говорит, что оружие открыли раньше, чем деньги. В моем кейсе лежал
знаменитый 75-й калибр, с которым можно раздобыть все, что угодно, гораздо
раньше и легче, чем с деньгами.
Это была ошибка. Какое-то ноющее беспокойство волновало меня, но я
его проигнорировал. Напряжение, а затем разрядка после укола разогнали
сонливость и скованность. На вершине кайфа надо было торопиться, у меня
было очень мало времени, чтобы найти то, что нужно, и я вернулся в отель.
Все мои мысли устремились к достижению цели, я отпер кейс и увидел
пистолет, лежавший поверх одежды. Тут тоненький голосок в памяти невнятно
что-то пискнул мне, но это только подтолкнуло меня. Я схватил рукоятку, и
тут память стала проявляться... слишком поздно.
Отпустив пистолет, я рванулся к двери, но не успел. Позади хлопнула
граната с сонным газом, положенная под пистолет. Уже падая в сон, я никак
не мог понять, как это можно было сделать такую глупость.
14
Первым ощущением после выхода из сна было сожаление. Работа мозга
является источником постоянного удивления. Действие моего дьявольского
напитка проходило, с памятью было все в порядке, дурнота исчезла. Детали
моей интермедии сумасшествия представали ясно и четко. Хотя меня
подташнивало от всего, что я думал и делал, одновременно я ощущал приступ
сожаления, что все кончилось. Раскованность после принятия лекарства
переросла в абсолютную свободу, когда жизнь других людей кажется меньше,
чем ничто. Ощущение несомненно жуткое, но и чрезвычайно привлекательное.
Хотя мозг и протестовал, я испытывал желание повторить все снова.
Несмотря на двенадцатичасовой сон, я был разбит. Переползание на
кровать отняло всю мою энергию. Взгляд остановился на предварительно
припасенной бутылке спирта. Я вымыл стакан и, потягивая жидкость,
постарался привести в порядок мое мозговое хозяйство, что было не легко. Я
много раз читал о темных инстинктах, лежащих в нашем подсознании, но
впервые столкнулся с этим непосредственно, когда они действительно стали
всплывать на поверхность.
Моя позиция в отношении Анжелины должна быть наконец определена.
Нужно признать, что я был к ней явно неравнодушен. Любовь? Назовите это
каким угодно словом, не возражаю, но это не пылкая юношеская страсть. Ее
поступки не ослепляли меня, я отчетливо понимал, что
отвратительно-аморальная жизнь Анжелины отражается и на моем образе
мышления. Но логика и рассудительность не могут противостоять эмоциям.
Ненавидя ее деятельность, я не мог отделаться от чувства симпатии к этой
личности, так похожей на меня. Не давала покоя мысль - какая бы получилась
из нас упряжка! Это, конечно, невозможно, но хотеть-то никто не запретит.
Любовь и ненависть стояли буквально плечом к плечу. Я сделал большой
глоток.
Найти ее сейчас не составит труда. Эта уверенность даже раздражала
меня. У меня не было никакой новой информации, одни мысленные фантазии да
проблески интуиции в том, как вертятся шарики в голове Анжелины. Не могло
быть сомнения, что она рвалась к власти, но вряд ли бы добилась чего-либо
через короля. Скорее силой, через путч, возможно с террором, через
определенного вида революции и беспорядок. Так было в старые времена на
Фрейбуре, когда ценой схватки была верховная власть. Любой дворянин мог
быть коронован, а старая королевская власть ослаблена, поэтому борьба за
власть монарха была очень жестокой. Конечно, все это прекратилось после
того, как здесь поработали социологи Лиги.
А теперь возврат к старому стал вполне возможен. Анжелина, чтобы
удовлетворить свои амбиции, хотела видеть этот мир утопающим в крови. Она
пока не могла ничего сделать, но готовила кого-то для черной работы.
Одного из этих надутых Князей, проводивших в жизнь политику трона и
имевших большое влияние в этом полуфеодальном государстве. Подобный подход
Анжелина уже использовала, захотелось использовать еще раз. В этом не было
сомнения.
Неясна была лишь мелочь. Кто он?
Мои ныряния в глубины самоанализа оставили неприятный привкус,
который не вымывался никаким количеством жидкости. В чем я нуждался, так
это в оживлении моих нервных окончаний и разгоне застоявшейся крови.
Выслеживание доверенного лица Анжелины требовало подзарядки моих батарей.
Я взял газету и стал изучать Новости Двора. Через два дня должен
состояться Большой Бал - очень удачное прикрытие для моих изысканий.
Эти два дня я наводил глянец на детали предполагаемой операции. Любой
болван мог испортить дело, как это обычно и случается. Только с такими
талантами, как у меня, можно было обеспечить стопроцентное прикрытие
персональности. Я придумал себе родину - отдаленную провинцию Фрейбура,
бедную во всех отношениях, кроме изобилия нюансов в произношении, что
служило основой многих шуток и анекдотов. Население Мистельдросса в силу
присущих ему врожденных свойств отмечалось как драчливое и прямое. Мое
положение дворянина давало мне право скрыться под именем графа Бент
Дибстол. Фамильное имя на местном диалекте обозначало либо бандита, либо
сборщика налогов, что дает вам полное представление как о роли сборщика
налогов. так и об источнике фамильного титула. Военный портной выкроил мне
мундир и пока подгонял его, я детально вызубрил свою фальшивую биографию.
Я не забыл сделать еще одну вещь - послать травмированному
трактирщику толстую пачку денег, ведь он вынужден был работать с рукой,
закованной в гипс. Он действительно разозлил меня, но наказание было явно
непропорционально малости проступка. Этот анонимный подарок очистил мою
совесть, и я почувствовал себя значительно лучше.
Полуночный визит в королевскую типографию дал мне желанное
приглашение на бал. Мундир сидел на мне как влитой, сапоги вызывающе
блестели. Я был одним из первых, королевский стол соблазнял яствами, а
предстоящее дело раздразнило мой аппетит. На Фрейбуре сохранилась
архаическая привычка носить на балах шпоры и меч. Обремененный этой
тяжестью, грохоча как пустая кастрюля, я низко поклонился королю. Его
глаза блестели и были такими туманными, что это явно подтверждало
справедливость слухов о том, что не приложившись к бутылке, он не начинал
ни одного дела. Он откровенно ненавидел толпу и рыла, предпочитая
заниматься своими жуками - он был любителем-энтомологом, правда без всяких
талантов. Королева была значительно приятнее в рассвете своей
двадцатилетней красоты. Молва сообщала, что ей до смерти надоели жуки, и
что она предпочитает Homo Sapiens. Чтобы проверить эту клевету, целуя ее
руку я чуть-чуть пожал ее. Она посмотрела на меня с удивлением, в котором
была большая доля интереса. Я направился в буфет.
Гости продолжали прибывать. Наблюдение за ними не мешало мне
поглощать пищу и смаковать вина. Основательно загрузившись, я решил
сделать перерыв и смешался с толпой. Все женщины были предметом моего
пристального внимания, большинству из них это льстило, как мне кажется -
из=за моего нового привлекательного лица и потрясающего мундира, явно
выделявшего меня среди местных типов. Я, конечно, не считал, что сразу же
обнаружу след Анжелины, но шанс все-таки был. Несколько женщин отдаленно
напоминали ее, но достаточно было услышать от них несколько слов, как
стало ясно, что это истинная голубая кровь, а не моя маленькая межзвездная
убийца. Задача несколько упрощалась тем, что понятие красоты на Фрейбуре
связано с наличием плоти, а Анжелина выглядела совершенно по-другому. Я
направился обратно в бар.
- Следуйте за мной! Королевский приказ! - прохрипел мне в ухо
простуженный голос и грубая рука схватила меня за рукав.
- Отпусти рукав, или я выровняю твою морду, - рявкнул я на своем
мистельдроссовском наречии. Он отпустил, словно обжегся, и отступил, весь
красный. - Так-то лучше, - добавил я, перебивая его. - Кто хочет меня
видеть? Король?
- Ее Величество королева, - прошипел он сквозь зубы.
- Очень хорошо. Я тоже хочу ее видеть. Показывай дорогу. - Я
прокладывал себе путь через толпу, а мой приятель тащился сзади, пытаясь
обогнать меня. Достигнув группы, окружающей королеву Хельгу, я пропустил
его, задыхающегося, вперед.
- Ваше Величество, это барон...
- Граф, а не барон, - перебил я его. - Граф Бент Дибстол из бедного
провинциального рода, урезанного века назад в наших законных правах
подлыми мошенниками Князьями. - Я сурово посмотрел на своего проводника,
как будто он участвовал в древнем заговоре, и он опять отчаянно покраснел.
- Что это у вас за награды, граф Бент? - спросила королева низким
голосом, который породил во мне образ луга туманным утром. Она указала на
мою мужественную грудь, увешанную побрякушками, которые я откопал сегодня
утром у антиквара.
- Галактические медали, Ваше Величество. Мог ли рассчитывать на
какое-то продвижение здесь, на Фрейбуре, младший сын провинциального
дворянина? Вот почему я выбрал службу вне планеты и провел лучшие годы
своей жизни в Звездной Гвардии, а там сражения, захваты, звездные абордажи
- в порядке вещей. А вот этой я действительно могу гордиться... - я указал
на невзрачную штуковину среди сверкающих побрякушек. - Это Звезда,
наивысшая награда в Гвардии. - Я взял Звезду в руки и посмотрел на нее
долгим проникновенным взглядом. В действительности, я думаю, это был
Гвардейски Знак за сверхсрочную службу или что-то в этом роде.
- Это прекрасно, - сказала королева. - Она разбиралась в медалях не
лучше, чем в одежде, но чего можно ожидать на этих захолустных планетах.
- Да, - согласился я. - Я не любитель описывать историю своих
медалей, но если на это будет королевский приказ... - это было сказано
застенчиво. Наврав им о своих подвигах, я возбудил интерес и надеялся, что
разговор обо мне достигнет ушей Анжелины, где бы она не пряталась.
Почувствовав, что исчерпал себя, я вернулся в бар.
Свои придуманные истории я рассказывал всем, кого мог поймать.
Большинство с удовольствием слушало меня, смеялось вместе со мной, а смех
при дворе был нечастым явлением. Единственный, кто этим не наслаждался,
был я сам. Если вначале мой план казался хорошим, то чем дальше, тем
меньше он мне нравился. Я мог месяцами крутиться вокруг этих дворцовых
идиотов без малейшей надежды приблизиться к Анжелине. Надо ускорить дело.
Крутилась у меня в голове одна идейка, но она граничила с безумием. Если
дело не выгорит, я буду либо убит, либо навсегда устранен из общества. С
последним я легко смирился бы, но высшее общество помогает мне найти мою
возлюбленную добычу. Если же все получится, поиски значительно упростятся.
Я решил бросить монету и, конечно, выиграл, так как другую спрятал в
ладони еще до броска. Буду действовать!
Еще до прихода сюда я рассовал по карманам несколько мелочей, которые
могли пригодиться во время вечера. Одна из них была великолепным предлогом
сблизиться с королем, если бы я почувствовал в этом необходимость. Я
переложил ее во внутренний карман, наполнил вином самый большой бокал,
который смог найти, и отправился через анфиладу комнат на поиски своей
жертвы.
Если в момент моего прихода король Вильгельм был в подпитии, то
сейчас он был пьян смертельно. Надо было вшить ему сзади в мундир стальной
стержень, так как, могу поклясться, собственный позвоночник его уже не
держал. Однако он все еще пил, качаясь взад и вперед, его голова моталась
как у соломенной куклы. Вокруг него стояла кучка старичков, которые,
