просунул в окошко полученную от Щукина записку и деньги.
Толпа замерла. Толпа ждала, уставясь в непроницаемое окошко.
В ответ на записку рука из кассы торопливо выложила Мирону билет и
выплеснулся подобострастный, почти елейный голос:
- Пожалуйте-с!
Толпа негодующе зашумела не то на Мирона, не то на кассира и снова
начала приступом, гудя и переругиваясь, брать кассу. Мирон едва выбрался
из этой свалки.
Времени до прихода поезда оставалось еще много, и он скучающей поход-
кой прошелся по перрону. Свернул к пивнушке. Рукавом смахнул со стойки
рыбьи кости и застарелую шелуху от обглоданных раков, угрюмо потребовал:
- Налей-ка!
Расстегнув поддевку, Мирон огляделся вокруг, радуясь хорошему дню и
удачливой своей жизни. Все сложилось у него как нельзя лучше - не погиб
тогда, в банде у Ангела, и своевременно нашел других хозяев... "Ну чем
не житуха, - думал Осадчий, с удовольствием ощущая в кармане внуши-
тельную пачку денег. - Они - тьфу-тьфу, не сглазить бы! - хорошо платят.
Чистоганом. А риск-то по нынешним временам невеликий. Чего греха таить,
разве это риск? Вот у кого рисковая жизнь - так это у солдат".
Мысли у Мирона были приятные, сытые - круглые! - сами катятся в моз-
гу. Мысли-самокаты. И хорошо ему от них, от спокойного предосеннего сол-
нышка, оттого что скоро уезжает. Плохо, не с кем словом перемолвиться...
Но и тут повезло Мирону - появился человек в брезентовом пыльнике и
купеческом картузе. Остановился рядом с Мироном с кружкой вздыбленного
пеной пива. "Из спекулянтов, должно! - наметанным глазом определил Осад-
чий. - Вон и таранку загодя приготовленную достал из кармана". А человек
постучал таранкой по стойке и принялся за пиво. Десятки глаз с вожделе-
нием посмотрели на таранку. Но человек в пыльнике выделил только его,
Мирона, и великодушно протянул половину жирной, красновато светящейся на
солнце рыбины.
- Мне? - несказанно удивился обрадованный Мирон и с уважением доба-
вил: - Премного благодарен.
Они стояли за стойкой, неторопливо грызли таранку, лениво тянули пи-
во, добродушно поглядывая друг на друга. И Мирон даже начал испытывать к
этому человеку какое-то свойское расположение.
- Смотрю, вы вроде бы местный? - отдувая от края кружки пену, полюбо-
пытствовал сосед.
- А что? - со сразу проснувшейся настороженностью отозвался Осадчий.
- Да нет, ничего... поиздержался малость в дороге... Хотел бы... -
Наклонившись к самому уху Мирона и оглядевшись по сторонам, человек до-
верительно прошептал: - Хотел бы кое-что продать...
- Что?
- Вещь...
Незнакомец в свою очередь насторожился и даже чуть отодвинулся от Ми-
рона. Похоже было, что он уже пожалел о своем предложении. И это успоко-
ило Мирона: перед чужим испугом его собственный страх всегда проходил
быстро. Он наклонился к соседу, солидным шепотком сказал:
- Сами мы не местные, но свободный капиталец имеем. Так что, ежели
ваша вещь...
- Кой-какое золотишко у меня... - едва слышно признался незнакомец.
- Золотишко?! - захлебываясь от восторга, повторил Мирон.
Едва ли не с нежностью подумал: "Ах ты, рожа твоя спекулянтская! Да
не томи душу, злодей!.." Видать, день сегодня такой выдался - прибыток к
прибытку шел... - И добавил нетерпеливо: - А ну покажь товар!
- Вы уж, пожалуйста, потише. Здесь ведь разные люди, - выразительно
повел глазами по сторонам сосед. Он насупился и, казалось, уже оконча-
тельно раскаивался в своей откровенности перед случайным человеком. Еще
раз оглядел Мирона и с сомнением покачал головой: - Да и боюсь, мой то-
вар будет вам не по карману...
"Взад пятит, - огорчился Мирон, - спугнул купца!" И, тоже перейдя на
полушепот, внушительно сказал:
- Мы ваш товар не видели, вы наш карман не щупали.
Людей в деле опасливых я, конечно, уважаю, только и кота покупать не
приучен. К тому же у вас даже мешка - нет! - Он коротко и нервно рассме-
ялся собственной шутке.
- Похоже было, что шутка эта разозлила чересчур осторожного собесед-
ника.
- Мешка нет! - сердито сказал он. - Не каждый товар в мешке носит-
ся!.. Часы у меня золотые с двумя крышками, боем и при золотой цепочке!
- Пока-ажь!..
- Шпана кругом. А ты: "покажь" да "покажь"! А потом не купишь, а они
увяжутся, украдут.
- Ну, не хочешь здесь - давай отойдем, - тихим, примирительным тоном
предложил Мирон, боясь неосторожным словом или даже взглядом оконча-
тельно расстроить заманчивую сделку.
Они перешли через железнодорожные пути, сразу за которыми начинался
пустырь с остатками каких-то сараюшек, а еще дальше густо вставал невы-
сокий, подпаленный осенним багрянцем кустарник.
- Значит, с двумя крышками, - не выдержав, переспросил Мирон. - И при
цепочке?
- Фирма "Лонжин", - внушительно ответил спутник.
Мирон искоса осмотрел сухощавую, не так чтобы сильную фигуру шагавше-
го рядом человека, и шалая, взвеселившая сразу мысль пришла к нему.
"Лонжин", - повторил он про себя незнакомое слово. И еще раз с удо-
вольствием: - "Лон-жин"!
В кустарнике, вблизи речки, виднелась заброшенная полуразвалившаяся
часовенка. Вокруг царила легкая недвижная тишина.
- Пройдем к часовне, - предложил Мирон каким-то свистящим от волнения
голосом, - чтоб, значит, для полной уверенности. - Теперь он сам искал
безлюдного места.
- Пройдем... - Мужчина согласился не задумываясь, легко, и Мирон уви-
дел в его сговорчивости добрый знак.
Столько раз выручала Мирона Осадчего врожденная подозрительность к
людям, столько раз отводила от него беду в самый распоследний момент, а
вот жадность подвела, столь же глубоко в нем сидящая, как и подозри-
тельность!..
Они вошли в часовню, и мужчина сразу же достал из кармана что-то за-
вернутое в белую материю. Не замечая ничего вокруг, Мирон жадно впился
взглядом в сверток, будто надеялся увидеть сквозь тряпицу желанный блеск
золота.
Но все получилось иначе, чем он предполагал: в руках у человека блес-
нула не мягкая желтизна золота, а черно-вороненая сталь нагана...
- Не шевелись... Мирон Осадчий! - негромко, но властно произнес Фро-
лов.
Мирон загипнотизированно смотрел на ствол пистолета и лихорадочно ду-
мал: "Это конец! Черт возьми, что же делать? Господи помоги, лишь бы
увернуться от выстрела. А там - во весь дух наутек!" Не меняя недвижного
выражения лица, Мирон резко швырнул в лицо Фролову свою котомку и отп-
рыгнул в сторону... "Теперь бежать! - молнией пронеслось у него в мозгу.
Но на пути его встал еще кто-то. И прежде чем Мирон успел рассмотреть
этого человека, он почувствовал сильный удар. Яркий солнечный день по-
мерк в глазах Мирона, и всего его окутала противная, душно-клейкая тьма.
Очнулся он на выщербленном, густо покрытом птичьим пометом полу ча-
совни. Под высоким потолком зияли отверстия, через которые виднелось
нестерпимо синее небо и разбитый крест на маковке купола. В часовню вле-
тали и вылетали голуби, наполняя гулкую тишину шорохом крыльев и ворко-
ванием. Лики строгих святых неотступными печальными глазами смотрели
прямо на Мирона. Он замычал и попытался языком вытолкнуть изо рта кляп.
Фролов склонился над ним, ослабил веревки, вынул кляп. Мирон припод-
нялся, очумело сел на куче штукатурки и, поводя затекшими руками, спро-
сил:
- Ты кто?
- Чекист, - спокойно и снисходительно-насмешливо ответил Фролов.
Мирон перевел затравленный взгляд на Кольцова, долго всматривался в
его лицо.
- А твоя личность мне вроде как знакома...
- Встречались. У батьки Ангела. Ты еще тогда грозил расправиться со
мной, - спокойно ответил Кольцов, пугая Мирона именно этим, веющим
смертью спокойствием.
- Помню. Ты белым офицером был, - бесцветным голосом обронил Мирон. -
А теперь, выходит, тоже в Чеку перешел?
- Выходит, так.
Мирон подумал немного, почесал на руках багровые рубцы от веревок и
сказал:
- А меня вот к золотопогонникам нелегкая занесла. Я теперь у Щукина
связником. Мно-ого знаю. Можем столковаться!
- Рассказывай.
- А жить буду? - огляделся вокруг диковатыми глазами Мирон. - Все
скажу, если помилуете!..
- Говори. Пока будешь говорить - будешь жить. А свое получишь! - не-
возмутимо пообещал Фролов, спокойно глядя в глаза Мирону.
И от этого его непреклонного спокойствия на Мирона внезапно повеяло
леденящей душу стужей, жутко пахнуло смертью.
- Я еще пригожусь вам... Я пригожусь. Я достану самые секретные бума-
ги... Хотите - убью Щукина?.. Это он во всем виноват... Он втравил ме-
ня... Я убью его... Дам расписку, что убью... Буду работать на вас, сек-
ретные документы буду доставлять...
Мирон говорил самозабвенно и беспрерывно, захлебываясь от страха, что
его не станут слушать... и с надеждой увидел, что выражение лица у Фро-
лова изменилось, губы его брезгливо изогнулись. "Нехай презирает - ис-
полнителей всегда презирают. Значит, возьмут к себе! Поверят?" - угова-
ривал свой страх Осадчий. И то, что на губах Фролова брезгливая усмешка,
- хорошо. Такое выражение Мирон часто видел у своих хозяев, когда они о
чем-нибудь с ним договаривались, и привык считать это хорошим предзнаме-
нованием.
- Не продам - сообщите Щукину. Он не пожалеет - убьет! - разгорячено
продолжал Мирон, время от времени потирая уже успевшие почти исчезнуть
рубцы. - Дам адрес жены. Ежели продам - ее убьете...
- Легко ты чужой жизнью распоряжаешься, - с укоризненной непримири-
мостью бросил Фролов. - Тем более что и жены-то у тебя не было и нет.
- Как нету? Как это так нету? - возмутился Осадчий, - что ж, выходит,
по-вашему, я брешу?
- Брешешь, Осадчий, брешешь, - невозмутимо подтвердил Фролов. - Окса-
на знает, что Павла убил ты.
- И это, значит, знаете? - сразу сникнув, устало произнес Мирон. Это
его окончательно добило, лишило надежды на удачливость.
- Все знаем. Работа такая! - невозмутимо ответил Фролов, читая в гла-
зах у Осадчего смертельную безнадежность. "А ведь уж давно убитым живет!
- отметил про себя Фролов. - Страшнее всего среди живых вот такие мерт-
вые... Неужели он и родился таким омертвелым?"
А Мирон, словно почувствовав мысли Фролова, безнадежно попросил:
- Тогда стреляйте.
- Успеем, - неторопливо ответил Фролов.
И опять эту неторопливость Мирон расценил как добрый знак. Может, еще
обойдется. Если бы он не был нужен им - кокнули, и дело с концом. Ан
нет, медлят. Принюхиваются. Может, запугивают, чтобы перевербовать? Та-
кие люди, как он, нужны любой власти. В этом он был твердо убежден.
Только бы на сей раз не прогадать. После длительной и, как показалось
Мирону, особо зловещей паузы он заговорщически наклонился к Фролову и
значительно, полушепотом сказал:
- Слушай, меня Щукин снова послал за линию, к вам, в Новозыбков. С
пакетом.
- Где пакет?
- Возьми вот тут, за пазухой.
На конверте, извлеченном Фроловым, значилось: "Новозыбков. Почта. До
востребования. Пискареву Михаилу Васильевичу".
- Кто такой Пискарев? - строго спросил Фролов. - Как ты должен был
встретиться с ним?.
- Не знаю... ох не знаю. Мое дело - опустить письмо в
Новозыбкове в почтовый ящик, - угодливо отвечал Мирон. - Только опус-
тить. В любой ящик. И все.
- Вот видишь, не много доверяет тебе Щукин. Не верит, должно быть.
- Верит, верит! - подхлеснутый страхом, затараторил Осадчий. - Я че-
рез линию фронта не раз его людей водил. Больших людей...
- Как переходишь линию фронта?
- А по цепочке, - все с той же готовностью продолжал Мирон.
- Рассказывай, - приказал Фролов.
- Значит, так, - обстоятельно рассказывал щукинский связной. - Зна-
чит, с Харькова надо было мне добраться до разъезда на двести семнадца-
той версте. На краю хутора имеется хатка с зеленой скворечней. Там путе-
вой обходчик Семен должен переправить дальше...
