могли бы еще делиться с неимущими. Подобное горделивое представление
ставило бы их, действительно, в ряд полубогов, утверждающихся своей вет-
хозаветной самоправедностью. Святые суть те, кто подвигом своей
действенной веры и деятельной любви осуществили в себе свое богоподобие
и тем явили в силе Божий образ, чем и привлекли к себе изобильную благо-
дать Божию. В этом очищении сердца подвигом души и тела вообще и заклю-
чается путь спасения каждого человека, в которого вселяется Христос: <не
я живу, но живет во мне Христос> (Гал. 2, 20), по слову Господню: <кто
любит Меня, тот соблюдает слово Мое, и Отец Мой возлюбит его, и Мы при-
дем к нему, и обитель у него сотворим> (Ио. 14, 23). На этом пути спасе-
ния есть количественные различия между людьми, которые переходят в ка-
чественные, становятся определяющими для вечной судьбы человека. За этим
порогом совершается уже его спасение, как решительное самоопределение, и
начинается благодатное возрастание, для каждого человека соответственно
его личному образу и типу его духовной личности. Святость столь же мно-
гообразна, как и человеческие индивидуальности. Подвиг святости всегда
имеет в себе индивидуально-творческий характер. Церковь знает разные чи-
ны святости, или духовные образы спасения: пророки, апостолы, мученики,
святители, вселенские учители, преподобные иноки, воины и цари, врачи и
бессребренники, и этот перечень не имеет, конечно, исчерпывающего харак-
тера: разные эпохи (а в том числе и наша) находят, наряду с ранее су-
ществовавшими, и свой особый лик святости. Притом, не все святые ведомы
миру, есть такие, которых Господь заключил в безвестность. Есть праздник
всех святых, когда творится память, во-первых, всех святых в их едине-
нии, а во-вторых, и всех святых, не только прославленных, но и непрос-
лавленных.
Итак, достигнутая святость означает, прежде всего, выход из состояния
неопределенности к победе, чем освобождаются силы для деятельной, молит-
венной любви. Святые могут помогать нам не в силу изобилия своих заслуг,
но в силу обретаемой ими духовной свободы в любви, которая достигается
их подвигом. Она дает им силу предстательства пред Богом в молитве, а
также и в деятельной любви к людям. Бог дает святым, наряду с ангелами
Божиими, совершать Свою волю в жизни людей деятельной, хотя обычно и не-
видимой, помощью. Они суть руки Божии, которыми Бог совершает дела Свои.
Поэтому святым и за гранью смерти дано творить дела любви не в качестве
подвига для своего спасения, которое уже совершено, но, действительно,
для помощи в спасении других собратий. И мера силы этого деятельного
участия соответственна мере духа и величию его подвига: <Звезда бо от
звезды разнствует во славе> (I Кор. 15, 41). Странным предубеждением в
протестантизме является то, что в нем отвергается всякое различие в дос-
тижениях святости, противоречащее даже нашей повседневной практической
очевидности. Пред величием и спасающей силой искупительной жертвы Хрис-
товой, конечно, не знают личных различий члены человеческого рода, зак-
люченного в первородном грехе (и даже Пречистая Дева, вместе с ним, сви-
детельствует о <Боге, Спасе Моем> (Лк. 1, 47)). Но это равенство отнюдь
не отменяет различия в образе усвоения спасения. И если люди не все рав-
ны при усвоении даже естественных человеческих дарований, им сообщаемых
(напр. в области науки, искусства, практических навыков), то тем более в
своей духовной жизни. Подвиг духовный есть творческое усилие человека
ради стяжания Св. Духа. Он совершается человеческой свободой от греха,
которая подается человеку чрез усвоение искупительной жертвы. И если бы
человек в отношении к нему оставался в состоянии пассивного безразличия,
то и разделение на овец и козлищ (как бы ни понимать этот образ) на
Страшном Суде не имело бы места, но оно включает в себя и предполагает и
все предшествующие различия в святости. Существование святых в Церкви не
только возможно, но и необходимо для нас. Каждая душа должна иметь лич-
ное предстояние Христу, свой личный с Ним разговор, свою личную жизнь во
Христе, и между ею и Христом в этом нет и не может быть никакого пос-
редства, как нет его в общении евхаристическом: каждый человек здесь
принимает тело и кровь Христовы и таинственно соединяется с Ним. Но это
непосредственное общение не исключает и посредственного, и личное предс-
тояние души Христу не означает ее одинокости в этом. Сыны человеческие,
принадлежа к единому человеческому роду, никогда не могут и не должны
замыкаться в отъединении своем. И Христу, научившему нас взывать: Отче
наш, мы предстоим вместе со своими братьями, насколько они находятся в
этом общении, т.е. прежде всего со святыми. Это и есть <общение святых>,
communio sanctorum. Как одиноко и пусто в храме, из которого вынесены
иконы святых, знаменующие их благодатное присутствие. Вместе с этими го-
лыми стенами обнажается и наша бедная душа. Но сознание, что святые мо-
лятся с нами и за нас Христу, побуждает нас включать в это моление и об-
ращение к ним об их молитве и помощи; в молитве ко святым расширяется
душа наша. Мы испытываем одновременно и самую непосредственную близость
общения с Христом, но и страх и трепет пред Божеским величием нашего Су-
дии и Господа. Для нас естественно и нужно сокрыться от этого величия,
растворить его трепетность для нас прибеганием под кров Пречистой Влады-
чицы и святых, как ангелов и человеков, ибо они принадлежат к нашему ро-
ду, с ними мы можем говорить на языке человеческой немощи, а вместе и
любви, чувствуя себя духовно плечо к плечу с ними пред страшным престо-
лом Господним. Молясь святым, мы в сущности молимся Христу в Его Церкви,
Телу Христову, Его человечеству. Конечно, из этого следует, что при по-
читании святых в молитвах к ним должна быть соблюдена известная внутрен-
няя духовная перспектива и соотношение, в силу которого не умалялось бы
для нас и не заслонялось величие Христово и наша жизнь в Нем, а чрез Не-
го и во Св. Троице. Это соотношение дается церковным самосознанием, хотя
и нельзя отрицать, что при наличии религиозной темноты и суеверия оно
может быть практически нарушаемо в сторону многобожия и языческого
<синкретизма>, на почве которого мирно уживаются с христианством пере-
житки язычества. Но оно не коренится в самом существе почитания святых.
Напротив, отрицающие его терпят большой духовный ущерб, и хотя остаются
со Христом, однако повреждаются в своем отношении к Нему. Они обрекаются
на духовную безродность, остаются без духовного рода и племени, без от-
цов и братьев во Христе. Они одиноко, и каждый за себя, не зная и не ища
для себя примера и ободрения, проходят путь своего спасения. Конечно,
фактически и здесь это не выполняется так последовательно, и святые
Церкви здесь заменяются авторитетом и примером своих первоучителей, хотя
бы апостолов. Но от них только учатся, но с ними и к ним не молятся, ибо
совместная молитва с отшедшими осуществима лишь чрез молитву к ним.
Как узнает Церковь о тайне суда Божия, прославляющего святых? Иными
словами, как совершается прославление святых? По существу на этот вопрос
следует ответить так, что так или иначе оно становится самоочевидно для
Церкви, ибо свидетельствуется особыми знамениями, различествующими в
разных случаях (чудеса, нетление мощей, главное же, ощутительная благо-
датная помощь). Церковная власть своим актом только свидетельствует эту
самоочевидность, которая есть дело соборного самосознания Церкви, и уза-
коняет почитание святых. Это прославление (местное или общее) фактически
предшествует легальной канонизации и лишь подтверждается ею. В правосла-
вии для этого акта не установлено такой законченной формы канонизацион-
ного процесса, какую он имеет в католичестве. Он совершается актом под-
лежащей церковной власти, вселенской или поместной. Святость не оскуде-
вает в Церкви, которая знает избранных святых во все времена своего су-
ществования. Величайшим святым нового времени в русской Церкви является
преподобный Серафим Саровский. Бесчисленные мученики и исповедники Хрис-
товой веры, замученные и убиенные во время гонения на веру в современной
России начиная с 1917 года, которое не имеет себе равного в истории,
своею кровию прославляют Господа, но святость их еще остается сокровен-
на, и прославление многих из них предстоит будущему. Будущее же явит и
новые образы святости, соответствующие жизни современной эпохи, и, ве-
рим, увенчает ореолом святости и человеческое творчество во имя Христо-
во.
В силу почитания святых чтутся и их честные останки, напр., св. мощи.
Иногда телесное нетление даже почитается признаком святости (и наобо-
рот). Однако это нетление и не составляет общего правила, и совсем не
необходимо для прославления в святости. Тем не менее останки святых, ес-
ли они сохранились (что имеет место далеко не во всех случаях), пользу-
ются особым почитанием; в частности, частицы мощей полагаются в антимин-
се, на котором совершается литургия (в память того, что в первенствующей
Церкви она совершалась на мощах мучеников). Догматически почитание мощей
(наряду с иконами святых) основывается на вере в особую связь Духа Свя-
того с его телесными останками, которая не разрушается и смертью. Пос-
ледняя ограничивает свою силу относительно святых, которые не вполне ос-
тавляют душою свое тело, но имеют особое духовное благодатное при-
сутствие в своих мощах, даже в самомалейшей их частице. Мощи есть уже
тело, предпрославленное ранее всеобщего воскресения, хотя еще и ждущее
его. Оно подобно состоянию тела Господа во гробе, которое, хотя и было
мертво, оставленное душою, однако не было оставляемо Божественным Его
духом, но еще ожидало своего воскресения.
Каждый день церковного года освящается памятью святых, которым возда-
ется в богослужениях данного дня особое молитвенное почитание. Жизнеопи-
сания святых представляют собой неоценимый источник христианского нази-
дания, одинаково, как в восточной, так и западной Церкви. Святые никогда
не оскудевают в Церкви, как не оскудевает благодать Св. Духа и челове-
ческий подвиг любви и веры; <золотой пояс> святых, миру ведомых, как и
неведомых, тянется до скончания века. Последним великим святым, прослав-
ленным в русской Церкви в XX в. является преп. Серафим Саровский. Он
весь сиял радостью о Дусе Святе и каждого встречал словом: <радость моя!
Христос воскресе!>. Есть целый ряд церковных деятелей и подвижников XIX
века, которые уже почитаются верующими как угодники Божии, хотя еще и не
получили формальной канонизации (да и не могут ее получить в настоящее
время при гонении на Церковь). Таковы многие <старцы>, духовные руково-
дители монашествующей братии и всего народа (из Оптиной пустыни, как и
из других монастырей), епископы (напр. еп. Феофан Затворник, находивший-
ся 30 лет в полном затворе, в Вышенском монастыре, †1894), священники
(о. Иоанн Кронштадтский, великий молитвенник русской земли). Мученики же
русской Церкви в наши дни исчисляются тысячами. Это - <души обезглавлен-
ные за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились
зверю>... (Откр. 20, 4). Высшим среди святых, ближайшим к Престолу Бо-
жию, является Св. Иоанн Предтеча и Креститель Господень, <друг Жениха>2,
<величайший между рожденных от жены> (католическая церковь в новейшее
время совершенно произвольно это первое место, ранее и в ней принадле-
жавшее Предтече, приписала Иосифу Обручнику). Иконографически это веро-
вание Православия выражается в <Деисисе> (?????? - моление), изображении
Христа, сидящего на престоле, которому предстоят справа Богоматерь, сле-
ва Предтеча. Этим выражается, что Предтече вместе с Богоматерию принад-
лежит исключительная близость ко Христу и сила молитвенного к Нему дерз-
