Гарри ГАРРИСОН
КРЫСА ИЗ НЕРЖАВЕЮЩЕЙ СТАЛИ
1
Когда дверь офиса внезапно открылась, я понял, что игра кончена. Это
было выгодное дельце, но ему пришел конец. Я встретил входящего
полицейского сидя в кресле, изображая на лице счастливую улыбку. Он шел
твердой походкой с обычным для всех копов угрюмым выражением лица. И то же
самое отсутствие юмора. Еще до того, как он открыл рот, я уже знал, что он
скажет.
- Джеймс Боливар ди Гриз, я арестую вас по обвинению...
Я ждал слова "обвинение", именно этого слова. Когда он произнес его,
я нажал кнопку, соединенную с зарядом пороха в патроне.
Заряд взорвался и трехтонный сейф рухнул на голову полицейского.
Когда осело облако штукатурки, я увидел только одну слабо шевелившуюся
руку. Она дергалась до тех пор, пока не зафиксировала указующий перст,
нацеленный на меня.
Его голос был слегка приглушен сейфом и звучал раздражающе отрывисто.
Он забубнил:
- ...по обвинению в нелегальном въезде, краже, подлоге...
Он долбил и долбил монотонно, это был бесконечный список, но я все
это уже слышал раньше. Я переложил все деньги из ящика письменного стола в
кейс. Список закончился новым обвинением, и мне посчастливилось услышать,
как в его голосе зазвучали нотки обиды.
- Ко всему прочему, вам добавляется обвинение в нападении на
полицейского робота. Это бессмысленно, так как мой мозг и гортань
бронированы, а в моей средней секции...
"Что я знаю точно, Жорж, так это то, что маленький двусторонний
передатчик расположен у тебя на макушке, а мне так не хотелось, чтобы ты в
данный момент обратился к своим друзьям".
Один хороший пинок открыл в стене потайную дверь, открылся доступ к
ступенькам. Когда я обходил груду штукатурки на полу, пальцы робота
рванулись к моей ноге, но я ждал этого, и ему не хватило пары дюймов. В
своей жизни я много раз встречался с полицейскими роботами и отлично знал,
что они практически неразрушимы. Вы можете бить его сверху, подрывать
снизу, а он тащится за вами, подтягивая себя, если остался целым хоть один
палец, и непрерывно поливает вас ушатами сахариновой морали. Вот это
сейчас и делалось. Он разобрал всю мою преступную жизнь и цену моего долга
обществу и тому подобное. Я слышал эхо его голоса на лестничной площадке,
даже когда уже достиг повала.
Сейчас на счету была каждая секунда. У меня было около трех секунд до
того, как они сядут мне на хвост, и не более одной минуты и восьми секунд,
чтобы покинуть здание. Еще один пинок - и открылся проход в комнату без
таблички и номера.
Ни один из роботов не взглянул, как я спустился вниз, и я бы страшно
удивился, если бы это было не так. Все они были устаревшего М-типа,
пригодные только для простой однообразной работы. Им было абсолютно все
равно, зачем они сдирают наклейки с заполненных консервных банок, и что
находится на другом конце конвейера, который доставляет эти банки через
стену. Они не подняли взгляда даже тогда, когда я открыл дверь, которая
никогда не открывалась, ведущую на ту сторону стены. Я не стал ее
закрывать, так как сейчас секреты уже не имели смысла.
Двигаясь вдоль грохочущего конвейера я прошел через грубую дыру,
которая была пробита мною в стене правительственных складов. Я и конвейер
установил сам и дыру сделал, нелегально конечно.
В склад вела еще одна дверь, автопогрузчик деловито накладывал
консервы на ленту конвейера, выгребая их из огромного контейнера. Этот со
своими микромозгами не тянул даже на робота. Я обошел его и помчался
дальше по проходу. Звуки моей продовольственной деятельности замирали за
моей спиной. Я улыбнулся от приятных воспоминаний.
Это был один из моих чудесных маленьких рэкетов. За небольшую сумму я
арендовал склад, который примыкал к правительственным складам. Простая
дырка в стене - и я получил доступ к целому ассортименту разнообразных
товаров длительного хранения, к которым, как мне известно, в таких больших
складах не прикасались месяцами, а то и годами. Не прикасались,
разумеется, пока меня не было.
После пробития дыры я установил конвейер, все остальное было делом
техники. Я нанял роботов сдирать старые наклейки и лепить новые, которые я
отпечатал. Мой ассортимент был наилучшим, а цены, естественно, очень
низки. Я мог себе позволить продавать дешевле конкурентов и получать тем
не менее значительную прибыль. Местные оптовики быстро поняли свою выгоду,
и я имел заказы на месяц вперед. Это была отличная операция, и она могла
бы длиться еще долго.
Я быстро подавил в себе этот поток мыслей. Одним из основных правил
моего бизнеса было то, что если операция закончена, значит - ЗАКОНЧЕНА!
Искушение потянуть еще хотя бы денек и получить еще по одному чеку могло
стать губительным. Ах, как хорошо я это знал. Я знал также, что это
наилучший способ познакомиться с полицией.
"Поворачиваться и убираться, а на следующий день снова за то же самое
приниматься!" - это мой девиз и девиз отличный, а всякие мечтания не для
меня.
Я выбросил из головы все мысли, когда достиг конца прохода. Снаружи
сейчас тьма полицейских, и я должен действовать быстро и безошибочно.
Быстрый взгляд налево и направо. Никого. Два шага вперед, нажимаю на
кнопку лифта. Я установил в этом лифте приборчик, который показал, что им
пользуются не чаще одного раза в месяц.
Он появился через три секунды, пустой. Я влетел в него, одновременно
нажимая кнопку "крыша". Подъем, казалось, никогда не кончится, но это
только казалось. Он длился ровно четырнадцать секунд. Началась наиболее
опасная часть дела. Мой 75-й калибр был у меня в руке, он позаботится об
одном полицейском, но не более.
Дверь открылась, и я вздохнул с облегчением. Никого. Их, очевидно,
согнали только ко входам, и не осталось никого, чтобы послать на крышу.
На открытом воздухе стали слышны звуки сирен - чудесные звуки. такой
шум могла создать только по крайней мере половина всех полицейских сил
страны. Я, как истинный артист, преисполнился гордостью.
Доска лежала позади подъемника, где я ее и оставлял. Немного выцвела,
но все еще довольно крепкая. Несколько секунд, чтобы установить ее на
парапет и передвинуть к следующему зданию.
Да, это самый опасный участок цепи, скорость тут не нужна. Осторожно
ступаю на край доски, кейс прижимаю к груди, стараясь удержать центр
тяжести над доской. Один шаг вперед. До земли лететь тысячу футов. Если
смотреть вниз, можно упасть.
Все, теперь надо нажать. Хорошо, если они снизу не заметили эту доску
на парапете. Десять быстрых шагов и передо мной дверь на лестницу. Она
открылась легко, конечно, не случайно, так как я тщательно смазал петли.
Войдя внутрь, я закрыл засов и сделал глубокий вдох. Это было еще не все,
но худшая часть, где я подвергался максимальному риску, была позади. Еще
две минуты, и они никогда не найдут Джеймса Боливара ди Гриза по кличке
"Скользкий Джим".
Лестницей на крышу, грязной и плохо освещенной, никто не пользовался.
Неделю назад я тщательно проверил ее. Багов - аппаратов для подслушивания
и тайного наблюдения - на ней не было. Пыль лежала нетронутой, за
исключением моих собственных отпечатков. Была надежда, что багов нет и
сейчас. Оправданный риск в таком деле всегда имеет место.
Прощай, Джеймс ди Гриз, вес девяносто восемь килограммов, возраст
около сорока пяти, округлый животик, типичный бизнесмен, чей портрет
вместе с отпечатками пальцев известен полицейским тысяч планет. В первую
очередь, долой отпечатки. Когда надеваешь их, они словно вторая кожа.
Несколько капель растворителя - и они слезают, словно пара прозрачных
перчаток.
Теперь очередь одежды, а затем и целого пояса, тщательно укрепленного
вокруг поясницы и содержащего двадцать килограммов свинца, смешанного с
термитом. Пригоршня отбеливателя из бутылки - и мои волосы снова приобрели
естественный коричневый оттенок. Вставлены подушечки за щеки и расширители
в ноздри. Затем контактные линзы голубого цвета. Я стоял в чем мать родила
и чувствовал себя так, будто родился заново.
Это было недалеко от истины, я стал новым человеком, на двадцать
килограммов легче, на десять лет моложе и с совершенно другой внешностью.
В большом кейсе лежал полный комплект одежды и темные очки, которые можно
было использовать вместо контактных линз. Все деньги были аккуратно
уложены в коробку.
Когда я выпрямился, то и вправду почувствовал, словно сбросил десять
лет. Все дело в весе. Я не замечал пояса, пока его не снял, а сейчас чуть
ли не подпрыгивал на каждом шагу.
Термит должен уничтожить все улики. Я сложил все в кучу и запалил.
Бутылки, одежда, сумки, ботинки и все остальное вспыхнуло и сгорело в
ослепительном пламени термита. Полиция может отыскать щепотку цемента, да
микроанализ даст пару молекул, но это все, что они могут найти здесь.
Пламя горящего термита еще отбрасывало на меня отблески, когда я спустился
на три пролета к сто двадцатому этажу.
Удача пока не покидала меня. Когда я открыл дверь, на этом этаже
никого не было. Минутой позже скоростной лифт, подобрав по пути еще
несколько других бизнесменов, доставил меня в вестибюль.
На улицу вела единственная дверь, над которой была установлена
портативная телекамера. Не было заметно никаких попыток остановить
входящих и выходящих из здания людей, большинство из них даже не замечали
телекамеры и крупы копов около нее. Я направился туда.
На мгновение я оказался в поле зрения этого холодного стеклянного
глаза. Ничего не случилось - значит, я был чист. Эта камера должна была
иметь связь с главным полицейским компьютером. Если бы мое описание хотя
бы в основных чертах сошлось, было бы мгновенно дано указание этим
роботам, и я не успел бы и шагу ступить. Мы не можем состязаться в
скорости с комбинацией "компьютер-робот", так как ее реакция измеряется
микросекундами, но мы можем перехитрить ее, что я снова и проделал.
Я взял такси через десять кварталов отсюда. Отъехав на значительное
расстояние, я взял второе, но только в третьем я почувствовал себя в
безопасности и направился к космопорту. Звуки сирен позади меня
становились все слабее и слабее, и только один случайный полицейский кар
промчался мне навстречу.
Они устроили такую страшную суету вокруг такого пустякового
воровства, но так всегда бывает на этих сверхцивилизованных мирах.
Преступление сейчас такая редкость, что полицейские действительно лезут из
кожи вон, как только что-нибудь нащупывают. Я не мог порицать их за
откровенное служебное рвение. И я искренне считал, что они должны быть мне
благодарны за то небольшое удовольствие, которым я нарушил однообразную
тупость их жизни.
2
Поездка в космопорт, расположенный, конечно, далеко от города,
проходила спокойно. Я мог наконец предаться спокойному течению своих
мыслей. Было время даже немного пофилософствовать. Наконец-то я мог снова
насладиться хорошей сигарой. В своей предыдущей жизни я курил только
сигареты и никогда не нарушал этого правила, даже находясь в одиночестве.
Сигары были отличные, хотя и пролежали полгода в специальной коробке в
сумке с одеждой. Я глубоко затянулся, посматривая на мелькавшие мимо
пейзажи. Хорошо быть свободным от работы, но так же хорошо быть и при
деле.
Я пожалуй, затруднился бы ответить, какой из периодов устраивает меня
больше и больше доставляет мне удовольствия - у каждого были свои прелести
