- что если эшелон отправляется в десять, то шьше двенадцати он до Тон-
нельной не дойдет. Так ведь? - и покосился на Кособродова, словно хотел
сверить ход своих рассуждении с тем, что думают остальные.
- У них, конечно, два паровоза будет и толкач на подмоге - рассуди-
тельно ответил Кособродов. - Правда, и горки там...
- Во-во! - согласился Воробьев. - Поэтому я два часа кладу.
- Полтора, - коротко уточнил Кособродов.
- Все равно успеете. Пеши - если мерить от Зеленого мыса верст семь,
не боле, - поддержала на добром распеве этот разговор Мария.
Светало. Сквозь плотную замесь низких, сильно увлажненных от недавних
штормов облаков просачивались мутные волны слегка подзеленевшего света.
Справа, вдали, над гребнями бегающих валов, показалась полоса желтовато-
го гористого берега.
- Василий! - раздался тревожный оклик Марии. - Смотри туда... Морис-
тей...
Там, вдали, за грядой волн, смутно угадывался силуэт какого-то судна.
Оно шло прямо на баркас, вырисовываясь все ясней и ясней. И вот уже ста-
ли хорошо видны его топовые огни: справа - красный, слева - зеленый.
Василий сразу же переложил штурвал - и баркас, резко накренившись,
лег право на борт, носом к берегу.
- Может, пронесет! - тревожно проговорил Василий.
Но куда там! - не пронесло! На судне сначала показалась световая точ-
ка, потом из нее вырвался сноп света и быстро заскользил по гребням зыб-
ких пенящихся волн. Он быстро приближался к баркасу. Осветив баркас,
прожектор внезапно погас. И тотчас на судне заработал ратьер, который
стал посылать в сторону ускользающего баркаса предостерегающие световые
сигналы: точки, тире, точки...
"Приказываю... лечь... в дрейф..." - медленно прочитал Василий и воп-
росительно посмотрел на Семена Алексеевича. Тот стоял недалеко от штур-
вала, закусив губы, и на лице его резко обозначались скулы.
- Вася! Это патрульное!.. Патрульное... Не отстанут так...
Пироксилин! Пироксилин кидайте в воду, пока нет прожектора! - тревож-
но закричала Мария.
- Подожди ты, скаженная! - резко оборвал ее Василий, мысленно вымеряя
расстояние между судном и баркасом.
Вдали снова ярко вспыхнула красная точка, тут же на воду неподалеку
от борта баркаса упал луч, заскользил к баркасу. Тогда Василий второпях
передал штурвал Красильникову, а сам бросился к движку: добавить газку -
и к берегу. Только в этом было сейчас спасение.
Когда стремительный прожекторный луч накрыл баркас, Красильников
мгновенно переложил штурвал - и тут же, резко вильнув, баркас ушел в
темноту. И опять луч беспомощно, слепо заскользил по волнам, нащупывая
баркас, и опять стал наползать на его борт. И снова Красильников, резко
передернув штурвал, увел посудину в темноту. Так раз за разом уходил
баркас от луча прожектора, мечась между беспорядочными волнами и буруна-
ми.
- Молодец, Семен! - послышался восхищенный голос Василия.
С судна потянулась пунктирная нитка трассирующих пуль. Однако пуле-
метная очередь прошла в стороне от баркаса.
К штурвалу снова стал Василий и замысловатыми зигзагами повел баркас
к берегу. Верткое суденышко скользило по волнам, то прячась за ними, то
взлетая на мгновение на гребень волны, чтобы тут же спрятаться, засло-
ниться ею...
- Все равно сейчас догонят! - хмуро глядя на мчащееся под всеми пара-
ми судно, пробурчал Кособродов. Ему не нравилось ни море, ни эти гонки с
патрульным судном.
Василий смерил глазами расстояние на этот раз уже до берега и заметно
повеселевшим голосом ответил, храня на лице неприступное спокойствие:
- Может, догонят, а может, и нет... Сейчас, ближе к берегу, глубина
спадет, и они дальше не сунутся.
Раскатисто ударила с судна пушка - казалось, что она еще больше пыта-
ется всколыхнуть прибой.
Впереди баркаса взметнулся сноп воды. И прежде чем он опал, пушка
снова раскатисто ударила. Теперь вода взметнулась совсем близко за кор-
мой и ливнем прошлась по баркасу.
- Василий, смотри! Вилку ставит! - предупреждающе крикнул Семен Алек-
сеевич.
- Вижу, - тихо, скорее сам себе ответил Василий, изо всех наваливаясь
на штурвал.
Высокие гейзеры взметнулись левее баркаса - снаряды разозлись по ста-
рому курсу.
- Все, хлопцы! Все!.. Машину стопорит! - донесся злорадный голос Ма-
рии. - Боится, гад, дальше идти!..
Патрульное судно выстрелило еще несколько раз. Но это уже от бессилия
- снаряды разорвались совсем в стороне.
Баркас быстро проскользнул в тень обрывистого, поросшего кустарником
берега. Василий облегченно вздохнул, застопорил двигатель, и на баркасе
стало тихо. Все звуки: шелест грузно закатывающегося на гальку прибоя,
слабое цоканье капель, падающих с мокрых ветвей, сонные вскрики какой-то
птицы - воспринимались после только что пережитого острей, отчетливей.
Патрульное судно несколько раз прошлось вдоль берега, в полуверсте от
береговой кромки, обшаривая прожектором выступающие из воды скалы. Но
уже порядком рассвело, и луч прожектора стал тусклым и расплывчатым.
Баркас затаился между серыми каменными валунами и по цвету слился с ни-
ми.
Проводив долгим взглядом растаявшее в море судно, Семен Алексеевич
вместе с Кособродовым и Николаем выбрались на берег. Мария и Василий пе-
редали им мешки.
- Домой-то как доберетесь? - сочувственно спросил Красильников. - Ну
как снова патруль подловит?
- Ты за нас не бойся, - бодро ответил Василий. - Нам это не впервой,
правда, Мария?.. Вы за себя бойтесь! Дорога-то небось крепко охраняться
будет.
- Ничего. Черт не выдаст, свинья не съест, - привычно повторил свою
любимую пословицу Кособродов.
Они попрощались.
Утро было унылое, пасмурное. Густой, липкий туман выползал из моря,
накапливался на пригорках и стекал в распадки и буераки, теряя белые
ватные клочки на багряно-желтых ветках деревьев...
Семен Алексеевич, Кособродов и Николай с мешками на спинах торопливо
шагали друг за другом.
Они боялись одного - опоздать - и оттого спешили. Идти пришлось почти
все время в гору.
К десяти часам, ко времени отправления из Новороссийска литерного
эшелона, они добрались до места.
Зажатая с обеих сторон скалами, внизу заблестела под солнцем железная
дорога - два тонких, как лезвия ножей, луча, сходящихся у горизонта.
Красильников и Кособродов, лежа на краю обрыва, смотрели на нее. А Нико-
лай, цепляясь за выступы в камнях, спустился на полотно, огляделся по
сторонам, подошел
К рельсам, зачем-то постучал сапогом по металлу. И лишь после этого
махнул рукой: "Давайте!"
Красильников и Кособродов стали осторожно спускать на веревке тяжелый
мешок со взрывчаткой.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
На товарном дворе железнодорожной станции Новороссийск, куда ночью
были поданы платформы с танками, заканчивалась подготовка эшелона к отп-
равке. Солдаты, маскируя, тщательно укрывали брезентом стальные махины.
Железнодорожники, следуя инструкции, в последний раз проверяли буксы и
сцепку, В голове эшелона стояли под парами два мощных паровоза, за ними
виднелся пассажирский вагон для свободных от караула офицерских смен.
Еще дальше, в хвосте длинной цепи платформ, тоже неутомимо выбрасывал в
небо белые облачка маленький паровоз-толкач.
Начальник литерного эшелона капитан Мезенцев медленно шел вдоль плат-
форм, придирчиво и горделиво вглядываясь в укутанные брезентом громады.
Он остановился возле пассажирского вагона, взглянул на часы. Помедлил
немного и зычно крикнул:
- Господа офицеры! По местам!
Похожие в своих черных одеждах на монахов, дроздовские часовые полез-
ли каждый на свою платформу, вытянулись там по стойке "смирно". Те, кто
сопровождал Мезенцева, поднялись в классный вагон. Мезенцев снял фуражку
и, осознавая важность момента, выдохнув негромко: "Ну, с богом! ", тор-
жественно взмахнул ею.
Послышались протяжные гудки паровозов. Часовые на платформах мелко
крестились. Разом лязгнули буфера, заскрипели колеса - эшелон сдвинулся
с места и, медленно, тяжело набирая скорость, грузно поплыл по рельсам.
Капитан Мезенцев вскочил на подножку классного вагона и снова бросил
взгляд на часы: было ровно десять часов утра.
И, по всему вероятию, в ту же минуту новороссийские телеграфисты пе-
редали эту новость по всему маршруту следования литерного эшелона.
Вся дорога - от Новороссийска до Харькова - ждала этого сигнала. Тот-
час после него на - станции и полустанки, покинув казармы, прибыли роты
охраны. Патрульные устанавливали на рельсы дрезины и отправлялись - в
который раз! - проверять исправность путей...
Сообщение о выходе литерного из Новороссийска было принято в Харько-
ве, в ставке командующего Добровольческой армии.
Адъютант его превосходительства Кольцов с десяти часов утра ни на се-
кунду не позволил себе отлучиться из аппаратной. Едва только последний
сантиметр ленты вышел из буквопечатающего аппарата, как он немедленно
отправился наверх, Тщательно оглядев себя с ног до головы в зеркале и
оправив френч, вошел в кабинет командующего.
- Ваше превосходительство, экстренное сообщение! В десять ноль-ноль -
точно по намеченному графику - литерный эшелон вышел из Новороссийска! -
четко доложил он.
Ковалевский оторвался от дел, довольно улыбнулся и удовтворенно ска-
зал:
- Отлично, Павел Андреевич!.. И вот о чем я вас буду просить. Лично
проследите за продвижением этого эшелона. Это чрезвычайно важно. Время
от времени докладывайте мне.
- Кольцов щелкнул шпорами - шпоры длинно прозвенели малиновым звоном.
- Слушаюсь, Владимир Зенонович! - И вышел. Он сел за свой стол и уже
ни на чем другом не мог сосредоточиться. Мысленно он видел этот эшелон с
английскими танками, находившийся тридцать минут, нет, уже сорок минут в
пути.
"На сорок минут ближе к Москве! - тяжело думалось Кольцову. - Неужели
это неотвратимо? Неужели Красильников с друзьями не остановит? Конечно,
Ковалевский преувеличивает значение этих танков для победы. Но они
действительно многое могут решить... Многое! Что я могу сделать? Что?.."
Ожидание часто похоже на бессилие: та же растерянность, та же безыс-
ходность... И чем больше проходило времени, тем сильнее в душе Кольцова
нарастала тревога, в голову лезли разные-то опасливые, то подозри-
тельные, то сумасбродные мысли.
"Так вот в детстве бывало: на дерево взберешься, сидишь на какой-ни-
будь не очень крепкой ветке и дрожишь, что упадешь, и вниз спуститься не
можешь, боишься! - судил о своем настроении Кольцов. - В сущности, любое
чувство - деспот. Но самое деспотичное - тревога. Чего я боюсь? Больше
всего неизвестности... Где-то в степи, на перегоне между Новороссийском
и станцией Верхне-Баканская, Красильников с товарищами, может быть, идут
на смерть. И я ничем, ничем не могу им помочь! Действительно, как в
детстве на ветке - сидишь и беспомощно ждешь, когда треснет под тобою
сук и ты полетишь на землю... Ковалевский спокоен, и Микки спокоен. Спо-
койны все в штабе... Уверены? Беспечны?.. Нет, не это... Просто для них
эти танки, все это - дело неживое. А для меня - кровное".
Время шло медленно-медленно, оно дробилось на какие-то бесконечные,
чересчур удлиненные мгновения.
"Где же сейчас эшелон? Постой... наверное, у станции Гайдук. У меня
же отмечено: до станции Гайдук - пятьдесят минут, - не в силах унять
волнение, прикидывал Кольцов. - Гайдук... потом Тоннельная... и Верх-
не-Баканская... Где-то там поезд медленно и верно приближается к своей
гибели. Но и после того как махина превратится в искореженные кучи желе-
за, мне еще долго терзаться в неведении... А пока... пока десять часов
пятьдесят минут! Эшелон вот-вот прибудет на станцию Гайдук".
Кольцов встал и, стараясь умерить свое нетерпение, медленно направил-
ся в аппаратную. Там, в деловой, многоголосой сумятице, в судорожном пе-
