Тут афраний метнул в прокуратора свой взгляд, подумал и
ответил:
- это может быть, прокуратор.
Прокуратор, видимо, все не мог расстаться с этим вопросом
об убийстве человека из кириафа, хотя и так уж все было ясно, и
спросил даже с некоторой мечтательностью:
- а я желал бы видеть, как они убивали его.
- Убит он с чрезвычайным искусством, прокуратор, - ответил
афраний, с некоторой иронией поглядывая на прокуратора.
- Откуда же вы это-то знаете?
- Благоволите обратить внимание на мешок, прокуратор, -
ответил афраний, - я вам ручаюсь за то, что кровь иуды хлынула
волной. Мне приходилось видеть убитых, прокуратор, на своем
веку!
- Так что он, конечно, не встанет?
- Нет, прокуратор, он встанет, - ответил, улыбаясь философ-
ски, афраний- когда труба мессии, которого здесь ожидают, про-
звучит над ним. Но ранее он не встанет!
- Довольно, афраний. Этот вопрос ясен. Перейдем к погребе-
нию.
- Казненные погребены, прокуратор.
- О афраний, отдать вас под суд было бы преступлением. Вы
достойны высочайшей награды. Как было?
Афраний начал рассказывать и рассказал, что в то время, как
он занимался делом иуды, команда тайной стражи, руководимая его
помощником, достигла холма, когда наступил вечер. Одного тела
на верхушке она не обнаружила. Пилат вздрогнул, сказал хрипло:
- ах, как же я этого не предвидел!
- Не стоит беспокоиться, прокуратор, - сказал афраний и
продолжал повествовать:- тела дисмаса и гестаса с выклеванными
хищными птицами глазами подняли и тотчас же бросились на поиски
третьего тела. Его обнаружили в очень скором времени. Некий
человек...
- Левий матвей, - не вопросительно, а скорее утвердительно
сказал пилат.
- Да, прокуратор...
Левий матвей прятался на левом склоне лысого черепа, до-
жидаясь тьмы. Голое тело иешуа га-ноцри было с ним. Когда стра-
жа вошла в пещеру с факелом, левий впал в отчаяние и злобу. Он
кричал о том, что не совершил никакого преступления и что вся-
кий человек, согласно закону, имеет право хоронить казненного
преступника, если пожелает. Левий матвей говорил, что не хочет
расстаться с этим телом. Он был возбужден, выкрикивал что-то
бессвязное, то просил, то угрожал и проклинал...
192
- Его пришлось схватить?- Мрачно спросил пилат.
- Нет, прокуратор, нет, - очень успокоительно ответил афра-
ний, - дерзкого безумца удалось успокоить, об"Яснив, что тело
будет погребено.
Левий, осмыслив сказанное, утих, но заявил, что он никуда
не уйдет и желает участвовать в погребении. Он сказал, что не
уйдет, даже если его начнут убивать, и даже предлагал для этой
цели хлебный нож, который был с ним.
- Его прогнали?- Сдавленным голосом спросил пилат.
- Нет, прокуратор, нет. Мой помощник разрешил ему участ-
вовать в погребении.
- Кто из ваших помощников руководил этим?- Спросил пилат.
- Толмай, - ответил афраний и прибавил в тревоге:- может
быть, он допустил ошибку?
- Продолжайте, - ответил пилат, - ошибки не было. Я вообще
начинаю немного теряться, афраний, я, по-видимому, имею дело с
человеком, который никогда не делает ошибок. Этот человек- вы.
Левия матвея взяли в повозку вместе с телами казненных и
часа через два достигли пустынного ущелья к северу от ершала-
има. Там команда, работая посменно, в течение часа выкопала
глубокую яму и в ней похоронила всех трех казненных.
- Обнаженными?
- Нет, прокуратор, - команда взяла с собой для этой цели
хитоны. На пальцы погребаемым были надеты кольца. Иешуа с одной
нарезкой, дисмасу с двумя и гестасу с тремя. Яма закрыта, за-
валена камнями. Опознавательный знак толмаю известен.
- Ах, если б я мог предвидеть!- Морщась, заговорил пилат.-
Ведь мне нужно было бы повидать этого левия матвея...
- Он здесь, прокуратор!
Пилат, широко расширив глаза, глядел некоторое время на
афрания, а потом сказал так:
- благодарю вас за все, что сделано по этому делу. Прошу
вас завтра прислать ко мне толмая, об"явив ему заранее, что я
доволен им, а вас, афраний, - тут прокуратор вынул из кармана
пояса, лежавшего на столе, перстень и подал его начальнику тай-
ной службы, - прошу принять это на память.
Афраний поклонился, молвив:
- большая честь, прокуратор.
- Команде, производившей погребение, прошу выдать награды.
Сыщикам, упустившим иуду, выговор. А левия матвея сейчас ко
мне. Мне нужны подробности по делу иешуа.
- Слушаю, прокуратор, - ответил афраний и стал отступать и
кланяться, а прокуратор хлопнул в ладоши и закричал:
- ко мне, сюда! Светильник в колоннаду!
Афраний уже уходил в сад, а за спиною пилата в руках слуг
уже мелькали огни. Три светильника на столе оказались перед
прокуратором, и лунная ночь тотчас отступила в сад, как будто
афраний увел ее с собою. Вместо афрания на балкон вступил не-
известный маленький и тощий человек рядом с гигантом кентури-
оном. Этот второй, поймав взгляд прокуратора, тотчас отступил в
сад и скрылся.
Прокуратор изучал пришедшего человека жадными и немного
испуганными глазами. Так смотрят на того, о ком слышали много,
о ком и сами думали и кто наконец появился.
Пришедший человек, лет под сорок, был черен, оборван, по-
крыт засохшей грязью, смотрел по-волчьи, исподлобья. Словом, он
был очень непригляден и скорее всего походил на городского ни-
щего, каких много толчется на террасах храма или на базарах
шумного и грязного нижнего города.
Молчание продолжалось долго, и нарушено оно было странным
поведением приведенного к пилату. Он изменился в лице, шатнулся
и, если бы не ухватился грязной рукой за край стола, упал бы.
193
- Что с тобой?- Спросил его пилат.
- Ничего, - ответил левий матвей и сделал такое движение,
как будто что-то проглотил. Тощая, голая, грязная шея его взбу-
хла и опять опала.
- Что с тобою, отвечай, - повторил пилат.
- Я устал, - ответил левий и мрачно поглядел в пол.
- Сядь, - молвил пилат и указал на кресло.
Левий недоверчиво поглядел на прокуратора, двинулся к кре-
слу, испуганно покосился на золотые ручки и сел не в кресло, а
рядом с ним на пол.
- Об"Ясни, почему не сел в кресло?- Спросил пилат.
- Я грязный, я его запачкаю, - сказал левий, глядя в землю.
- Сейчас тебе дадут поесть.
- Я не хочу есть, - ответил левий.
- Зачем же лгать?- Спросил тихо пилат, - ты ведь не ел це-
лый день, а может быть, и больше. Ну, хорошо, не ешь. Я призвал
тебя, чтобы ты показал мне нож, который был у тебя.
- Солдаты отняли его у меня, когда вводили сюда, - сказал
левий и добавил мрачно:- вы мне его верните, мне его надо от-
дать хозяину, я его украл.
- Зачем?
- Чтобы веревки перерезать, - ответил левий.
- Марк!- Крикнул прокуратор, и кентурион вступил под колон-
ны.- Нож его мне дайте.
Кентурион вынул из одного из двух чехлов на поясе грязный
хлебный нож и подал его прокуратору, а сам удалился.
- А у кого взял нож?
- В хлебной лавке у хевронских ворот, как войдешь в город,
сейчас же налево.
Пилат поглядел на широкое лезвие, попробовал пальцем, остер
ли нож, зачем-то, и сказал:
- насчет ножа не беспокойся, нож вернут в лавку. А теперь
мне нужно второе: покажи хартию, которую ты носишь с собой и
где записаны слова иешуа.
Левий с ненавистью поглядел на пилата и улыбнулся столь
недоброй улыбкой, что лицо его обезобразилось совершенно.
- Все хотите отнять? И последнее, что имею?- Спросил он.
- Я не сказал тебе- отдай, - ответил пилат, - я сказал-
покажи.
Левий порылся за пазухой и вынул свиток пергамента. Пилат
взял его, развернул, расстелил между огнями и, щурясь, стал
изучать малоразборчивые чернильные знаки. Трудно было понять
эти корявые строчки, и пилат морщился и склонялся к самому пер-
гаменту, водил пальцем по строчкам. Ему удалось все-таки разо-
брать, что записанное представляет собой бессвязную цепь каких-
то изречений, каких-то дат, хозяйственных заметок и поэтических
отрывков. Кое-что пилат прочел: "смерти нет... Вчера мы ели
сладкие весенние баккуроты..."
Гримасничая от напряжения, пилат щурился, читал: "мы увиде-
ли чистую реку воды жизни... Человечество будет смотреть на
солнце сквозь прозрачный кристалл..."
Тут пилат вздрогнул. В последних строчках пергамента он
разобрал слова: "...Большего порока... Трусость".
Пилат свернул пергамент и резким движением подал его левию.
- Возьми, - сказал он и, помолчав, прибавил:- ты книжный
человек, и незачем тебе, одинокому, ходить в нищей одежде без
пристанища. У меня в кесарии есть очень большая библиотека, я
очень богат и хочу взять тебя на службу. Ты будешь разбирать и
хранить папирусы, будешь сыт и одет.
Левий встал и ответил:
- нет, я не хочу.
194
- Почему?- Темнея лицом спросил прокуратор, - я тебе не-
приятен, ты меня боишься?
Та же плохая улыбка исказила лицо левия, и он сказал:
- нет, потому что ты будешь меня бояться. Тебе не очень-то
легко будет смотреть мне в лицо после того, как ты его убил.
- Молчи, - ответил пилат, - возьми денег.
Левий отрицательно покачал головой, а прокуратор продолжал:
- ты, я знаю, считаешь себя учеником иешуа, но я тебе ска-
жу, что ты не усвоил ничего из того, чему он тебя учил. Ибо,
если бы это было так, ты обязательно взял бы у меня что-нибудь.
Имей в виду, что он перед смертью сказал, что он никого не ви-
нит, - пилат значительно поднял палец, лицо пилата дергалось.-
И сам он непременно взял бы что-нибудь. Ты жесток, а тот жесто-
ким не был. Куда ты пойдешь?
Левий вдруг приблизился к столу, уперся в него обеими рука-
ми и, глядя горящими глазами на прокуратора зашептал ему:
- ты, игемон, знай, что я в ершалаиме зарежу одного челове-
ка. Мне хочется тебе это сказать, чтобы ты знал, что крови еще
будет.
- Я тоже знаю, что она еще будет, - ответил пилат, - своими
словами ты меня не удивил. Ты, конечно, хочешь зарезать меня?
