев по разуму и генокоду, если Бойль не врет. Ведь не нашей же
технологией... Чем еще? Техникой организованного истребления людей?
Вряд ли это им нужно, если только у них не те же проблемы, что у нас.
Тогда чем? В альтруизм человечества-два что-то не верится. В добро-
вольный альтруизм человечества, какой бы номер оно ни носило, не ве-
рится вообще. Получается, что мы можем заинтересовать их только сами
собой как объектом наблюдения, как объектом научного интереса Бойля и
ему подобных - кстати, сколько их среди нас всего? - вот только чело-
век так устроен, что быть ему под взглядом всегда унизительно, а иног-
да, в иные моменты истории, не просто унизительно, а стыдно, невозмож-
но стыдно...
Показать ему весь наш стыд... Да ведь он его уже видел.
Бойль кончил говорить. Струйка пота, сорвавшись с его лба, пошла чер-
тить извилистое русло. Теперь он ждал, что скажу ему я. Я не сказал -
не мог. Наверное, следовало произнести что-нибудь приличествующее слу-
чаю, а я пробормотал два, всего два жалких слова:
- Нашли время...
5
Вертолет полз в низких облаках. Каша со всех сторон обзора была осно-
вательная, плотная, без всяких легкомысленных тучек-странников и про-
чих неорганизованных обрывков, без цепи жемчужной и степи лазурной.
Казалось, мы висели на месте, и только щекотная вибрация пола выдавала
полет, дробились об остекление снежные заряды да еще свистела над го-
ловой турбина, всасывая воздух и снег, и с надтреснутым низким гулом
вращался несущий винт. Вертолет был маленький, созданный в забытые
времена - скромная муниципальная машина для десантирования в городских
условиях мелких групп, легкая, очень маневренная, без изобилия навес-
ных излишеств, но с прекрасными возможностями локации по земле и воз-
духу. Сейчас экран панорамного локатора по воздуху отражал отсутствие
в последнем постороннего металла, зато экран локатора по земле, напо-
ловину скрытый спиной пилота, рисовал красивую трехмерную картинку:
вот он проспект - даже уцелевшие по обочинам скелеты деревьев получи-
лись вполне прилично,- вот прилегающие улицы и эстакада надземки, а
вот виден бывший гипнотеатр с просевшей от снега крышей, далее давно
разграбленный супермаркет, а за ним вот-вот покажется то, что нам нуж-
но, тот самый дом со знаменитым на всю Москву винным баром "Истина" на
первом этаже - чудесное было местечко, но Дарье почему-то не нравилось
и последний год я туда не ходил...
Когда отряду для штурмовой работы придают вертолет, это прекрасно.
Пусть летчик, вполне сознающий свою дефицитность, капризен и брюзглив,
но так или иначе работать над очередной сорокаэтажкой можно одновре-
менно сверху и снизу. Основная сила атакует подъезды и окна, верхняя
группа сыплется вниз, кроя противника огнем и яростным матом. Наташа
меняет снайперскую винтовку на короткоствольный автомат. По коридорам,
если они есть, с волчьим воем путешествует дефектная реактивная грана-
та Дубины Народной Войны, рикошетирует от стен и потолков и разрывает-
ся в безопасном отдалении как от нас, так и от адаптантов. Но клещи
сжимаются. Если нет - тогда крайнее средство: нижние этажи по команде
очищаются, в вентиляционные шахты пускается газ, а спасающихся от него
бегством отстрелять уже несложно. Но это, повторяю, на крайний случай.
Теоретически в здании могут быть и люди.
- ...А в двадцатом отряде еще такое было,- продолжал Гарька. - Видят:
над домами струя пара метров на триста вверх - снегоед, ясное дело!
Сто лет уже не видели. Только очень уж странно работает: пар - импуль-
сами. Выпустит серию и замрет на полминуты, выпустит и замрет, потом
опять. Пригляделись - сигнал бедствия, классика: три точки, три тире,
три точки. Выстрелы слышны. Послали, естественно, штурмовую группу на
выручку, сам командир двадцатого с ними пошел, тоже был любитель де-
лать чужую работу,- только эту группу с командиром и видели. Капкан.
Хорошо, говорят, ребята держались, минут десять. Никто там, конечно,
бедствия не терпел, и рассчитано все было по высшему классу. Вот вам и
олигофрены-имбецилы. Что ты сказал?
- Утомил,- повторил я.
- Это я от тебя уже слышал. Ты мне скажи про адаптантов: кретины они
или все-таки нет?
- Заткнись,- душевно сказал я. - Это все, что я могу тебе сказать про
адаптантов, да и про кретинов тоже.
- Один из нас точно кретин,- хмуро вставил дядя Коля.
На всякий случай я предпочел не выяснять, кого он имел в виду. Может
быть - меня. Если это так, тогда сегодня уже третий человек указывает,
где мне нужно быть и что делать. Что-то много.
Интересно, не в первый раз подумал я, почему Сашка так легко позволил
мне участвовать в этой по сути ничего не решающей операции - для раз-
рядки, что ли? Он заботливый...
Вертолет встряхнуло. Обе скамьи внезапно и синхронно провалились в
преисподнюю, там бы им и остаться, но они вернулись и наподдали по
копчику. Вацек замычал, прикусив язык. Дядя Коля клацнул зубами. Дуби-
на Народной Войны уронил гранатомет, повалился на Наташу и был по
окончании рефлекторных объятий отвергнут с отпихиваниями.
- Эй! - заорал Гарька. - А поосторожнее?
Пилот повернул к нам голову. Лицо у него было потное. Совсем не такое
лицо было у него пять минут назад, самодовольная была морда, даже не
морда, а штампованная тыловая ряшка; он сразу же начал покрикивать с
интонациями о-очень большого начальника, что не туда-де мы сели и не
так сидим,- но когда в вертолет насупленным медведем полез дядя Коля,
прижимающий к груди пулемет с самодельной патронной коробкой на четыре
состыкованные ленты и не подпоясанный разве что танковой гусеницей,
моментально умолк и больше не не высовывался.
- Здесь! - прокричал пилот. Я взглянул на дядю Колю. Дядя Коля кивнул.
- Садимся,- сказал я.
Пол ушел из-под ног. Вертолет падал. На секунду в облаках мелькнул
просвет, и тотчас затянуло снова. Примолкшая было турбина буркнула и
взвыла хриплым воем - вертолет завис и закачался, примериваясь. Дядя
Коля уже щелкал замком, воюя не на жизнь а на смерть с примерзшей
дверцей. Снизу фонтаном взлетело облако снега. Ударило по окнам.
- Прыгайте! - крикнул пилот.
Дядя Коля откатил-таки дверцу. Одно мгновение белую муть в овальном
проеме загораживала его спина, потом она исчезла. Вторым под вопль пи-
лота: "Быстрее, сносит!"- прыгнул я, третьей - Наташа. За ней почти
одновременно кувырнулись в снег Гарька, Вацек и Дубина Народной Войны.
Как ни вымело на этой крыше, снега хватило на то, чтобы уйти в него по
пояс. Вертолет сразу же пошел вверх и через секунду пропал из виду.
Через десять секунд его не стало слышно.
Теперь все молчали, даже завязший в сугробе Гарька. На этой высоте
ветру было где разгуляться, снежная крупа неслась почти горизонтально,
и было трудно отделаться от ощущения, будто мы выброшены за ненадоб-
ностью в ледяной пустыне за тысячу километров от человеческого жилья,
и вовсе не верилось, что человеческое жилье находится у нас под нога-
ми. Бывшее человеческое. Дубина Народной Войны выполз на наст и на
ветру сразу же начал стучать зубами - что-то неладное творилось с его
термокостюмом. По возвращении надо будет добыть ему новый, отняв его у
какого-нибудь дубоцефала... Дядя Коля снял с себя "горб" и извлек из
него веревку. Я откашлялся в "уоки-токи", чтобы всем было слышно:
- Командуй, дядя Коля...
Вот именно так авторитет и зарабатывают - если, конечно, твое имя не
Наполеон Буонапарте. И это надо было сказать сейчас, потом могло быть
поздно. Как ни отработана нами техника проникновения в здание, она ос-
тавляет место для многих случайностей. Никто и никогда заранее не ска-
жет, что ждет группу внутри, после того как в башенке посередине крыши
упадет дверь. Дом может быть пуст. Он может оказаться набитым битком,
и попытка атаки сверху будет заведомо обречена на неудачу. В ясную по-
году группу могут с азартом гонять по всей крыше огнем с более высоких
зданий, отстреливая поодиночке, и на основании личного опыта я могу
сказать, что в этом нет ничего веселого. В метель или туман, напротив,
легко затеряться и начать блуждать наугад с риском продавить своей тя-
жестью снежный карниз - что до меня, то я предпочитаю более спокойные
мысли, чем те, которые возникают у человека при падении с высоты в сто
пятьдесят метров. Но метель, конечно, кстати: за воем ветра и нулевой
видимостью наша высадка теоретически могла остаться незамеченной...
Хотелось в это верить.
Веревка, привязанная к ограждению, неритмично подергивалась - дядя Ко-
ля уже исчез за краем крыши. Как он со своим пулеметом ухитряется
спускаться к окну вниз головой в ежесекундной готовности дать очередь
- ума не приложу. Страха высоты у эксперта по самообороне никакого, а
отсутсвие суеты в действиях и мыслях просто поражает. Вот бы кому нами
командовать, не Сашке Столповскому...
Кстати, успел подумать я, интересный вопрос: зачем Сашке командование
отрядом? В особенности таким отрядом, где каждый третий помнит его
вздорным лаборантишкой. Темна вода во облацех, да и полевой командир
из него, надо сказать... Ладно, замнем. Сказано при дамах: "Не тронь
герань - вонять не станет." Цитата. Дядя Коля.
Металлическая дверь в нише башенки была полузанесена, заперта и хорошо
выглядела, она явно никогда не подвергалась взлому. Сей-час ей это
предстояло в первый раз. В некоторых случаях лучшее подручное средство
- отмычка, а лучшая в мире отмычка всегда при мне. Я разгреб вокруг
двери снег и загнал кумулятивную гранату в подствольник.
- Отошли все!
- Уже? - дробным от стука зубов шепотом спросил Дубина Народной Войны.
- А дядя Коля?
Вечно он скажет под руку какую-нибудь глупость. Может быть, не следо-
