тем стирала пыль с нового рояля фирмы "Беккер".
Шел Грубин. Нес не только банку с рыбкой, но и клетку с попугаем. Хо-
тел, чтобы все видели - мечта его сбылась.
Шли Ложкины. Был старик в новом костюме из шевиота, и еще восемь неп-
лохих костюмов осталось в шкафу.
Шли, обнявшись, Погосян с Кацем. Несли вдвоем бутыль. Чтобы не остав-
лять на завтра.
Шла Зиночка.
Шел Савич.
Шли все другие.
Остановились на берегу.
- Минутку, - сказала одна из золотых рыбок. - Мы благодарны вам, оби-
татели этого чудесного города. Желания ваши, хоть и были зачастую ско-
роспелы, порадовали нас разнообразием.
- Не все, - возразили ей рыбки из банки Погосяна - Каца.
- Не все,- согласилась рыбка. - Завтра многие из вас начнут мучиться.
Корить себя за то, что не потребовали золотых чертогов. Не надо. Мы го-
ворим вам: завтра никто не почувствует разочарования. Так мы хотим, и
это наше коллективное рыбье желание. Понятно?
- Понятно, - ответили жители города.
- Дурраки, - сказал попугай ара, который оказался способным к обуче-
нию и уже знал несколько слов.
- Теперь нас можно опускать в воду, - произнесла рыбка.
- Стойте! - раздался крик сверху.
Все обернулись в сторону города и оцепенели от ужаса. Ибо зрелище,
представшее глазам, было необычайно и трагично.
К берегу бежал человек о десяти ногах, о множестве рук, и он махал
этими руками одновременно.
И когда человек подбежал ближе, его узнали.
- Эрик! - сказал кто-то.
- Эрик, - повторяли люди, расступаясь.
- Что со мной случилось? - кричал Эрик. - Что со мной случилось? Кто
виноват? Зачем это?
Лицо его было чистым, без следов ожога, волосы встрепаны.
- Я по городу бегал, рыбку просил, - продолжал страшный Эрик, жести-
кулируя двадцатью руками, из которых одна была слева, а остальные спра-
ва. - Я отдохнуть прилег, а проснулся - и вот что со мной случилось!
- Ой, - сказала Зиночка. - Я во всем виновата. Что я наделала. Но я
хотела как лучше, я загадала, чтобы у Эрика новая рука была, чтобы новая
нога стала и лицо вылечилось. Я думала, как лучше, - ведь у меня желание
оставалось.
- Я виноват, - добавил Ложкии. - Я подумал - зря человека обижаем. Я
ему тоже руку пожелал.
- И я, - произнес Грубин.
- И я, - сказал Савич.
И всего в этом созналось восемнадцать человек. Кто-то нервно хихикнул
в наступившей тишине. И Савич спросил свою рыбку:
- Вы нам помочь не можете?
- Нет, к сожалению, - ответила рыбка. - Все желания исчерпаны. При-
дется его в Москву везти, отрезать лишние конечности.
- Да, история, - сказал Грубин. - В общем, если нужно, то берите об-
ратно моего чертова попугая.
- Дуррак, - сказал попугай.
- Не поможет, - ответила рыбка. - Обратной силы желания не имеют.
И тут на сцене появились юннаты из первой средней школы.
- Кому нужно лишнее желание? - спросил один из них. - Мы два ис-
пользовали, а на одном не сговорились. Тут дети увидели Эрика и испуга-
лись.
- Не бойтесь, дети, - успокоила их золотая рыбка. -
Если вы не возражаете, мы приведем в человеческий вид пожарника Эри-
ка.
- Мы не возражаем, - сказали юннаты.
- А вы, жители города?
- Нет, - ответили люди рыбкам.
В тот же момент произошло помутнение воздуха, и Эрик вернулся в свое
естественное, здоровое состояние. И оказался, кстати, вполне красивым и
привлекательным парнем.
- Оп-ля! - воскликнули рыбки хором, выпрыгнули из банок, аквариумов и
прочей посуды и золотыми молниями исчезли в реке.
Они очень спешили в Саргассово море метать икру.
1969 г.
ЛЮБИМЫЙ УЧЕНИК ФАКИРА
События, впоследствии смутившие мирную жизнь города Великий Гусляр,
начались, как и положено, буднично.
Автобус, шедший в Великий Гусляр от станции Лысый Бор, находился в
пути уже полтора часа. Он миновал богатое рыбой озеро Копенгаген, прое-
хал дом отдыха лесных работников, пронесся мимо небольшого потухшего
вулкана. Вот-вот должен был открыться за поворотом характерный силуэт
старинного города, как автобус затормозил, съехал к обочине и замер,
чуть накренившись, под сенью могучих сосен и елей.
В автобусе люди просыпались, тревожились, будили утреннюю прохладу
удивленными голосами:
- Что случилось? - спрашивали они другу друга и у шофера. - Почему
встали? Может, поломка? Неужели авария?
Дремавший у окна молодой человек приятной наружности с небольшими
черными усиками над полной верхней губой также раскрыл глаза к несколько
удивился, увидев, что еловая лапа залезла в открытое окно автобуса и
практически уперлась ему в лицо.
- Вылезай! - донесся до молодого человека скучный голос водителя. -
Загорать будем. Говорил же я им, куда мне на линию без домкрата? Обяза-
тельно прокол будет. А мне механик свое: не будет сегодня прокола, а у
домкрата все равно резьба сошла!..
Молодой человек представил себе домкрат с намертво стертой резьбой и
поморщился: у вето было сильно развито воображение. Он поднялся и вышел
из автобуса.
Шофер, окруженный пассажирами, стоял на земле и рассматривал заднее
колесо словно картину Рембрандта. Мирно шумел лес. Покачивали гордыми
вершинами деревья. Дорога была пустынна. Лето уже вступило в своя
права. В кювете цвели одуванчики, и кареглазая девушка в костюме
джерси и голубом платочке, присев на пенечек, уже плела венок из желтых
цветов.
- Или ждать, или в город идти, - сказал шофер.
- Может, мимо кто проедет? - выразил надежду невысокий плотный белоб-
рысый мужчина с редкими блестящими волосами, еле закрывающими лысину. -
Если проедет, мы из города помощь пришлем.
Говорил он авторитетно, но с некоторой поспешностью в голосе, что
свидетельствовало о мягкости и суетливости характера. Его лицо показа-
лось молодому человеку знакомым, да и сам мужчина, закончив беседу с шо-
фером, обернулся к нему и спросил прямо:
- Вот я к вам присматриваюсь с самой станции, а не могу определить.
Вы в Гусляр едете?
- Разумеется, - ответил молодой человек. - А разве эта дорога еще ку-
да-нибудь ведет?
- Нет, далее она не ведет, если не считать проселочных путей к сосед-
ним деревням, -- ответил плотный блондин.
- Значит, я еду в Гусляр, - сказал молодой человек, большой сторонник
формальной логики в речи и поступках.
- И надолго?
- В отпуск, - сказал молодой человек. - Мне ваше лицо также знакомо.
- А на какой улице в Великом Гусляре вы собираетесь остановиться?
- На своей, - сказал молодой человек, показав в улыбке ровные белые
зубы, которые особенно ярко выделялись на смуглом, загорелом и несколько
изможденном лице.
- А точнее?
- На Пушкинской.
- Вот видите, - обрадовался плотный мужчина и наклонил голову так,
что луч солнца отразился от его лысинки, попал в глаз девушке, создавав-
шей венок из одуванчиков, и девушка зажмурилась. - А я что говорил?
Он радовался, как следователь, получивший при допросе упрямого свиде-
теля очень важные показания..
- А в каком доме вы остановитесь?
- В нашем, - сказал молодой человек, отходя к группе людей, изучавших
сплюснутую шину.
- В шестнадцатом?
- В шестнадцатом.
- Я так и думал. Вы будете Георгий Боровков, Ложкин по матери.
- Он самый, - ответил молодой человек.
- А я - Корнелий Удалов, - сказал плотный блондин. - Помните ли вы
меня - я вас в детстве качал на колене?
- Помню, - сказал молодой человек. - Ясно помню. И я у вас с колена
упал. Вот шрам на переносице.
- Ох! - безмерно обрадовался Корнелий Удалов. - Какая встреча. И неу-
жели ты, сорванец, все эти годы о том падении помнил?
- Еще бы, - сказал Георгий Боровков. - Меня из-за этого почти неза-
метного шрама не хотели брать в лесную академию раджа-йога гуру Кумарас-
вами, ибо это есть физический недостаток, свидетельствующий о некотором
. неблагожелательстве богов по отношению к моему сосуду скорби.
- К кому? - спросил Удалов в смятении.
- К моему смертному телу, к оболочке, в которой якобы спрятана нет-
ленная идеалистическая сущность.
- Ага, - сказал Удалов и решил больше в этот вопрос не углубляться. -
И надолго к нам?
- На месяц или меньше, - сказал молодой человек. - Как дела повернут-
ся. Может, вызовут обратно в Москву... А с колесом-то плохо дело. Запас-
ка есть?
- Без тебя вижу, - ответил шофер, с некоторым презрением глядя на си-
ний костюм, на импортный галстук, повязанный, несмотря на утреннее время
и будний день, и на весь изысканный облик молодого человека.
- Запаска есть, спрашивают? - вмешался Удалов. - Или тоже на базе ос-
тавил?
- Запаска есть, а на что она без домкрата?
- Ни к чему она без домкрата, - подтвердил Удалов и спросил у Боров-
кова: - А ты за границей был?
- Стажировался, - сказал Боровков. - В порядке научного обмена. Надо
будет автобус приподнять, а вы тем временем подмените колесо. Становится
жарко, а люди спешат в город.
- Ну и подними, - буркнул шофер.
- Подниму, - сказал Боровков. - Только прошу вас не терять времени
даром.
- Давай, давай, шофер, - сказала ветхая бабушка из толпы пассажиров.
- Человек тебе помощь предлагает.
- И она туда же! - сказал шофер. - Вот ты, бабка, с ним на пару авто-
бус и подымай.
Но Боровков буднично снял пиджак, передал его Удалову и обернулся к
шоферу с видом человека, который уже собрался работать, а рабочее место
оказалось ему не подготовлено.
? Ну, - сказал он стальным голосом.
Шофер не посмел противоречить такому голосу и поспешил за запаской.
- Расступитесь, - строго сказал Удалов. - Разве не видите?
Пассажиры немного подались назад. Шофер с усилием подкатил колесо и
брякнул на гравий разводной ключ.
- Отвинчивайте, - сказал Боровков.
Шофер медленно отвинчивал болты, и его губы складывались в руга-
тельное слово, но присутствие пассажирок удерживало.
Удалов стоял в виде вешалки, держа пиджак Боровкова на согнутом ми-
зинце, и спиною оттеснял тех, кто норовил приблизиться.
- А теперь, - сказал Боровков, - я приподниму автобус, а вы меняйте
колесо.
Он провел руками под корпусом автобуса, разыскивая место, где можно
взяться ненадежнее, затем вцепился в это место тонкими смуглыми пальцами
и без натуги приподнял машину. Автобус наклонился вперед, будто ему надо
было что-то разглядеть внизу перед собой, и вид у него стал глупый, по-
тому что автобусам так стоять не положено.
В толпе ахнули, и все отошли подальше. Только Корнелий Удалов как
причастный к событию остался вблизи.
Шофер был настолько поражен, что мгновенно снял колесо, ни слова не
говоря подкатил другое и начал надевать его на положенное место.
- Тебе не тяжело? - спросил Удалов Боровкова.
- Нет, - ответил тот просто.
И Удалов с уважением оглядел племянника своего соседа по дому, дивясь
его внешней субтильности. Но тот держал машину так легко, что Удалову
подумалось, что, может, автобус и впрямь не такой уж тяжелый, а это лишь
сплошная видимость.
- Все, - сказал шофер, вытирая со лба пот. - Опускай.
И Боровков осторожно поставил задние колеса автобуса наземь.
Он даже не вспотел и ничем не показывал усталости. В толпе пассажиров
кто-то захлопал в ладоши, а кареглазая девушка, которая кончила плести
венок из одуванчиков, подошла к Боровкову и надела венок ему на голову.
Боровков не возражал, а Удалов заметил:
- Размер маловат.
- В самый раз, - возразила девушка. - Я будто заранее знала, что он
пригодится.
- Пиджачок извольте, - сказал Удалов, но Боровков засмущался, отверг
помощь Корнелия Ивановича, сам натянул пиджак, одарил девушку белозубой
улыбкой и, почесав свои черные усики, поднялся в автобус на свое место.
Шофер мрачно молчал, потому что не знал, объяснить ли на базе, как
автобус голыми руками поднимал незнакомый молодой человек, или правдивее
будет сказать, что выпросил домкрат у проезжего МАЗа. А Удалов сидел на
