были разосланы телеграммы с запросами о лиходееве, и из ялты
был получен ответ, что лиходеев был в ялте, но вылетел на аэро-
плане в москву. Единственный, чей след не удалось поймать, это
след варенухи. Известный всей решительно москве знаменитый те-
атральный администратор канул как в воду.
Тем временем пришлось возиться с происшествиями и в других
местах москвы, вне театра варьете. Пришлось раз"Яснять не-
обыкновенный случай с поющими "славное море" Служащими (кстати:
профессору стравинскому удалось их привести в порядок в течение
двух часов времени путем каких-то вспрыскиваний под кожу), с
лицами, пред"являвшими другим лицам или учереждениям под видом
денег черт знает что, а также с лицами, пострадавшими от таких
пред"Явлений.
Как само собой понятно, самым скандальным и неразрешимым из
всех этих случаев был случай похищения головы покойного литера-
тора берлиоза прямо из гроба в грибоедовском зале, произведен-
ного среди бела дня.
Двенадцать человек осуществляли следствие, собирая, как на
спицу, окаянные петли этого сложного дела, разбросавшиеся по
всей москве.
Один из следователей прибыл в клинику профессора стравин-
ского и первым долгом попросил пред"явить ему список тех лиц,
которые поступили в клинику в течение последних трех дней. Та-
ким образом, были обнаружены никанор иванович босой и несчаст-
ный конферансье, которому отрывали голову. Ими, впрочем занима-
лись мало. Теперь уж легко было установить, что эти двое стали
жертвами одной и той же шайки, возглавляемой этим таинственным
магом. Но вот иван николаевич бездомный следователя заин-
тересовал чрезвычайно.
198
Дверь иванушкиной комнаты N 117 отворилась под вечер пят-
ницы, и в комнату вошел молодой, круглолицый, спокойный и мяг-
киий в обращении человек, совсем не похожий на следователя, и
тем не менее один из лучших следователей москвы. Он увидел ле-
жащего на кровати, побледневшего и осунувшегося молодого чело-
века, с глазами, в которых читалось отсутствие интереса к про-
исходящему вокруг, с глазами, то обращающимися куда-то вдаль,
поверх окружающего, то внутрь самого молодого человека.
Следователь ласково представился и сказал, что зашел к ива-
ну николаевичу потолковать о позавчерашних происшествиях на
патриарших прудах.
О, как торжествовал бы иван, если бы следователь явился к
нему пораньше, хотя бы, скажем, в ночь на четверг, когда иван
буйно и страстно добивался того, чтобы выслушали его рассказ о
патриарших прудах. Теперь сбылось его мечтание помочь поймать
консультанта, ему не нужно было ни за кем уже бегать, к нему
самому пришли именно затем, чтобы выслушать его повесть о том,
что произошло в среду вечером.
Но, увы, иванушка совершенно изменился за то время, что
произошло с момента гибели берлиоза. Он был готов охотно и веж-
ливо отвечать на все вопросы следователя, но равнодушие чувст-
вовалось и во взгляде ивана, и в его интонациях. Поэта больше
не трогала судьба берлиоза.
Перед приходом следователя иванушка дремал лежа, и перед
ним проходили некоторые видения. Так, он видел город странный,
непонятный, несуществующий, с глыбами мрамора, источенными ко-
лоннадами, со сверкающими на солнце крышами, с черной мрачной и
безжалостной башней антония, с дворцом на западном холме, по-
груженным до крыш почти в тропическую зелень сада, бронзовыми,
горящими в закате статуями над этой зеленью, он видел идущие
под стенами древнего города римские, закованные в броню, кен-
турии.
В дремоте перед иваном являлся неподвижный в кресле чело-
век, бритый, с издерганным желтым лицом, человек в белой мантии
с красной подбивкой, ненавистно глядящий в пышный и чужой сад.
Видел иван и безлесый желтый холм с опустевшими столбами с
перекладинами.
А происшедшее на патриарших прудах поэта ивана бездомного
более не интересовало.
- Скажите, иван николаевич, а вы-то сами как далеко были от
турникета, когда берлиоз свалился под трамвай ?
Чуть заметная равнодушная усмешка почему-то тронула губы
ивана, и он ответил:
- я был далеко.
- А этот клетчатый был возле самого турникета ?
- Нет, он сидел на скамеечке невдалеке.
- Вы хорошо помните , что он не подходил к турникету в тот
момент, когда берлиоз упал ?
- Помню. Не подходил. Он развалившись сидел.
Эти вопросы были последними вопросами следователя. После
них он встал, протянул руку иванушке, пожелал скорее поправить-
ся и выразил надежду, что вскорости вновь будет читать его сти-
хи.
- Нет, - тихо ответил иван, - я больше стихов писать не
буду. Следователь вежливо усмехнулся, позволил себе выразить
уверенность в том, что поэт сейчас в состоянии некоторой де-
прессии, но что скоро это пройдет.
- Нет, - отозвался иван, глядя не на следователя, а вдаль,
на гаснущий небосклон, - это у меня никогда не пройдет. Стихи,
которые я писал, - плохие стихи, и я теперь это понял. Следова-
тель ушел от иванушки, получив весьма важный материал. Идя по
нитке событий с конца к началу, наконец удалось добраться до
199
того истока, от которого пошли все события. Следователь не со-
мневался в том, что эти события начались с убийства на патриар-
ших. Конечно, ни иванушка, ни этот клетчатый не толкали под
трамвай несчастного председателя массолита, физически, так ска-
зать, его падению под колеса не способствовал никто. Но следо-
ватель был уверен в том, что берлиоз бросился под трамвай (или
свалился под него), будучи загипнотизированным.
Да, материалу было уже много, и было известно уже, кого и
где ловить. Да дело-то в том, что поймать-то никаким образом
нельзя было. В трижды проклятой квартире N 50, несомненно, надо
повторить, кто-то был. По временам эта квартира отвечала то
трескучим, то гнусавым голосом на телефонные звонки, иногда в
квартире открывали окно, более того, из нее слышались звуки
патефона. А между тем всякий раз, как в нее направлялись, реши-
тельно никого в ней не оказывалось. А были там уже не раз, и в
разное время суток. И мало этого, по квартире проходили с се-
тью, проверяя все углы. Квартира была давно уже под подозрени-
ем. Охраняли не только тот путь, что вел во двор через под-
воротню, но и черный ход; мало этого, на крыше у дымовых труб
была поставлена охрана. Да, квартира N50 пошаливала, а поделать
с этим ничего нельзя было.
Так дело тянулось до полуночи с пятницы на субботу, когда
барон майгель, одетый в вечернее платье и лакированные туфли,
торжественно проследовал в квартиру N 50 в качестве гостя.
Слышно было, как барона впустили в квартиру, ровно через десять
минут после этого, без всяких звонков, квартиру посетили, но не
только хозяев в ней не нашли, а, что было уж совсем диковинно,
не обнаружили в ней и признаков барона майгеля.
Так вот, как и было сказано, дело тянулось таким образом до
субботнего рассвета. Тут прибавились новые и очень интересные
данные. На московском аэродроме совершил посадку шестиместный
пассажирский самолет, прилетевший из крыма. Среди других пас-
сажиров из него высадился один очень странный пассажир. Это был
молодой гражданин, дико заросший щетиною, дня три не мывшийся,
с воспаленными и испуганными глазами, без багажа и одетый не-
сколько причудливо. Гражданин был в папахе, в бурке поверх ноч-
ной сорочки и синих ночных кожаных новеньких, только что ку-
пленных туфлях. Лишь только он отделился от лесенки, по которой
спускались из кабины самолета, к нему подошли. Этого гражданина
уже ждали, и через некоторое время незабвенный директор варь-
ете, степан богданович лиходеев, предстал перед следствием. Он
подсыпал новых данных. Теперь стало ясно, что воланд проник в
варьете под видом артиста, загипнотизировав степу лиходеева, а
затем ухитрился выбросить этого же степу вон из москвы за бог
знает какое количество километров. Материалу, таким образом
прибавилось, но легче от этого не стало, а, пожалуй, стало даже
чуть-чуть потяжелее, ибо очевидным становилось, что овладеть
такой личностью, которая проделывает штуки вроде той, жертвой
которой стал степан богданович, будет не так-то легко. Между
прочим, лиходеев, по собственной его просьбе, был залючен в
надежную камеру, и перед следствием предстал варенуха, только
что арестованный на своей квартире, в которую он вернулся после
безвестного отсутствия в течение почти двух суток.
Несмотря на данное азазелло обещание больше не лгать, ад-
министратор начал именно со лжи. Хотя, впрочем, за это очень
строго его судить нельзя. Ведь азазелло запретил ему лгать и
хамить по телефону, а в данном случае администратор раз-
говаривал без содействия этого аппарата. Блуждая глазами, иван
савельевич заявлял, что днем в четверг он у себя в кабинете в
варьете в одиночку напился пьяным, после чего куда-то пошел, а
куда- не помнит, где-то еще пил старку, а где- не помнит, где-
то валялся под забором, а где- не помнит опять-таки. Лишь после
200
того как администратору сказали, что он своим поведением, глу-
пым и безрассудным, мешает следствию по важному делу и за это,
конечно, будет отвечать, варенуха разрыдался и зашептал дрожа-
щим голосом и озираясь, что он врет исключительно из страха,
опасаясь мести воландовской шайки, в руках которой он уже по-
бывал, и что он просит, молит, жаждет быть заперт в бронирован-
ную камеру.
- Тьфу ты черт! Вот далась им эта бронированная камера,
проворчал один из ведущих следствие.
- Их сильно напугали эти негодяи, - сказал тот следователь,
что побывал у иванушки.
Варенуху успокоили, как умели, сказали, что охранят его и
без всякой камеры, и тут же выяснилось, что никакой старки он
под забором не пил, а что били его двое, один клыкастый и ры-
жий, а другой толстяк...
- Ах, похожий на кота?
- Да, да, да, - шептал, замирая от страху и ежесекундно
оглядывась, администратор и выкладывал дальнейшие подробности
того, как он просуществовал около двух дней в квартире N 50 в
качестве вампира-наводчика, едва не ставшего причиною гибели
финдиректора римского...
В это время вводили римского, привезенного в ленинградском
поезде. Однако этот трясущийся со страху, психически расстроен-
ный седой старик, в котором очень трудно было узнать прежнего
финдиректора, ни за что не хотел говорить правду и оказался в
этом смысле очень упорен. Римский утверждал, что никакой геллы
в окне у себя в кабинете ночью он не видел, равно как и варену-
хи, а просто ему сделалось дурно, и в беспамятстве он уехал в
ленинград. Нечего и говорить, что свои показания больной фин-
директор закончил просьбой о заключении его в бронированную
камеру.
Аннушка была арестована в то время, когда производила по-
пытку вручить кассирше в универмаге на арбате десятидолларовую
бумажку. Рассказ аннушки о вылетающих из окна дома на садовой
людях и о подковке, которую аннушка, по ее словам, подняла для
того, чтобы пред"Явить в милицию, был выслушан внимательно.
