эта была удовлетворена. И по мере того, как разрушение комнаты, в кото-
рой было совершено посягательство на самое дорогое - на личную свободу
Удалова, заканчивалось, Удалова охватило внутреннее удовлетворение и да-
же удовольствие. Он уже не сердился ни на Ксению, ни на слишком изобре-
тательного Минца.
Когда через полторы минуты, теряя на бегу бигуди, в комнату ворвалась
Ксения, она увидела жуткую картину мамаева побоища. А на полу, посреди
этого, сидел совершенно обнаженный Корнелий Удалов и приводил в порядок
удочки, чего не успел сделать перед ужином. До отъезда на рыбалку оста-
валось всего ничего.
Перед тем, как грохнуться в обморок, Ксения успела спросить:
- Это все ты?
- Нет, ты, - ответил Удалов, перекусывая леску.
1972 г.
ПРОШЕДШЕЕ ВРЕМЯ
Новая модель машины времени, сооруженная профессором Львом Христофо-
ровичем Минцем с помощью золотых рук Саши Грубина, помещалась на первом
этаже, под лестницей дома N? 16 по Пушкинской улице. Она была замаскиро-
вана дверью в чулан, чтобы никто из детей, играя, не провалился случайно
в другую эпоху.
Представляя собой тончайшую ленту, машина времени облегала изнутри
раму двери и была покрашена суриком, так что посторонний взгляд никогда
бы не заметил этого величайшего изобретения.
Если ты, открыв дверь в чулан, переместишь стрелочку на потайном ци-
ферблатике, а потом нажмешь синюю кнопочку, то окажешься в прошедшем
времени.
Теоретически можно отправиться и к динозаврам, но пока на это не хва-
тало энергии, так что полвека были пределом.
Профессор Минц и узкий круг посвященных в составе соседей по дому и
друзей - Александра Грубина, Корнелия Удалова и старика Ложкина - маши-
ной не злоупотребляли и ее существование хранили в тайне. Полагали, что,
когда наладят изобретение, отдадут его народу.
Порой кто-нибудь из экспериментаторов со всеми предосторожностями по-
сещал прошлое. И это сходило с рук, пока не проштрафился Удалов.
Как-то вечером, с разрешения Минца, Корнелий Иванович решил заглянуть
в пору собственного детства.
Минц контролировал опыт снаружи.
Удалов прошел в дверь чулана, набрал на циферблате 1948 год, нажал на
синюю кнопочку и оказался в том же чулане, но не таком пыльном и загро-
можденном. Отодвинув доску в задней стене, Удалов вышел во двор. Двор
был почти таким же, как сегодня, только сирень еще не разрослась и стол
для домино был небольшим.
Одет был Удалов в соответствии с эпохой. Об этом позаботился старик
Ложкин, который ничего никогда не выкидывал и потому смог ссудить Корне-
лию военный френч со споротыми петлицами и широкие брюки. В кармане ле-
жали сорок пять рублей дореформенными деньгами, сделанные Минцем на дуб-
ликаторе.
Никем не замеченный, Удалов прошел по улице и оказался в городском
парке. Там играл духовой оркестр, а на веранде танцевали молодые люди,
не сносившие еще своих гимнастерок, и подростки, постриженные под полу-
бокс. Но куда больше там было девушек и женщин.
Ноги сами взнесли Удалова на веранду. Играли Рио-Риту, а потом Роза-
линду. И тут Удалов увидел Леку, Леокадию.
И воспоминания ожгли сердце Удалова.
В том году Удалову было чуть больше десяти лет, а Леке около тридца-
ти. Она была первой, недоступной, сказочной любовью Корнелия.
Лека торговала мороженым на углу Пушкинской и Советской. У нее была
повозка, похожая на сундук голубого цвета. Сверху крышки: под одной -
мороженое, под другой - вафельные крышечки, под третьей - банка с водой.
Лека брала в руку прибор, похожий на небольшой олимпийский факел, вкла-
дывала в расширение круглую вафельку, потом окунала ложку в воду, зачер-
пывала ею мороженое и клала на вафельку. Затем Лека прикрывала мороженое
другой вафельной и выталкивала готовую порцию из факела. Мороженое было
круглым, зажатым между вафельками, его можно было сначала облизывать
вокруг, а уж потом кусать.
Других детей интересовало только само мороженое, а Удалова потрясал
процесс его изготовления. Увлечение процессом он перенес на саму Леку,
большую, веселую, зеленоглазую, рыжую и добрую.
У Леки, как говорили, убили на фронте жениха, но она его все равно
ждала.
Удалова Лека выделяла за верность. Она иногда предлагала ему порцию
бесплатно, но Удалов и тогда уже был гордым. Даже если денег совсем не
было, он терпел, но от подарка отказывался.
Через три года Лека вышла замуж за одного шахтера из Караганды, кото-
рый приезжал в Великий Гусляр в отпуск, к тете. И уехала. И забылась.
И вдруг Удалов увидел ее на танцверанде. И сразу узнал. Хоть она ока-
залась совсем небольшой, ему по ухо.
Лека танцевала с незнакомой девушкой. Удалов глядел на Леку и любо-
вался ею. А Лека заметила настойчивый взгляд, сама подошла к нему после
танца и сказала с улыбкой:
- Вроде ваше лицо знакомое, но не помню, кто вы. А вы все смотрите на
меня так настойчиво. Почему?
- Мы с вами когда-то встречались, - ответил Удалов.
Аккордеонист заиграл "Брызги шампанского", и они пошли танцевать.
Удалов сначала не знал, о чем говорить, и спросил, как идет торговля.
Лека рассмеялась: "Какая там торговля! Одни детишки покупают!"
Когда танцы кончились, Удалов пошел провожать Леку до дома. Они поси-
дели на лавочке над рекой. Там, на дальнем берегу, еще не было района
пятиэтажек, а за слободой виднелся лес. Он казался черной пилой, а над
самыми зубьями плыла полная луна.
Удалов держал руку Леки в ладонях. Ему было хорошо. Потом Лека сказа-
ла, что ей пора, потому что у нее сердитая хозяйка квартиры.
Удалов проводил Леку по темному, совсем заснувшему городку. У фонаря,
что горел на перекрестке, они остановились. Лека сообщила, что дальше
нельзя, хозяйка подсматривает из окна. Удалов вдруг произнес, что умеет
гадать по руке. Лека не удержалась, попросила погадать. Удалов сказал,
что через три года она выйдет замуж за шахтера из Караганды. Лека
расстроилась. Три года показались ей бесконечным временем. А может быть,
она еще немножко ждала своего погибшего жениха.
Потом Лека поняла шутку, рассмеялась и спросила, придет ли завтра
Удалов на танцверанду.
- Я уже старый, - сказал Удалов.
-- Я тоже не первой молодости, - улыбнулась Лека. - Мне уже под трид-
цать. И я предпочитаю солидных мужчин.
Она поцеловала Удалова в щеку и убежала.
А Удалов пошел домой и только у самого дома сообразил, что уже первый
час ночи, что он пропал в прошедшем времени и Минц сходит с ума от бес-
покойства, а может, соображает спасательную экспедицию.
Но сходил с ума не Минц, а жена Удалова, Ксения. Она ждала у выхода
из чулана. Она уже выдавила из Минца всю правду об эксперименте. Сначала
она обрадовалась мужу, но потом уловила запах духов "Красная Москва" и
чуть было не убила Корнелия.
- Ясно теперь, какая у вас машина времени! - кричала она. - Я в парт-
ком пойду!
Минц еле уговорил Ксению подождать с походом в партком до утра.
Всю ночь Ксения прорыдала, собирала вещи, чтобы ехать к сестре в Са-
ратов, а утром поставила ультиматум. Или ее пустят в прошлое на провер-
ку, или она будет убеждена, что Удалов подземным ходом бегает из чулана
к своей неизвестной любовнице.
Пришлось взять с Ксении слово о неразглашении и передать ей сорок
пять экспериментальных рублей.
Ксения переоделась в платье Ложкиной, которое принес Ложкин, а экспе-
риментаторы остались у двери в чулан и переживали.
Но Ксения вернулась, как и обещала, через час.
В путешествие во времени она поверила в тот момент, когда издали уви-
дела в 1948 году свою маму, которая гуляла с ней, с Ксенией, в сквере у
церкви Параскевы Пятницы.
Денег она с собой не принесла, потому что забрела в коммерческий ма-
газин, о котором смутно помнила как о райском месте. Раньше ей там не
приходилось бывать, потому что ее семья, как и большинство семей в горо-
де, жила на карточки и бедствовала. А к коммерческому магазину она с
подружками бегала поглядеть на изобилие на витрине. Так что было бы
слишком жестоко корить Ксению за то, что она навела историческую спра-
ведливость, купив в коммерческом магазине банку красной икры, три банки
крабов и шмат осетрины.
Когда Ксения признавалась в этом экспериментаторам, ее глаза тихо
светились удовлетворенным сиянием, будто у львицы, скушавшей толстую
зебру.
Объяснять, как случилось, что на следующее утро о покупках Ксении уз-
нала жена Ложкина, нет нужды. И так все ясно. Но вот почему Ксения пове-
дала об икре своей родственнице Антонине, которую не выносила, - загад-
ка. А как узнали о продуктах двоюродные сестры Грубина - Шура и Оля, до-
гадаться можно.
С утра следующего дня профессор Минц попал в осаду. Друзья его поки-
нули. Они уже проиграли свои битвы.
Несколько женщин разного возраста сидели в его тесно заставленном
книгами и приборами кабинете и осыпали профессора несправедливыми упре-
ками. Минц понимал, что работы придется прекратить и, еще тщательнее за-
секретив, перенести за город. Но с женщинами надо было что-то делать. А
так как Минц был добрым человеком, то придумал он следующее.
Коммерческий магазин образца 1948 года располагался на Пушкинской в
старом особняке сосланного в Гусляр польского конфедерата пана Игнация
Зомбковского. Теперь в помещении магазина устроили станцию юных авиамо-
делистов.
Во второй половине дня, когда авиамоделисты разошлись по домам, к
дверям особняка подошли экспериментаторы. Они споро прикрепили ко входу
металлическую ленту машины времени. Так что теперь прошедший сквозь
дверь немедленно оказывался в коммерческом магазине № 1 города Великий
Гусляр в июле 1948 года.
Сделано так было потому, что Минц не мог допустить, дабы целый отряд
наших современниц носился в поисках дефицита по улицам прошлого. Это не-
избежно вызвало бы подозрения и скандал. Теперь же Минц запускал дам в
магазин, минуя улицу. И можно было надеяться, что такой рейд не успеет
привести к скандалу.
Все было готово. Женщины, числом восемь человек, с сумками в руках,
перешептывались, волновались. Минц раздал им по сто рублей и сказал:
- Вести себя прилично, не ронять достоинства советского человека.
Взяла, выходи, уступай очередь следующей.
По знаку Минца первой вошла в магазин Антонина.
На улице было тихо. Из соседнего дома вышла любопытствующая старушка.
Ложкина отрядили отвлечь ее и увести из зоны.
Время шло. По расчетам Минца покупки должны были занять пять минут.
Но и через десять Антонина не появилась. Минц и Грубин не беспокоились,
они понимали, что Антонина так просто из магазина не уйдет. Но женщины с
каждой минутой переживали все более, опасаясь, что Антонина купит слиш-
ком много и остальным не хватит.
И когда прошло пятнадцать минут, произошел неожиданный бунт.
С криком: "Мы не можем больше ждать!" жены, сестры и матери смели
Минца, сторожившего вход, и, сшибая друг дружку, пробились в дверь. Ока-
завшись в проеме, они исчезали. И когда исчезла последняя, старуха Лож-
кина, наступила трагическая тишина.
- Что делать? - спросил Удалов.
- А ничего, - ответил легкомысленный Грубин. - Купят, вернутся. Много
денег вы им дали. Лев Христо-форович. Раньше чем через полчаса ждать их
не следует.
Грубин оказался прав. Наступила долгая пауза. И тянулась она более
двадцати минут.
По истечении этого времени в проеме двери возник плотный молодой че-
ловек в военной форме с лейтенантскими погонами и в фуражке с бирюзовым
околышем.
Он окинул наших современников грозным взглядом и спросил:
- Минц Лев Христофорович присутствует?
- Это я, - признался профессор.
- Оставаться на месте, - приказал лейтенант и тут же исчез снова.
Через минуту в проеме двери появился письменный стол. На нем стоял
стул. Лейтенант двигался сзади стола, подталкивая его.
