емной, в голове его ворочались мысли одна тяжелее Другой.
Можно попытаться самому уничтожить эшелон, хотя шансы и ничтожные. И
все же они пока имеются... пока... Но есть ли у него право оставить штаб
сейчас, когда началось наступление, когда любая информация отсюда может
принести огромную пользу?.. Посоветоваться бы сейчас с Лацисом, Фроло-
вым. Что сказали бы они? Но разведчику всегда не с кем советоваться.
А литерный уже проследовал Матвеев-Курган. Еще несколько часов - и
уже будет поздно и бессмысленно что-либо предпринимать... Что толку, ес-
ли он останется в штабе, а Добрармия возьмет Москву? Какой будет смысл в
его пребывании здесь?..
"Голова дадена..." А сердце? Оно ведь тоже для чего-то человеку да-
на..."
В приемной зазвонил телефон. Кольцов не поднял трубку, он быстро пе-
ресек приемную и скрылся за большой дверью, ведущей в жилые апартаменты.
У себя в комнате он зажег свечу, стал быстро перебирать бумаги. Вот
он поднес одну к пламени свечи, и она тотчас полыхнула.
Итак, один только выход - он уходит. Уходит, чтобы никогда дольше сю-
да не вернуться, чтобы навсегда снять ненавистную ему белогвардейскую
форму. Впрочем, быть может, форма ему еще сослужит последнюю службу...
Пламя свечи жадно пожирало один листок за другим. И этим маленьким
костром Кольцов как бы подводил черту под нынешней своей жизнью.
Нет, он не торопился, но и не медлил, прежде чем поднести к огню оче-
редной лист. Черты его лица сохраняли обычное выражение спокойной, даже
несколько самоуверенной сосредоточенности. Лишь зыбкие и пестрые отсветы
пламени ложились на его лицо, будто непосредственные отражения тех мыс-
лей, которыми он был - сейчас поглощен. Он еще сам не знал толком, что
предпримет. Никакого плана у него не было. Но и сидеть здесь и ждать он
не мог. Не имел права - он обязан попытаться что-то сделать. Должен ис-
черпать все попытки.
Один за другим сгоревшие листы бессильно опадали черными лепестками
на пол комнаты. Кольцов притрагивался к ним носком сапога, и они сразу
же рассыпались в прах.
Когда рассыпался пеплом последний лист, Кольцов забросил папку по-
дальше на одежный шкаф. И, погасив свечу, вынул из ящика стола два пис-
толета. Проверил их и сунул в карманы. Потом положил перед собой лист
бумаги, взялся за ручку.
"Наташа, Иван Платонович! Операция провалилась. Кто-то из наших убит,
- торопливо вывел он на бумаге. - Поэтому я должен что-то предпринять
(слово "должен" дважды подчеркнул).
В штаб больше не вернусь. Вам тоже советую сегодня же уйти... Прошу,
позаботьтесь о Юре. Павел".
Перед последним словом он затем написал: "Ваш..." Свернув письмо,
посмотрел на часы и громко позвал:
- Юра!
Когда Юра вошел, Кольцов при нем запечатал письмо и тяжело поднялся
от стола.
- Оденься! - сказал он. - Пойдешь с этим письмом на Николаевскую,
двадцать четыре, квартира пять... Запомнил?
- Сейчас? - удивленно спросил Юра, со сна поглаживая озябшие плечи.
- Да! Передашь его Наташе... ты ее знаешь... И постарайся, чтобы
письмо не попало в чужие руки! - нежно глядя на Юру, тихо попросил
Кольцов.
- Я быстро, Павел Андреевич! - Почувствовав напряженную необычайность
происходящего, Юра с готовностью бросился к двери.
- Постой! - тихо обронил Кольцов. И было в его голосе что-то такое,
чего не слышал Юра прежде. Он остановился, обернулся.
Но Кольцов отвел от Юры взгляд, махнул рукой.
- Ладно... иди... - чуть дрогнувшим голосом сказал он и добавил твер-
же и суше: - Я потом тебе... потом все скажу!..
Юра вышел, осторожно притворив за собой дверь.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
В желтом беспокойном разливе станционных огней было видно, как резкий
порывистый ветер гнул к земле тяжелые тучи.
Бестолково раскачивались плафоны тускло горящих ламп, и по блестящему
от сырости перрону скользили причудливые тени. Часовой с винтовкой ста-
рательно вышагивал взад и вперед по пустынному перрону, стуча коваными
каблуками сапог.
Станция была большая, со множеством запасных и подъездных путей. На
многих стояли воинские эшелоны с пушками и гаубицами, с запломбированны-
ми товарными вагонами, в которых, видимо, везли снаряды, с теплушками,
откуда выглядывали головы перевозимых лошадей.
Ближе к главным путям стоял длинный состав с лесом. К составу был
прицеплен окутанный парами паровоз. В отблесках паровозной топки можно
было увидеть черные лица машиниста и кочегара. Ожидая разрешения на отп-
равку, они ужинали. А впереди паровоза мерцали настороже сигнальные огни
стрелок.
Оттуда, от стрелок, вдруг послышался тревожный оклик:
- Стой! Кто идет?
- Офицер! - спокойно ответил голос.
- Пароль?
В ответ - молчание.
- Пароль говори! Стрелять буду!.. - напрягся голос у часового.
Машинист в промасленной кожаной фуражке высунулся из окошка паровоз-
ной будки, с любопытством глянул туда, откуда доносились голоса. В расп-
лывшемся свете сигнального огня вырисовывалась стройная фигура незнако-
мого человека. Это был Кольцов. Он спокойно стоял, засунув руку в карман
плаща.
- Болван! Сейчас же веди меня к караульному начальнику! - повели-
тельно прикрикнул он на часового, вставшего против него с винтовкой на
изготовку.
Часовой тотчас поднес к губам свисток. Раздалась тревожная трель вы-
зова.
Грузно перепрыгивая через рельсы, к месту происшествия спешил кара-
ульный начальник - фельдфебель. Следом за ним бежал солдат с винтовкой.
Фельдфебель подскочил к Кольцову злой, взбыченный, готовый ринуться
на него.
- Кто таков? - тяжело дыша, спросил он. Кольцов пренебрежительно про-
говорил:
- Фельдфебель, не тыкай! Я - офицер! - и властно потрепал: - Проведи
меня к начальству!
...Впереди сердито вышагивал фельдфебель, за ним, зябко кутаясь в во-
ротник плаща, Кольцов, замыкал это шествие солдат с винтовкой, волоча-
щейся по земле. Они прошли по мокрому перрону и свернули в помещение
станции.
Фельдфебель тщательно и громко, чтоб слышали в помещении, вытер ноги
и вошел в большую, ярко освещенную комнату с зашторенными окнами. Здесь,
среди дыма и окурков, сидели два офицера и несколько чинов станционной
администрации.
- Так что, ваше благородие, человека задержали на путях! - усердно
доложил он старшему здесь по чину-капитану с прической "под бобрик". -
Ругаются! Говорят - офицер!..
- Давай его сюда!
Фельдфебель приоткрыл дверь и приказал солдату:
- Введи задержанного! - а сам опять замер у дверей с ретивым одереве-
невшим выражением лица.
Кольцов в сопровождении солдата вошел в комнату, не спеша спокойно
огляделся.
Головы сидящих медленно повернулись к нему. Капитан - видимо, самый
старший здесь, - прищурясь, оглядел Кольцова, на мгновение с недоумением
задержал взгляд на его офицерском плаще без погон и сквозь зубы спросил
фельдфебеля:
- Как он оказался на территории станции?
- Не могу знать, ваше благородие! - вытянулся фельдфебель.
Тогда капитан резко повернулся всем телом к Кольцову и так же сквозь
зубы спросил:
- Документы какие-нибудь имеются?
Кольцов покровительственно усмехнулся:
- Конечно, господин капитан!
Он расстегнул плащ, под ним блеснули адъютантские аксельбанты. И тот-
час все сидящие в комнате многозначительно переглянулись. А капитан на-
чал загипнотизированно подниматься со стула.
Кольцов с изящной небрежностью достал из нагрудного кармана мундира
удостоверение, протянул его офицеру.
- Прошу, капитан!.. Жарковато у вас, однако. - И он деловито стянул с
себя отсыревший плащ.
Все присутствующие в комнате на мгновение застыли.
Кольцов спокойно стоял и ждал, когда капитан вернет ему удостовере-
ние. Сверкающие аксельбанты, большие цветные шевроны на рукавах мундира
и шитые золотом погоны придавали ему такой внушительный и строгий вид,
что никто не удивился, когда капитан торжественно и радостно объявил:
- Господа, знакомьтесь! Старший адъютант его превосходительства гене-
рала Ковалевского капитан Кольцов.
Загремели стулья. Все присутствующие в комнате вскочили. А фельдфе-
бель, уже давно стоявший навытяжку, угрюмо скосил глаза на солдата-кон-
воира и хрипло прошептал:
- Пшел вон отсюда!
- Солдат неловко схватил винтовку за ремень, повернулся и, согнувшись
словно под тяжестью вины, на цыпочках, изо всех сил стараясь оставаться
незамеченным, вышел, вернее, выкрался из комнаты.
- Присаживайтесь, господин капитан! - услужливо предложили Кольцову
сразу несколько человек, а капитан с прической "под бобрик" гостеприимно
пододвинул к нему свое кресло: - Вот сюда, пожалуйста, здесь удобнее и
светлее!"
Кольцов великодушно принял предложение, сел, по-хозяйски откинулся на
спинку кресла, достал портсигар, закурил и, не мешкая, перешел к делу:
- Итак, доложите, господа, как подготовились к прохождению литерного!
Капитан с прической "под бобрик", не заставив ждать себя, расстелил
перед Кольцовым большую карту станции.
- Здесь, господин капитан, мы выставили три поста. - И он указал
участок на карте. - К станции здесь примыкают пустыри, и такая мера пре-
досторожности не будет излишней. Часовые стоят на расстоянии прямой ви-
димости.
- Очень хорошо! - довольно кивнул Кольцов и небрежно указал дымящейся
папиросой на другой участок карты: - А здесь что?
- Тоже пост. Охраняется выходная стрелка... А здесь вот стоит эшелон
с лесом. Направляется в район Ростова.
- Не задерживайте его, господа. Места под Ростовом степные, леса нет,
а он там сейчас крайне необходим.
- Выпустим сразу же, господин капитан, как пройдет литерный.
Кольцов поднял голову и удовлетворенно сказал:
- Что ж, господа! Из ваших сообщений мне стало ясно, что охрана пере-
гона и станции у вас организована отлично. - И, сделав значительную пау-
зу, добавил: - Об этом я доложу командующему.
Нетерпеливым движением руки Кольцов еще гасил в пепельнице папиросу,
когда на столе с отчаянной назойливостью запищал зуммер. Пальцы Кольцова
слегка дрогнули. Он посмотрел на капитана. Тот потянулся к телефону.
- Да! Слушаю!.. Так!.. Так!.. Я вас понял!.. - Капитан брона рычаг
трубку и, повернувшись к Кольцову, удовлетворенно доложил:
- Господин капитан, через двадцать минут литерный поступает на наш
перегон!
Кольцов встал, давая понять, что намерен заняться какими-то неотлож-
ными делами, за ним поднялись и все остальные.
- Занимайтесь своими делами, господа! - небрежно махнул рукой Кольцов
и, обращаясь к капитану, сказал: - А я, с вашего разрешения, пройдусь по
территории станции. - Увидев, что капитан тоже берется за фуражку,
Кольцов великодушно запротестовал: - Нет-нет! Вам надо находиться на
месте, мало ли что! Да и позвонить из штаба могут... Я вот с караульным
начальником пойду. Проверим, кстати, посты.
Кольцов надел плащ, и они с фельдфебелем вышли.
Ветер усилился. Плафоны ламп над перроном теперь уже не раскачива-
лись, а плясали, как бешеные.
- Что это за состав? - спросил Кольцов у фельдфебеля, когда они спус-
кались с перрона.
- Который? Тот, с лесом? Так это про него вам господин капитан докла-
дывали, идет в Ростов. Задержан до прохождения литерного, - объяснил
фельдфебель, почтительно поддерживая Кольцова за локоть, когда тот пере-
шагивал через рельсы.
Кольцов бросил мгновенный оценивающий взгляд на стоящий чуть в сторо-
не от главного пути состав. Беспорядочно изгибаясь, эшелон вытянулся
вдоль станции. Прокопченный паровоз стоял под парами в нескольких десят-
ках метров от стрелки, выводящей на главный путь. Дорога на этом перего-
не была одноколейная, и поезда проходили по ней в одну и другую стороны,
строго чередуясь. Достаточно передвинуть стрелку - и состав беспре-
пятственно выйдет на главный путь, и тогда остановить его уже не сможет
