оформлении известного "текстовского" собрания сочинений братьев
Стругацких. Будет ли эта книга подана как еще один дополни-
тельный (тринадцатый) том собрания сочинений, пока неизвестно.
"Текст" продолжает издание серии "Альфа-фантастика". Следую-
щие тома серии - сборники Александра КАБАКОВА "Городские сумерки"
("Невозвращенец", "Сочинитель" и новые повести и рассказы), Пав-
ла АМНУЭЛЯ "Каббалист" (повести "Каббалист" и "День последний -
день первый"), Александра ЖИТИНСКОГО "Сказки времен абсурда" (по-
вести "Хеопс и Нефертити", "Арсик", "Снюсь", "Лестница") и Кира
БУЛЫЧЕВА "Час полночный" (повесть "Смерть этажом ниже" и 14 рас-
сказов).
Новая серия издательства называется "Фантастическая проза".
Первая книга серии - роман Кира БУЛЫЧЕВА "Заповедник для академи-
ков" из цикла "Река Хронос" - уже вышла. Следующими книгами се-
рии станут сборник Дмитрия Биленкина "Здесь водятся проволоки"
(повести "Сила сильных", "Пустыня жизни" и рассказы) и роман Пав-
ла КОГОУТА "Палачка" (перевод с чешского).
Продолжается выпуск альманаха "ЗАВТРА" - в шестом выпуске по-
вести Павла Амнуэля "День последний - день первый" и Альберта
Егазарова "Чайка", рассказы Эдуарда Дворкина "Волглая иволга" и
"Проблески", произведения Бориса Штерна, Анатолия Гланца, Алек-
сандра Карабичевского, переводы рассказов китайской писательницы
Цань Сюэ.
Информация взята из буклета издательства "Текст", подготовлен-
ного для Франкфуртской книжной ярмарки 1994 года, любезно предос-
тавленного руководством издательства.
Нижегородская фирма "НИЖКНИГА" совместно с издательством
"ПАРАЛЛЕЛЬ" предполагают в первой половине 1995 года закончить
выпуск 16-томного собрания сочинений Владислава КРАПИВИНА. По
сообщению редактора издательства М.А.Редошкина, в 1994 году выпу-
щено 10 томов, еще два тома должны выйти в январе. Продолжается
выпуск двадцатитомной серии "МИР ФАНТАСТИКИ", в которой выходят
произведения зарубежных фантастов, и серии "НА ЗАРЕ ВРЕМЕН", ку-
да вошли произведения в жанре "доисторической" повести. Разраба-
тывается также серия отечественной фантастики, название и кон-
кретный состав которой сейчас определяются. Одним из первых пред-
полагается издать сборник Александра МИРЕРА (романы "Дом ски-
тальцев", "У меня девять жизней", повести и рассказы).
Московская фирма "ЛОКИД" предполагает начать с 1995 года вы-
пуск серии книг отечественной фантастики. Первой книгой серии
станет, по всей видимости, роман Эдуарда ГЕВОРКЯНА "Времена него-
дяев". Далее в серии предполагается выпустить тома Сергея
ДРУГАЛЯ, Сергея ИВАНОВА, Андрея ЛАЗАРЧУКА, Святослава ЛОГИНОВА,
Евгения и Любови ЛУКИНЫХ, Геннадия ПРАШКЕВИЧА, Вячеслава
РЫБАКОВА, Андрея СТОЛЯРОВА, Михаила УСПЕНСКОГО, Бориса ШТЕРНА и
других авторов. Информация предоставлена сотрудником издательства.
Серия "ИНОЗЕМЬЕ" издательства "КРОК-ЦЕНТР" (Екатеринбург), в
которой прежде выходили, в основном, переводные произведения (то-
ма Роберта Силверберга, Кэролайн Черри, Тэнит Ли) и о прекраще-
нии которой ходили упорные слухи, возрождена к новой жизни изда-
тельством "ТЕЗИС" (Екатеринбург). Серия претерпела изменения:
во-первых, несколько поменялся товарный знак, а во-вторых, в се-
рии выходят теперь книги отечественных авторов. Серию по-прежне-
му составляет Игорь Кузовлев. Первой ласточкой стал сборник Ген-
надия ПРАШКЕВИЧА "Шпион против алхимиков", где были собраны во-
семь повестей цикла "Записки промышленного шпиона", а также по-
весть "Школа гениев", написанная Геннадием Прашкевичем в соавтор-
стве с Владимиром СВИНЬИНЫМ.
Следующей книгой серии стал сборник Андрея ЩУПОВА "Холод Ма-
лиогонта", куда вошли, помимо заглавной, повести "Доноры", "Ко-
сяк" и "Вертолет".
Далее в серии анонсированы два тома Семена СЛЕПЫНИНА (в том 1
войдут "Фарсаны", "Второе пришествие" и "Мальчик из саванны"; в
том 2 - "Звездные берега" и "Сфера Разума"), и несколько томов
Джона БРАННЕРА, куда войдут "Времена без числа" ["Times without
Number", 1962], "Путешественник в черном" ["The Traveler in
Black", 1971], "Земля видит сны" ["The Dreaming Earth", 1963],
"Мстители Каррига", "Тайный агент Земли" [по моим сведениям, пос-
ледние два названия относятся к одному и тому же роману, который
сначала был издан в 1962 под названием "Secret Agent of Terra", а
потом был переработан и c 1969 выходил под названием "The
Avengers of Carrig" - С.Б.], "Планета сумасшедших" ["Bedlam
Planet", 1968], "Слушатели звезд" ["Listen! The Stars!", 1963],
"Стоять на Занзибаре!" ["Stand on Zanzibar", 1968] и другие.
Анонс составлен по рекламному объявлению.
NB: За достоверность информации ответственность несет ее источник.
Подготовил
Сергей БЕРЕЖНОЙ
-----------------------------------------------------------------
Посвящение в альбом
Сергей БЕРЕЖНОЙ
ПОПЫТКА ИСПОВЕДИ
Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим
братьев; не любящий брата пребывает в смерти.
Первое послание Иоанна
В конце семидесятых или начале восьмидесятых,- теперь уж и не
вспомнишь,- в его жизни случилось нечто, определившее его буду-
щее: он выделил для себя фантастику, как особый вид чтения. Впро-
чем, тогда это событие вовсе не выглядело столь значительным. Ну,
появилась тяга к НФ - с кем не бывало? Что в этом такого? Прой-
дет... а пока он заново перечитывал всю фантастику из домашней
библиотеки и искал новых впечатлений, как говорится, "на
стороне"...
Как вскоре выяснилось, особенно далеко искать эти впечатления
было не нужно. В кладовке обнаружились неразобранные неполные
комплекты журналов "Вокруг света", "Химия и жизнь", "Техника -
молодежи" и "Знание - сила", которые он до того лишь листал от
случая к случаю. Теперь же он сложил их, разобрав по номерам, в
огромную стопку у дивана и, удобно улегшись, принялся читать всю
фантастику, что в них была.
Он не делил тогда фантастику на отечественную и зарубежную. Он
вообще не обращал внимания на фамилии авторов. Впрочем, скоро это
прошло. Стругацких он выделил для себя уже давно - после "Поне-
дельника..." (в домашней библиотеке было первое издание - "детли-
товское", шестьдесят пятого года); вскоре стал отличать Кларка
(тот часто попадался), Хайнлайна (потрясли "Пасынки Вселенной" -
хотя не было номера "Вокруг света" с началом романа), Саймак...
Печатавшиеся на тех же страницах отечественные авторы производи-
ли впечатление более скромное, но и здесь вскоре начали выде-
ляться какие-то имена (что было не совсем легким делом - в его
бедную голову валились одним потоком Щербаков и Булычев, Миханов-
ский и Лем, Де-Спиллер и Брэдбери). Запомнились, прежде всего,
серийные рассказы: "гуслярский" цикл Булычева и детективно-фан-
тастический цикл Максимовича из "ТМ". Несколько вещей запомни-
лись сразу - тем, что произвели совершенно ошеломляющее впечатле-
ние: ни на что не похожий "Экзотический вариант" Бориса Руденко,
"Сумасшедший король" Бориса Штерна, "Подсадная утка" Ларионовой,
"Узник" Эрнста Маринина (кто он? где он?), "Великая сушь" Вячес-
лава Рыбакова...
Последний рассказ был написан просто и страшно. Пятнадцатилет-
ний пацан понял в нем самое главное: зло может произойти от того,
что люди хотят добра. Для него это было чудовищным открытием. До
тех пор добро и зло в его представлении существовали отдельно
друг от друга, борясь и противоборствуя, причем добро, естествен-
но, было просто-таки изначально обречено на победу... И понима-
ние того, что великое Добро может порождать не менее великое Зло,
выводило его мироосознание в совершенно новое для него
измерение...
Такое не просто забыть.
Конечно, рано или поздно он так или иначе - не через эту
дверь, так через другую,- вышел бы в это новое пространство эти-
ки. Но случилось так, на этой двери было написано имя.
И имя было - Вячеслав Рыбаков.
* * *
Прошло шесть или семь лет. Безумно много времени. Годы пере-
мен, которые он наблюдал в себе - или же сознательно их начинал и
пытался довести до конца. Он научился ломать себя и, кажется,
стал большим докой в этом спорте. Он перестал быть трусом (нас-
колько можно перестать им быть), заслужил дружбу, которой будет
гордиться, возможно, до конца жизни. Жизнь потихонечку (а иногда
и не слишком церемонясь) лепила из него нечто человекообразное.
И были книги. Были три толстых тетради, куда он переписывал
все стихи Высоцкого, до которых сумел добраться. Были Феликс Кри-
вин (тоже переписанный от руки в толстую тетрадь) и "Путешествие
дилетантов" Окуджавы. После - "Мастер и Маргарита" (которую он
выменял в букинистическом на толстый том Пикуля - "Из тупика",
кажется), "До третьих петухов" и все остальное Шукшина. Маркес...
Конечно, фантастика. Стругацкие - все, что сумел добыть. Жи-
тинский, покоривший сразу и навеки. Наново открытый в "Перевале"
Булычев. "Сторож брату моему" и сборники Михайлова. Умный и тон-
кий "Здарг" Гуревича. "Чюрленисовский цикл" Ларионовой. Особня-
ком - чистый интеллектуализм Лема.
В начале восемьдесят седьмого он впервые в жизни принял самос-
тоятельно стратегическое решение - ушел из института. Внутреннее
противодействие было мощнейшее, натура, привыкшая к конформизму,
сросшаяся с ним, сопротивлялась изо всех сил. Но он победил.
Именно тогда он прочитал "Свое оружие".
Это был шок. Он читал, как Солт разваливался на куски, борясь
сам с собой, боролся и побеждал - сам себя, себя прошлого... Это
было о нем.
Потом были "Письма мертвого человека" (смотрел фильм в москов-
ском кинотеатре "Керчь", ехал через весь город - больше нигде в
Москве картина тогда не шла).
Потом была "Зима". "Домоседы"...
Встреча в правлении городского общества книголюбов с какой-то
московской критикессой (фамилию он не запомнил), знакомой с кух-
ней "Молодой гвардии": "Ах, Володя Щербаков и рад бы издавать хо-
рошие вещи, но ему же не дают... На него так давят... Да и кого у
нас издавать?" - "Рыбакова!..."
Потом Андрей Чертков задумал "Оверсан", и он написал для пер-
вого номера рецензию на "Свое оружие". (Сейчас перечитал ее, поу-
лыбался... Неужели прошло всего шесть лет?)
Следующий год принес новые публикации. Это была уже совсем
другая эпоха: прочитан был Гроссман (уже этого хватило бы для пе-
ресмотра всего прежнего опыта). Открыт Платонов. Увенчал все это
потрясший до глубины души Оруэлл... Рыбаков напечатал "Люди
встретились", "Ветер и пустоту", "Первый день спасения", но ни
одна из этих вещей не вызвала какого-то особого духовного резо-
нанса.... просто он был немного в другой плоскости мышления.
А потом было "Доверие".
Рыбаков отомстил ему за то, что он отвлекся. Месть была утон-
ченна и абсолютна. Пока он с неистовостью неофита искал в уто-
пиях и дистопиях некие благие идеи, блуждал в растоптанных иллю-
зиях Замятина, пугался мрачной иронии Хаксли, находил что-то, те-
рял - и все это в наивной убежденности, что есть, должен быть ис-
тинный путь... А "Доверие" ставило на этом пути строгий экспери-
мент - и прекрасный, желанный и заманчивый мир рассыпался в дым -
лишь соприкоснувшись с реальностью.
Именно реальность разрушала безвозвратно все - все! - благие
идеи. Умом он понял это, прочитав "Отягощенных Злом". Сердцем -
прочитав "Доверие". И именно тогда он познал безнадежность: бла-
гие намерения неизменно мостили путь к вратам ада. Нужно было ис-
кать выход из порочного круга. Не для всех сразу. Сначала -
только для себя.
"Град обреченный" - новый апокалипсис человека, медленно, но
