грозой с несколькими яркими молниями, жестяным нестрашным громом, пяти-
минутным ливнем и приятной свежестью в воздухе, напоенном запахом сире-
ни. Районный центр Великий Гусляр нежился в этой свежести и запахах.
Пенсионер Николай Ложкин вышел на курчавый от молодой зелени, чистый
и даже кокетливый по весне двор с большой книгой в руках. По двору гулял
плотный лысый мужчина - профессор Лев Христофорович Минц, который прие-
хал в тихий Гусляр для поправки здоровья, подорванного напряженной науч-
ной деятельностью.
Николай Ложкин любил побеседовать с профессором на умственные темы,
даже порой поспорить, так как сам считал себя знатоком природы.
- Чем увлекаетесь? - спросил профессор. - Что за книгу вы так любовно
прижимаете к груди?
- Увлекся антропологией, - сказал Ложкин. - Интересуюсь проблемой
происхождения человека от обезьяны.
- Ну и как, что-нибудь новенькое?
- Боюсь, что наука в тупике, - пожаловался Ложкин. - Сколько всего
откопали, а до главного не докопались: как, где и когда обезьяна превра-
тилась в человека.
- Да, момент этот уловить трудно, - согласился Лев Христофорович. -
Может быть, его и не было?
- Должен быть, - убежденно ответил Ложкин. - Не могло не быть такого
момента. Ведь что получается? Выкопают где-нибудь в Индонезии или Африке
отдельный доисторический зуб и гадают: человек его обронил или обезьяна.
Один скажет - "человек". И назовет этого человека, скажем, древнеантро-
пом. А другой поглядит на тот же зуб и отвечает: "Нет, это зуб обезьяний
и принадлежал он, конечно, древнепитеку". Казалось бы, какая разница, -
никто не знает! А разница в принципе!
Минц наклонил умную лысую голову, скрестил руки на тугом, обтянутом
пиджаком животе и спросил строго:
- И что же вы предлагаете?
- Ума не приложу, - сознался Ложкин. - Надо бы туда заглянуть. Но
как? Ведь путешествие во времени вроде бы невозможно.
- Совершенная чепуха, - ответил Минц. - Я пытался сконструировать ма-
шину времени, забрался во вчерашний день и там остался.
- Не может быть! - воскликнул Ложкин. - Так и не вернулись?
- Так и не вернулся, - сказал Минц.
- А как же я вас наблюдаю?
- Ошибка зрения. Что для вас сегодня, для меня вчерашний день, - за-
гадочно ответил Минц.
- Значит, никакой надежды? Профессор глубоко задумался и ничего не
ответил. Дня через три профессор встретил Ложкина на улице.
- Послушайте, Ложкин, - сказал он. - Я вам очень благодарен.
- За что? - удивился Ложкин.
- За грандиозную идею.
- Что же, - ответил Ложкин, который не страдал излишней скромностью.
- Пользуйтесь, мне не жалко.
- Вы открыли новое направление в биологии!
- Какое же? - поинтересовался Ложкин.
- Вы открыли генетику наоборот.
- Поясните, - сказал Ложкин ученым голосом.
- Помните нашу беседу о недостающем звене, о происхождении человека?
- Как же не помнить.
- И ваше желание заглянуть во мглу веков, чтобы отыскать момент прев-
ращения обезьяны в человека?
- Помню.
- Тогда я задумался: что такое жизнь на Земле? И сам себе ответил:
непрерывная цепь генетических изменений. Вот среди амеб появился счаст-
ливый мутант, он быстрее других плавал в первобытном океане или глотка у
него была шире... От него пошло прожорливое и шустрое потомство. Встре-
тился внук этой амебы с жуткой хищной амебихой - вот и еще шаг в эволю-
ции. И так далее, вплоть до человека. Улавливаете связь времен?
- Улавливаю, - ответил Ложкин и добавил: - В беседе со мной нет нужды
прибегать к упрощениям.
- Хорошо. Мы, люди, активно вмешиваемся в этот процесс. Мы подгляде-
ли, как это делает природа, и продолжаем за нее скрещивание, отбор, соз-
даем новые сорта пшеницы, продолжаем эволюцию собственными руками.
- Продолжаем, - согласился Ложкин. - Хочу на досуге вывести быстро-
растущий забор.
- Молодец. Всегда у вас свежая идея. Так вот, после беседы с вами я
задумался, а всегда ли правильно мы следуем за природой? Природа слепа.
Она знает лишь один путь - вперед, независимо от того, хорош он или
плох.
- Путь вперед всегда прогрессивен, - заметил Ложкин.
- Тонкое наблюдение. А если нарушить порядок? Если все перевернуть?
Вы сказали: как бы увидеть недостающее звено? Отвечаю - распутать цепь
наследственности. Прокрутить эволюцию наоборот. Углубляясь в историю,
добраться до ее истоков.
- Нам и без этого дел хватает, - возразил Ложкин.
- А перспективы? - спросил профессор, наклонив голову и прищурившись.
- Это не перспективы, а ретроспективы, - сказал Ложкин.
- Великолепно! - воскликнул Минц. - Чем пользуется генетика? Скрещи-
ванием, и отбором. Нашу с вами новую науку мы назовем ретрогенетикой.
Ретрогенетика будет пользоваться раскрещиванием, открещиваиием и разбо-
ром. Генетика будет выводить новую породу овец, которой еще нет, а рет-
рогенетика - ту породу, которой уже нет. И ученым не надо будет копаться
в земле. Заказал палеонтолог в лаборатории: выведите мне первого неан-
дертальца, хочу поглядеть, как он выглядел. Ему отвечают: будет сделано.
- Слабое место, - заявил Ложкин.
- Слабое место? У меня?
- Ваш неандерталец жил миллион лет назад. Вы что же, собираетесь мил-
лион лет ждать, пока его снова выведете?
- Слушайте, Ложкин. Если бы мы отдавались на милость природе, то сор-
та пшеницы, которые колосятся на колхозных полях, вывелись бы сами по
себе через миллион лет. А может, и не выведись бы, потому что природе
они не нужны.
- Ну, не миллион лет, так тысячу, - не сдавался Ложкин. - Пока ваш
неандерталец родится, да еще своих предков народит...
- Нет, нет и еще раз нет, - сказал профессор. - Зачем же нам реализо-
вывать все поколения? В каждой клетке закодирована ее история. Все бу-
дет, дорогой друг, на молекулярном уровне, как учит академик Эн-
гельгардт.
- Ну ладно, выведете вы, что было раньше. А что дальше? Какая польза
от этого народному хозяйству?
Ответ на свой вопрос Ложкин получил через три месяца, когда пожелтели
липы в городском саду и дети вернулись из пионерских лагерей.
Лев Христофорович стоял у ворот и чего-то ждал, когда Ложкин, возвра-
щаясь из магазина с кефиром, увидел его.
- Как успехи? - поинтересовался он. - Когда увидим живого неандер-
тальца?
- Мы его не увидим, - отрезал профессор. Он осунулся за последние не-
дели: видно, много "было умственной работы. - Есть более важные пробле-
мы.
- Какие же?
- Вы знакомы с Иваном Сидоровичем Хатой?
- Не приходилось, - сказал Ложкии.
- Достойный человек, заведующий фермой нашего пригородного хозяйства
"Гуслярец". Зоотехник, смелый, рискованный. Большой души человек.
Тут в ворота въехал газик, из которого выскочил шустрый очкастый че-
ловечек большой души.
- Поехали? - предложил он, поздоровавшись.
- С нами Ложкин, - сказал Минц. - Представитель общественности. Пора
общественность знакомить.
- Не рано ли? - обеспокоился Хата. - Спугнут...
- Нам ли опасаться гласности? - спросил Минц. После короткого путе-
шествия газик достиг животноводческой фермы. Рядом с коровником стоял
новый высокий сарай.
- Ну что же, заходите, только халат наденьте. Хата выдал Ложкину и
Минцу халаты и сам тоже облачился. Ложкин ощутил покалывание в желудке и
приготовился увидеть что-нибудь необычное. Может, даже страшное. Но ни-
чего страшного не увидел.
Под потолком горело несколько ярких ламп, освещая кучку мохнатых жи-
вотных, жевавших сено в дальнем углу.
Ложкин присмотрелся. Животные были странными, таких ему раньше видеть
не приходилось. Они были покрыты длинной рыжей шерстью, носы у них были
длинные, ноги толстые, как столбы. При виде вошедших людей животные пе-
рестали жевать и уставились на них маленькими черными глазками. И вдруг
захрюкали, заревели и со всех ног бросились навстречу Хате и Минцу, чуть
не сшибли их, ластились, неуклюже прыгали, а профессор начал доставать
из карманов халата куски сахара и угощать животных.
- Что за звери? - спросил Ложкин, отошедший к стенке, подальше от су-
матохи. - Почему не знаю?
- Не догадались? - удивился Хата. - Мамонтята. Каждому ясно.
- Мне не ясно, - сказал Ложкин, отступая перед мамонтенком, который
тянул к нему недоразвитый хоботок, требуя угощения. - Где бивни, где хо-
боты? Почему мелкий размер?
- Все будет, - успокоил Ложкина Минц, оттаскивая мамонтенка за корот-
кий хвостик, чтобы не приставал к гостю. - Все с возрастом отрастет. Ва-
ше удивление мне понятно, потому что вам не приходилось еще сталкиваться
с юными представителями этого славного рода.
- Я и со старыми не сталкивался, - возразил Ложкин. - И прожил, не
жалуюсь. Откуда вы их откопали?
- Неужели не догадались? Они же выведены методом ретрогенетики -
раскрещиванием и разбором. Из слона мы получили предка слонов и мамонтов
близкого к мастодонтам. Потом люди пошли обратно и вывели мамонта.
- Так быстро?
- На молекулярном уровне, Ложкин, на молекулярном уровне. Под элект-
ронным микроскопом. Методом раскрещивания, открещиваиия и разбора. И вы
понимаете теперь, почему я отказался от соблазнительной идеи отыскать
недостающее звено, а занялся мамонтами?
- Не понимаю, - сказал Ложкин.
- Вы, товарищ, видно, далеки от проблем животноводства, - вмешался
Иван Хата, - Ни черта не понимаете, а критикуете. Нам мамонт совершенно
необходим. Для нашей природной зоны.
- Жили без мамонта и прожили бы еще, - упорствовал Ложкин.
- Эх, товарищ Ложкин, - в голосе Хаты звучало сострадание. - Вы ког-
да-нибудь думали, что мы имеем с мамонта?
- Не думал. Не было у меня мамонта.
- С мамонта мы имеем шерсть. С мамонта мы имеем питательное мясо, ка-
лорийное молоко и даже мамонтовую кость...
- Но главное, - воскликнул Минц, - бесстойловое содержание! Круглый
год на открытом воздухе, ни тебе утепленных коровников, ни специальной
пищи. А подумайте о труднодоступных районах Крайнего Севера:
мамонт там - незаменимое транспортное средство для геологов и изыска-
телей.
Прошло еще три месяца.
Однажды к дому № 16 по Пушкинской, где проживал Лев Христофорович,
подъехала сизая "волга", из которой вышел скромный на вид человек сред-
них лет в дубленке. Он вынул изо рта трубку, поправил массивные очки,
снисходительно оглядел непритязательный двор, и его взгляд остановился
на Ксении Удаловой, которая развешивала белье:
- Скажите, гражданка, если меня не ввели в заблуждение...
- Вы корреспондент будете? - спросила Ксения.
- Вот именно. Из Москвы. А как вы догадались?
- А чего не догадаться, - ответила Ксения. - Восемнадцатый за неделю.
Поднимитесь на второй этаж, дверь открыта. Лев Христофоровяч отдыхает.
Поднимаясь по скрипучей лестнице в скромную обитель великого профес-
сора, журналист бормотал: "Шарлатанство. Ясно, шарлатанство. Вводят в
заблуждение общественность..."
- Заходите, - откликнулся на стук профессор Минц. Он в тот момент от-
дыхал, а именно: читал "Химию и жизнь", слушал последние известия по ра-
дио, смотрел хоккей по телевизору, гладил брюки и думал.
- Из Москвы. Журналист, - сказал гость, протягивая удостоверение. -
Это вы тут мамонтов разводите?
Журналист произнес это таким тоном, словно подразумевал: "Это вы во-
дите за нос общественность?"
- И мамонтов, - скромно ответил профессор, прислушиваясь к сообщениям
из Канберры и радуясь мастерству лучшего в сезоне хоккеиста.
- С помощью... - журналист извлек из замшевого кармана записную книж-
ку, - ретро, простите, генетики?
Доверчивый Минц не уловил иронии в голосе журналиста.
- Именно так, - подтвердил он и набрал из стакана в рот воды, чтобы
обрызгать брюки.
- И есть результаты?
Минц провел раскаленным утюгом по складке, поднялось облако пара.
- С этим надо что-то делать, - сказал Минц. Он имел в виду брюки и
