сидя на корточках, что-то жадно ели беспризорные.
За церковной оградой Юра сел на скамейку и, не обращая внимания на
снующих взад и вперед людей, не в силах сдержать читательского нетерпе-
ния, стал перебирать порядком зачитанные книги. У одной вовсе не было
обложки, и, как все интересные книги, начиналась она не с первой страни-
цы. И Юра начал читать.
Внезапно на плечо Юры легла чья-то рука. Он удивленно поднял голову и
ничего не понял: перед ним стоял одетый в какое-то рванье заросший и
сильно изможденный человек и что-то говорил. Быстро шевелились сухие,
потрескавшиеся губы, но голоса Юра почему-то не слышал. Он все еще жил
событиями прочитанного... Но вот постепенно мир вокруг ожил, зазвучал,
зазвенел.
- Ты что же, не узнаешь меня? - настойчиво и чуть-чуть обидчиво спра-
шивал хриплым голосом этот незнакомый человек.
Юра пристально всмотрелся и с трудом, веря и не веря своим глазам,
узнал Семена Алексеевича.
- Вас... вас выпустили? - тихо спросил Юра, торопливо закрывая книгу.
- По ошибке. И уже, наверно, спохватились. И уже, наверно, ищут. -
Семен Алексеевич затравленно оглянулся, помялся, несколько раз кашлянул
и затем, виновато отведя в сторону глаза, глухим голосом спросил: - Де-
нег у тебя не найдется? Понимаешь, есть хочется. - И улыбнулся своей яс-
ной улыбкой.
Юра машинально полез в карман, хотя и знал, что денег там нет. Что же
делать? Как выручить дорогого ему Семена Алексеевича? Единственный
рубль, который у него был, он отдал за книги. Затем Юра бросил мимолет-
ный, сожалеющий взгляд на книги и поспешно поднялся.
- Вы подождите меня тут. Я сейчас...
- Ты куда? - настороженно спросил Семен Алексеевич, но Юра уже исчез
в толпе.
"Куда он мог побежать? - недоумевал Красильников. - Может, за деньга-
ми... или..."
На всякий случай он отошел в сторону и стал следить за Юрой. А тот,
усиленно работая локтями, уже выбрался из рядов, где торговали всяким
поношенным барахлом, и, раскрасневшийся и взъерошенный, предстал перед
знакомым букинистом.
- Я хочу вернуть вам ваши книги! - решительно заявил он.
- Вы их уже прочли? - несказанно удивился букинист, вздергивая очки
ко лбу.
Юра отрицательно покачал головой.
- Так в чем же дело? - продолжал недоумевать букинист, слегка уязв-
ленный непонятным поступком покупателя.
Юра молчал - лгать он не мог себя заставить, а сказать правду было
нельзя.
- Ну что ж, - разведя руками, сочувственно произнес букинист. - Эти
книги у меня, сударь, не залежатся. А вы потеряете на этом тридцать ко-
пеек. Увы, таковы законы коммерции.
Юра одну за другой нехотя передал букинисту книги. Последнюю - потре-
панную, без обложки и первых страниц - он на мгновение задержал в руке и
слегка погладил ее, будто она была новая и он с нею прощался. Это не ус-
кользнуло от всепонимающего старика букиниста. Отсчитывая деньги, он
сказал Юре:
- Знаете что, до следующего воскресенья я задержу эти книгу для вас.
И отдам вам не за рубль, а за семьдесят копеек. Не всегда ведь в нашем
благородном деле нужно подчиняться жестоким законам коммерции.
К церковной ограде Юра пришел без денег. Но с увесистым куском еще
горячей колбасы с гречневой кашей. Но Семена Алексеевича на месте не бы-
ло. Юра, радостно возбужденный, что может помочь своему другу, растерян-
но огляделся по сторонам.
Голодные и вызывающе-дерзкие беспризорники стали уже выписывать круги
вокруг Юры, с вожделением поглядывая на колбасу. И тут снова появился
Семен Алексеевич. Он увлек мальчика в тень церковных служб. Торопливо
жуя колбасу и довольно глядя на Юру - все-таки он не обманулся в
мальчишке, - Семен Алексеевич тихо объяснил:
- Понимаешь, я с раннего утра здесь, возле церкви, болтаюсь. В людном
месте легче всего прятаться. Вот я и прилепился к нищим... За город бы
податься, подальше от казематов, да только в такой робе меня враз
возьмут.
Юра несколько мгновений о чем-то сосредоточенно думал, потом с реши-
тельным видом произнес:
- Я принесу вам одежду. Я мигом. Боюсь за вас очень.
- Где ты ее возьмешь? - В голосе Красильникова прозвучало непод-
дельное сомнение.
- Достану... Мигом достану... Только вы меня обязательно дождитесь!
Ладно?
Красильников посмотрел на Юру долгим, потеплевшим взглядом и сказал,
слегка подсмеиваясь над собой:
- А куда я в этих лохмотьях денусь?..
На этот раз Красильникову пришлось ждать долго. Юра разыскал его
только под вечер на опустевшем базаре - уже последние, самые неудачливые
и самые терпеливые продавцы грубили на ручные тележки нераспроданные за
день огурцы, помидоры, белоснежные кочаны капусты и уезжали домой или на
постоялые дворы.
В кустах за забором Красильников снял с себя лохмотья и натянул ще-
гольской офицерский френч без погон, слегка тесноватый в плечах.
- Тебе не попадет? - довольно щурясь и вместе с тем озабоченно спро-
сил Красильников, надевая почти новые ботинки.
- Нет, не попадет, - уверил его Юра. - У нас много всего.
Не заметят.
- Ну а если вдруг заметят, ты уж, пожалуйста, ни слова про то, кому
отдал. А то и меня заметут, и тебе достанется. Красильников встал, при-
топнул ногами так, что из-под подошв взметнулась пыль. - А ботинки в са-
мый раз! - довольно сказал он и протянул Юре руку: - Ну, спасибо тебе,
Юрий! Спасибо за выручку! - Семен Алексеевич крепко пожал Юрину руку. -
Что я тебе напоследок скажу?! Наш ты пацан. По всем статьям - наш. Беги
ты от этих беляков, пока не поздно! Беги! На кой ляд они тебе сдались?!
И он медленно пошел с базара, кося глазом на свою одежду, вживаясь в
нее. Юра провожал его грустным взглядом.
Город жил, всем своим обликом подчеркивая деловую преемственность с
прошлым. На улицах всюду сновали извозчики. На тротуарах центральной
улицы совершали ежедневный бесцельный и ленивый променад местные обыва-
тели. Вывески магазинов, молочных, булочных носили имена Чичкина и Блан-
дова, Прохорова, Корнеева и Филиппова. Пестрели афиши увеселительных за-
ведений и различные объявления граждан. С беспечным видом просматривая
их, Семен Алексеевич отыскал одно, выведенное каллиграфическим почерком:
"Продаю коллекцию старинных русских монет. Также покупаю и произвожу об-
мен с господами коллекционерами. Обращаться по адресу: Николаевская, 24,
кв. 5. Платонов И. П. ".
Прочитав это объявление, Семен Алексеевич рассеянно просмотрел еще и
другие и зашагал по улице...
Вскоре он уже стоял у двери с медной табличкой: "И. П. Платонов-архе-
олог". Постучал. Дверь открыл сам Иван Платонович.
- Вам кого? - спросил он.
- Я по объявлению.
- Войдите.
Старцев пошел впереди, Семен Алексеевич - следом, задевая плечами
пыльные алебарды, щиты и секиры, висящие на стенах.
- Антикой интересуетесь или же Русью?
- Мне нужны две монеты Петра Первого... эти... черт бы их... "солнеч-
ник" и двухрублевик! - неуклюже назвал пароль Семен Алексеевич.
Иван Платонович вскинул голову:
- Вы?! - тихо спросил он.
- Да, я - Человек без имени.
Юра не предполагал, что пропажа обнаружится так быстро. Он сидел на
подоконнике с книжкой в руках и с тревогой прислушивался к тому, что де-
лается в соседней комнате. А там вестовой скрипел дверцами шкафа и сок-
рушенно, как это делают старухи в деревне, ахал и бормотал:
- Шут его знает, куда он запропастился. Вчерась с утра будто бы я его
еще чистил. Точно помню, коза его возьми, - разговаривал сам с собой
обескураженный вестовой.
- Так куда же он мог деться? - раздраженно спрашивал Кольцов. - Не
могли же его украсть!
- Это точно. Ежели б крали, так этот, мериносовый... - рассудительно
объяснял вестовой.
Потом послышались шаги, и Павел Андреевич вошел в комету Юры. Окинув
взглядом комнату, он обратился к Юре:
- Ты не видел мой френч, Юра?
Юра не ответил. Он сделал вид, что очень увлечен чтением.
- Юра, я тебя спрашиваю?! - громче и настойчивее повторил Кольцов. -
Ты не видел мой френч?
Юра оторвал глаза от книги, поковырял пальцем подоконник нехотя ска-
зал:
- Видел.
- Где он?
Юра, понурив голову, молчал. На лбу его собрались морщинки: он что-то
лихорадочно соображал.
- Ну?
- Я... я его взял.
- Как - взял? Куда? - изумленно переспросил Кольцов.
Юра поднял голову, посмотрел на Кольцова и опять молча потупился.
- Юра, может, ты мне все-таки объяснишь?..
Юра продолжал молчать. Губы у него задрожали.
- Я... я не могу сказать... я ничего не скажу, - прошептал он преры-
вающимся голосом.
Кольцов несколько мгновений молча смотрел на него долгим, выжидающим
взглядом, потом резко повернулся, пошел к выходу. Распахнув дверь, он
остановился, с укором бросил через плечо:
- А я думал, мы - друзья! - И вышел, забыв закрыть за собой дверь.
Юра еще какое-то время крепился, глотая ком, подступающий к горлу.
Потом по его щекам потекли бессильные, горькие слезы.
В кабинет Щукина неуклюже вошел штабс-капитан Гордеев. Остановился у
двери, тихо кашлянул.
- Что? - не поднимая головы, спросил. Щукин.
- Ваше высокоблагородие, я только что из тюрьмы... ротмистр Волин по-
кончил жизнь самоубийством.
Щукин резко поднял голову.
- Написал на стене камеры: "Присягаю богу, это - ошибка". И... еще...
- Что?
Штабс-капитан замялся.
- Вас обругал... матерно...
- Подлец!
Гордеев не собирался уходить. Он держал в руках какие-то бумаги.
- Что-нибудь еще? - спросил Щукин.
- На ваш запрос Казань сообщает... Поручик Волин Алексей Владимирович
служил в казанском жандармском управлении, равно как брат его ротмистр
Волин Леонид Владимирович... Подтверждают - ротмистр Волин Леонид Влади-
мирович был убит при усмирении студенческих волнений, поручик же Волин в
октябре пятнадцатого был откомандирован в Москву. Отзываются о нем с
похвалой. Пишут...
- Это уже не имеет никакого значения, - мрачно процедил сквозь зубы
Щукин. - Впрочем... - И он вдруг замер, пораженный предельно простой
мыслью: "А что, если это действительно ошибка?.. Если враг - не Волин?..
Если кто-то другой?.. Но ведь это должно означать только одно, что он -
Щукин - проиграл эту игру".
Даже само это предположение показалось Щукину чудовищным и нелепым,
он верил в безошибочность своего трюка с проверкой.
Штабс-капитан Гордеев не уходил, ждал распоряжений.
- Вы свободны? - кивнул Щукин.
Гордеев неторопливо вышел. А Щукин продолжал стоять возле стола, и
пальцы его выбивали дробь. Так неожиданно поразившая мысль не оставляла
его.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
- Кто... кто дал вам право освобождать арестованных? - На лице Щукина
бушевала неукротимая ярость.
Градоначальник смотрел на Щукина, как кролик на удава, пот страха и
унижения заливал ему глаза. Губы у него вздрагивали, но он не пытался
оправдаться:
- Я приказал выгнать только железнодорожников, посаженных за мелкие
проступки. Это же форменное безобразие - на станции уже стало некому ра-
ботать. Срываются военные перевозки...
- Вы ответите за свою глупость, если это не нечто большее! - с холод-
ным презрением перебил его Щукин.
Градоначальник побагровел.
- Мне шестьдесят пять лет. Сорок пять из них я прослужил верным слу-
гой его императорского величества. Да-с, прослужил! И никто - вы слыши-
те? - ни разу не посмел меня оскорбить! - задыхаясь от негодования, про-
цедил Щетинин. - И наконец, я выполнял волю командующего!
Щукин удивленно посмотрел на градоначальника.
- Вы хотите сказать, что арестованных приказал освободить командую-
щий?
- Да... То есть не совсем так... - замялся градоначальник и вытер
платком мокрое лицо. - Мне позвонили из штаба, и я приехал... Командую-
щий был занят, и мне сказали...
- Кто? - резко спросил Щукин.
