-- темная, таинственная и страшная. Момайя вздрогнула, словно подул холодный
ветер в дождливую погоду. Никаких признаков жизни не было заметно внутри
жилища колдуна, но у Момайи было такое чувство, словно из темноты злобно
глядели на нее чьи-то жуткие, невидимые глаза. Снова вздрогнула она, но
превозмогла страх и шагнула внутрь. И вдруг из глубины подземелья раздался
неистовый, не человеческий и не звериный крик -- и даже не крик, а адский
хохот.
Со стоном отпрыгнула Момайя назад и кинулась обратно в джунгли. Сотню
ярдов пробежала она по лесу, пока не пришла в себя. Затем остановилась и
стала прислушиваться. Неужели все ее труды, перенесенные страдания и
опасности пропали даром?
Она пыталась заставить себя подойти к пещере ближе, но ужас парализовал
ее.
Печальная, унылая шла она обратно в село Мбонги. Она шла, сгорбившись,
словно старуха, несущая на своих плечах тяжелое бремя прожитых лет, печалей
и страданий, усталой походкой, спотыкаясь на каждом шагу. Весна ее молодости
прошла.
Слепой страх и страдания парализовали ее ум, и она еле протащилась еще
сотню ярдов. И внезапно ее воображению представился грудной ребенок, сосущий
ее грудь, а потом стройный мальчик, который, резвясь и играя, скакал вокруг
нее, и оба они были Тяйбо -- ее Тяйбо! Момайя выпрямилась. Она тряхнула
головой, повернулась и смело пошла обратно к пещере Буковаи-нечистого,
Буковаи-колдуна.
Снова раздался внутри пещеры нечеловеческий хохот, который не был
смехом. Момайя поняла теперь, что это такое. Это был жуткий голос гиены.
Держа свое копье наготове, она громко позвала Буковаи.
Вместо Буковаи вынырнула из глубины пещеры отталкивающая голова гиены.
Момайя замахнулась над ней копьем. С сердитым фырканьем угрюмый безобразный
зверь попятился назад. Снова позвала Момайя колдуна по имени. И в ответ из
мрака раздалось неясное бормотание не то человека, не то зверя.
-- Кто пришел к Буковаи? -- услыхала она.
-- Это Момайя! -- отвечала женщина. -- Момайя из села Мбонги.
-- Что тебе надо?
-- Мне нужно хорошее зелье, которое было бы лучше тех, что делает наш
колдун в селе Мбонги, -- отвечала Момайя. -- Великий белый бог джунглей
украл моего Тяйбо, и мне нужно достать зелье, которое вернет мне его, или
укажет, где он находится.
-- Кто это Тяйбо? -- спросил Буковаи.
Момайя ответила.
-- Зелья Буковаи очень хороши! -- раздался тот же голос. -- Даже пяти
коз и новой циновки будет мало, чтобы заплатить за зелье Буковаи.
-- Достаточно и двух коз, -- заявила Момайя. Желание выторговать лишних
трех коз было настолько сильно, что Буковаи вышел из пещеры. Когда Момайя
увидела его, то она пожалела, что он не остался в пещере. Словами нельзя
передать, как безобразно было разъеденное язвой лицо Буковаи. Момайя поняла,
почему Буковаи не слышно, когда он говорит. Справа и слева от него стояли
две гиены, которые, как твердила молва, были его единственными постоянными
спутниками. Они оглушительно визжали, выли и хохотали. Все вместе они
составляли необыкновенное трио -- самые отталкивающие звери вместе с самым
безобразным человеком.
-- Пять коз и новую циновку, -- пробормотал Буковаи. Момайя надбавила
цену.
-- Две козы и циновку.
Но Буковаи твердо стоял на своем.
Торг длился около получаса. Гиены все это время фыркали, рычали и
заливались своим ужасным хохотом. Момайя решила в крайнем случае дать
колдуну все, что он требовал, но она, как негритянка, не могла не
торговаться. Отчасти ее старания увенчались успехом, так как в конце концов
было достигнуто соглашение. Была установлена следующая плата: три жирные
козы, новая циновка и кусок медной проволоки.
-- Приди сегодня ночью, -- сказал Буковаи, -- когда луна будет стоять
на небе третий час. Тогда я приготовлю зелье, которое вернет тебе Тяйбо.
Принеси с собой трех жирных коз, новую циновку и кусок медной проволоки,
длиной в человеческую руку.
-- Я не могу принести тебе их. Ты должен потом сам прийти за ними.
Когда ты вернешь мне Тяйбо, ты получишь все это в селении Мбонги.
Буковаи покачал головой.
-- Я не дам тебе зелья, -- сказал он, -- до тех пор, пока не получу
коз, циновки и медной проволоки.
Момайя снова стала торговаться и ругаться, но все было тщетно. Она
повернулась и ушла по направлению к селу Мбонги. Каким образом ей удастся
вывести из деревни трех коз и захватить циновку, она и сама не знала. Но она
не сомневалась в том, что ей это удастся: или она принесет Буковаи трех коз
и циновку, или умрет. Она должна вернуть своего Тяйбо.
***
Охотясь в джунглях, Тарзан почуял запах Бары-оленя. Тарзан очень любил
оленье мясо, но охотиться и в то же время смотреть в оба за Гоубюбалу было
невозможно, и поэтому Тарзан посадил мальчика на сук дерева. Листва скрывала
Гоубюбалу от глаз хищника, и Тарзан быстро и безмолвно устремился по следам
Бары.
Тяйбо боялся одиночества еще сильнее, чем обезьян. Действительные
опасности не так страшны, как воображаемые, и лишь богам племени Тяйбо было
известно, чего только он не вообразил себе в это время.
Немного погодя, мальчик услыхал поблизости какой-то шум. Он прижался к
суку и стал молиться богам, чтобы Тарзан скорее пришел. Широко раскрытыми
глазами глядел он вниз. Что, если это леопард, которого привлек человеческий
запах. Зверь в мгновение ока растерзает его.
Горячие слезы капнули из широких глаз маленького Тяйбо. Листва шуршала
где-то рядом. Зверь находится от него всего на расстоянии нескольких шагов.
У Тяйбо глаза чуть не выскочили из своих орбит -- с таким ужасом черный
мальчик ждал появления страшного существа.
Завеса листвы раздвинулась, и на поляну вышла женщина. С раздирающим
душу криком Тяйбо спрыгнул наземь и помчался ей навстречу. Момайя вздрогнула
и подняла свое копье, но секундой позже она отбросила его в сторону и
приняла исхудавшего мальчика в свои объятия.
Прижимая его к себе, она плакала и смеялась в одно и то же время:
горячие слезы радости, смешавшись со слезами Тяйбо, капали по ее голой
груди.
Недалеко в густом кустарнике проснулся от внезапного шума Нума-лев. Он
взглянул сквозь спутанные сучья куста и вдруг увидел чернокожую женщину с
мальчиком. Он зевнул, окинул расстояние между собой и ими и сразу рассчитал,
что одним быстрым прыжком поймает их. Размахивая концом своего хвоста, он
еще раз зевнул...
***
Чуткие ноздри Бары-оленя уловили в дуновении встречного ветра запах
Тарзана. Оттопырились огромные уши, судорожно напряглись мускулы; и,
подавшись назад, добыча Тарзана исчезла в джунглях. Сердито тряся головой,
человек-обезьяна пошел обратно к дереву, на котором сидел Гоубюбалу. Мягко
ступая, шел он по лесу. Но еще по дороге он услышал странные звуки -- смех
женщины и плач женщины: казалось, будто смеется и плачет один и тот же
человек. Затем раздалось судорожное рыдание ребенка. Тарзан прибавил шагу.
Когда Тарзан спешил, то лишь птицы и ветер могли поспеть за ним.
Но вскоре Тарзан услыхал иной звук -- словно кто-то глубоко зевнул.
Момайя не слышала этого, не слышал и Тяйбо, но уши Тарзана были чутки, как
уши Бары-оленя. Он узнал знакомый голос и быстро взял в руки висевшее за
плечами тяжелое копье с такой легкостью, как мы с вами вынимаем во время
прогулки носовой платок из кармана.
Нума-лев никогда не кидался безрассудно вперед. Так и сейчас: он
подождал, и когда убедился, что добыча в его власти, он выскочил из своей
засады и остановился напротив людей, глядя на них сверкающими почерневшими
глазами.
Момайя вскрикнула, прижав к себе Тяйбо. Можно ли было ожидать такой
беды? Найти своего ребенка и тотчас же его потерять! Она замахнулась своим
копьем. Нума заревел и медленно подошел ближе. Момайя бросила в него копье.
Оно скользнуло по красно-бурой шерсти, слегка задев плечо. Лев рассвирепел и
бросился вперед.
Момайя хотела закрыть глаза, но не могла заставить себя сделать это.
Она чувствовала, как приближается к ней страшная смерть.
Но случилось то, чего она никак не ожидала: словно прилетев откуда-то с
небесных высот, между нею и львом выросла гигантская человеческая фигура. Не
был ли это страшный белый бог джунглей, похитивший ее ребенка?
При ярком свете тропического солнца Момайя видела, как судорожно
напряглись мускулы гиганта, державшего тяжелое копье. И внезапно, описав в
воздухе кривую линию, копье вонзилось во льва.
Разъяренный Нума бросился на человека-обезьяну, но тот отскочил в
сторону. Дважды сверкнула в воздухе сталь ножа. Дважды вонзилась она в спину
Нумы, который уже ослабел от удара копья, попавшего ему почти в самое
сердце. Второй удар ножа раздробил спинной хребет зверя. И, взмахнув в
последний раз передними лапами в воздухе, Нума грохнулся наземь,
парализованный и умирающий.
***
Буковаи пожелал лично удостовериться в том, что чернокожая женщина
выполнит свое обещание. Он пошел вслед за Момайей, чтобы убедить ее дать ему
в задаток свои медные и железные украшения. Буковаи, как и наши европейские
ходатаи по делам, знал себе цену и поэтому предпочел получить авансом
большую часть вознаграждения.
Колдун натолкнулся как раз на борьбу Тарзана со львом. Он пришел в
большое изумление и решил, что смелый воин несомненно и есть тот страшный
белый демон, про которого он не раз слышал еще до прихода Момайи.
Момайя, взглянув на мертвого льва, окинула Тарзана испуганным взором.
Перед нею стоял похититель Тяйбо. Конечно, он сейчас снова отнимет у нее
мальчика. Момайя обхватила Тяйбо обеими руками. Она предпочтет умереть, чем
расстаться со своим сыном.
Безмолвно глядел Тарзан на них. Он видел, как мальчик плакал и
прижимался к матери. Снова почувствовал Тарзан горечь одиночества. Никто не
прижимался так к Тарзану, а он страстно жаждал любви.
Тяйбо оглянулся: такая тишина наступила вдруг в джунглях -- и увидел
Тарзана.
-- Тарзан, -- сказал он ему на языке исполинских обезьян, -- не отнимай
меня от моей матери Момайи. Не уводи меня с собой к племени волосатых людей,
живущих на деревьях. Я боюсь Тога и Гунто и других. О, Тарзан, бог джунглей!
Оставь меня у моей матери Момайи, и до конца нашей жизни мы будем
благословлять тебя и выставлять пищу перед оградой села Мбонги, чтобы ты был
всегда сыт.
Тарзан вздохнул.
-- Иди, -- сказал он, -- обратно в село Мбонги, а Тарзан проводит и
защитит тебя.
Тяйбо передал эти слова своей матери, и они оба, сопровождаемые
Тарзаном, двинулись в обратный путь. Момайя была в сильном волнении, так как
ей никогда не приходилось раньше идти рядом с богом. И никогда еще она не
была так счастлива. Она шла, прижимая к себе Тяйбо, и гладила его впалые
щеки. Тарзан видел это и снова вздохнул.
-- Тика имеет своего балу, -- рассуждал он. -- Сабор тоже имеет
детенышей, также как и самка Гомангани, как и Бара, и Ману, и даже
Намба-крыса, но у Тарзана нет ни самки, ни балу. Тарзан -- человек, а люди
одиноки. Буковаи смотрел им вслед и своими гниющими губами бормотал
проклятия. Его гонорар пропал! Но он тут же дал великую клятву, что все-таки
получит трех жирных коз, новую циновку и кусок медной проволоки.
VI
МЕСТЬ КОЛДУНА
Лорд Грейсток охотился в Чемистон-Хединге на фазанов. Соответственно
этому случаю, он был одет в безукоризненный охотничий костюм, сшитый
фешенебельным портным по последней мода. Лорд Грейсток был одним из самых
известных в Англии охотников. Хотя он и не получал призов на спортивных
состязаниях, но зато его пробелы в этом искусстве покрывались образцовым по
