нанием повторяется - все хорошо... там.- Я.С., В.С.]
Как видите, все со мной хорошо, вовсе я не разбился!
Случилось гораздо более страшное.
Разбился Сережка.
Он погиб в том самом году, когда мы познакомились. В детстве.
В сентябре.
Тогда по южным границам там и тут гремели гражданские войны
(словно людям хотелось оставить на Земле побольше Безлюдных Прос-
транств). И вот Сережка надумал помочь там кому-то. Или продукты
сбросить беженцам, или, может, малыша какого-то вывезти из-под
огня. Не знаю, он со мной этими планами не делился. Он только на-
супленным, чужим каким-то делался, когда мы видели на экране "Но-
вости" с южными репортажами.
И однажды он исчез. Дня три я не волновался: всяких дел было
по горло: школа, новые знакомства. Но потом встревожился, побе-
жал к нему домой...
...А через день услышал в "Новостях", что над побережьем сбит
еще один самолет. Неизвестно чьей ракетой, и сам неизвестный. С
непонятными знаками. И показали хвостовое оперение, которое упа-
ло на прибрежные камни. С голубой морской звездой на плоскости
руля...
Днем я держался. В школу ходил, даже уроки иногда делал. А
ночью просто заходился от слез. Старался только, чтобы мама не
услышала.
Иногда казалось даже, что сердце не выдержит такой тоски.
Может быть, и пусть? Не могу, не могу я без Сережки! Не надо,
чтобы делался он самолетом, не надо сказочных миров и Безлюдных
Пространств. Пускай бы только приходил иногда. Живой...
И он пришел! Ну да! Однажды ночью, когда я совсем изнемог от
горя, звякнула решетка на балконе. И открылась балконная дверь. И
Сережка - вместе с осенним холодным воздухом - шагнул в комнату.
В старом обвисшем свитере, с пилотским шлемом в руке. Сердитый.
[Вот спите вы, и... А сама сцена напоминает, во-первых, приход
Мастера к Бездомному; а, во-вторых, прилет вампира - не-мертвые
приходят на зов, прилетают на ночных крыльях, и входят с холодом
могилы по позволению хозяина...- Я.С., В.С.]
Я обомлел.
Он сел рядом, на тахту.
- Хватит уж сырость пускать... Даже разбиться нельзя по-нас-
тоящему...
- Это ты?! Ты снишься или живой?
- Вот как врежу по загривку, узнаешь, снюсь или нет... [Сереж-
ка отвечает, заметьте, лишь на первую часть вопроса. Он не снит-
ся: это-то и страшно...- Я.С., В.С.]
Я прижался к нему плечом.
- Не сердись...
- Ага, "не сердись"! Думаешь, это легко, когда тебя за уши вы-
таскивают ОТТУДА?
- А кто тебя... за уши?
- Он еще спрашивает! Кто, как не ваша милость!
- Сережка, ты больше не уйдешь?
...
- Сережка, а что там было? Как?
Он сказал глуховато:
- Ромка, не надо об этом. Выволок ты меня обратно, и ладно...
[Воистину, есть вещи, которых лучше не знать.- Я.С., В.С.]
- Но ты правда больше не уйдешь насовсем?
- Насовсем - не уйду...
Я зашмыгал носом от счастья.
- Но встречаться нам придется только по ночам. Все ведь ду-
мают, что меня нет... [То-то и оно...- Я.С., В.С.]
Я был готов и на это. Но...
- А где будешь жить-то?
- Уйду в Заоблачный город, устроюсь как-нибудь...
- А мы будем летать, как прежде?
- Будем... Только...
- Что? - опять вздрогнул я.
- Ты станешь расти и расти. А я теперь не смогу. Если разби-
ваются, после этого не растут... [Вот как сделать, чтобы было
всегда двенадцать... - Я.С., В.С.]
- Тогда и я не буду!
Кажется, он улыбнулся в темноте.
- Нет, Ромка, у тебя не получится.
- Почему?
- Ну, ты же... не разбивался насовсем.
- Тогда я... тоже!
- Только посмей!
- Тогда... я знаю что! Здесь я буду расти, а ТАМ всегда оста-
ваться таким, как сейчас! Как ты!
Он сказал очень серьезно:
- Что ж, попробуй. Может, получится...
У меня получилось.
Мало того, я научился притворяться. Стал делать вид, что сплю
в постели, а на самом деле убегал к Мельничному болоту, где бе-
зотказные чуки жгли посадочные костры. [То есть ночью, когда Ром-
ка был мертвым - Я.С., В.С.]
И туда же приземлялся Сережка-самолет.
Вот ведь какое дело: хотя он и грохнулся очень крепко, но все
же умел превращаться в крылатую машину, как и раньше. Я всего-то
лишь крыло повредил, а летать после этого не мог. Сережка же -
пожалуйста!
Наверно, в Заоблачном городе, где он теперь жил, сделали ему
ремонт. Не разовый, а капитальный... [Опять исцеление через
смерть - Я.С., В.С.]
Кстати, Сережка помирился со Стариком. И они вместе колдовали
теперь над новой моделью совмещенных Безлюдных Пространств. Ста-
рик даже разрешил Сережке прилетать в Заоблачный город прямо в
виде самолета, хотя это и нарушало какие-то правила...
Итак, я рос, делался взрослым, но по ночам, при встречах с Се-
режкой оставался прежним Ромкой Смородкиным. Нас обоих это впол-
не устраивало. И мы летали все дальше и дальше - в такие Прос-
транства, где Гулкие барабаны Космоса гудели, как набат...
...Порой я и сам вздрагиваю: а вдруг НИЧЕГО этого нет? И Се-
режки нет?
Для доказательства, что все это правда, я ночью улетаю с Се-
режкой в далекую-далекую степь, где всегда светит луна и причуд-
ливые камни - идолы и чудовища - чернеют среди высокой травы. Я
рву там луговые цветы и с ними возвращаюсь домой. [Опять Солнце
Мертвых, да еще и надгробия, идолы и чудовища! - Я.С., В.С.]
Ромашки, клевер и розовые свечки иван-чая, появившиеся в доме
февральским застывшим утром - это разве не доказательство?..
...Вот и все. Теперь вы сами видите, что слухи оказались пус-
тыми. А слезы - напрасными. "Сказка стала сильнее слез". Никто не
разбился до смерти.
Никто. Честное слово..."
Сентябрь, 1994
-----------------------------------------------------------------
Есть такое мнение!
Элеонора БЕЛЯНЧИКОВА
ДИАГНОЗ НАВСЕГДА
Знать бы не знала я этого писателя. Ну, встречала бы изредка
его фамилию перед названиями произведений, прочитать которые так
и не нашла бы времени. Так нет же, все лето и осень ангажирован-
ная фэнская пресса (непонятно, впрочем, кем ангажированная) бом-
бардировала меня упоминаниями об этом человеке. "Оберхам-Сидор-
кон", "ФэнГильДон", "ДВЕСТИ-А", "ДВЕСТИ-Б". Вот и моими старания-
ми, в очередной раз - о нем.
Я говорю об Александре Щеголеве.
Еще бы, нашелся смельчак, поднявший нож на священных коров!
Как было любопытной и чувствительной женщине не заинтересоваться?
Как было не схватиться за что-нибудь еще, написанное им, помимо
статьи в "Оберхаме"?
Кстати, подоплека так называемого "петербургского дела" для
меня лично ясна, как Божий день. Некто Щеголев нарушил неписан-
ные законы Клановой Честности, то ли не понимая этого, то ли оши-
бочно думая, что он не входит в Клан. Хотя, ясно же, что магис-
трами он принимался за своего, пусть и был не на первых ролях.
Так что его наделавший шуму демарш, с точки зрения товарищей по
Клану, есть по сути предательство, если, конечно, не обычная глу-
пость. Вот вам и объяснение бурной реакции на его анти-столяров-
ское выступление. Я достаточно проработала в женских коллективах
и не такого насмотрелась. И вообще, что до меня, человека со сто-
роны, то я почему-то больше сочувствовала Щеголеву. Но было одно
обстоятельство, мешавшее полностью определиться со своими симпа-
тиями. Если Столяров и товарищи (за исключением Э.Геворкяна, ко-
нечно) доказали своими незаурядными текстами право на благород-
ное хамство в отношении остальных посредственностей, то со Щего-
левым дело обстояло сложнее. Как-то сложилось, что его тексты
прошли мимо меня. Вот и решила я, к своему несчастью, удостове-
риться, что героический оловянный солдатик достоин моей тайной
симпатии.
Спасибо Николаеву и Стругацкому, хором подсказали, какую имен-
но щеголевскую работу мне искать на прочтение. Так хвалили, ну
прямо так хвалили! (См. интервью Б.Стругацкого в "ДВЕСТИ-Б") Хо-
чешь, не хочешь, а позвонишь знакомой библиотекарше и возьмешь
журнал "Нева". Повесть называется "Ночь навсегда".
Длинное у меня получилось вступление, тогда как рецензия на
вышеупомянутую повесть может состоять всего лишь из одного слова:
"противно". Противно пересказывать сюжет, ибо тогда придется
вспоминать прочитанное. Противно писать рецензию, ибо придется
читать повесть во второй раз. Ни в чем не повинный журнал дер-
жать в руках, и то противно. Такое гадливое чувство, будто в хо-
рошем расположении духа сбегая по лестнице, я вляпалась рукой,
пардон, в чьи-то сопли на перилах. Не знаю, мужики, может вам и
нравятся чужие слизисто-гнойные выделения, а у меня, как у бывше-
го врача, реакция совершенно нормальная.
"Убивая кого-то, всегда начинаешь с себя",- говорил Лао Цзы.
Если у человека отсутствует любовь к другому человеку, то должно
быть хотя бы уважение к тому факту, что он, другой, существует.
Жизнь не нами дается, и не нам ее отнимать, - по-моему, Алек-
сандр Щеголев этого просто не понимает. За жизнь человека зачас-
тую приходится бороться, и если получается спасти обреченного, то
с такими трудами! А здесь, в повести... Мне, как медику, читать
все это было невыносимо. Я, ребята, сердцем не принимаю такую
"новизну". Так нельзя. Чем дальше, тем страшнее жить.
Автор дал своей работе кокетливый подзаголовок "игра в
кошмар", как бы подчеркивая несерьезность замысла. Наверное, опа-
сался, что кто-нибудь вздумает проанализировать происходящее в
повести. Что ж, он не зря опасался. Повесть рассыпается от перво-
го же дуновения критического ветерка, слишком уж из многих прос-
четов слеплен сюжет. Начать с того, что в этом детективе - детек-
тиве! - мгновенно понимаешь, кто преступник. Впрочем, тут я, воз-
можно субъективна, и уровень моей проницательности недостижим для
обычного фэна. Все-таки моя нынешняя профессия - редактор, это
обязывает. Но с чем трудно поспорить, так это с тем, что автор
явно не знаком с криминальной и милицейской фактурой. Даже я, ди-
летант, это заметила. Например, чрезвычайно странно возникнове-
ние в сюжете яда, и особенно странно попадание яда к главному чу-
дищу. Второй мальчик - тот, который якобы залез в папин холо-
дильник - просто фикция какая-то, а не персонаж! Яды описанной
группы, они ведь больших денег стоят и содержаться под настоящим
контролем, не так, как это себе представляет А.Щеголев. Во вся-
ком случае, никто их держать дома в холодильнике не станет. И по-
лучение заказа на убийство по почте - в высшей степени неправдо-
подобно. И крайне сомнительна история с противостоянием "авиато-
ров" и "портовиков". Что это за конкуренция между аэропортом и
пароходством? В какой коммерческой операции пересеклись интересы
двух мафий? Тайная перевозка денег - как-то немотивировано это,
глупо. Далее, у главного героя есть железное алиби, однако мили-
ция почему-то держит его за "опасного преступника", как бы априо-
ри, по определению, и даже объявляет на него розыск. Глупо! Нако-
нец, непосредственно мальчик Антон. Да не мальчик он, а фикция
еще большая, чем его дружок "юный химик"! Я ответственно заявляю,
как специалист - ребенок не обладает такой физической силой и та-
кой волей, чтобы перерезать сухожилия и протыкать тела дротиком.
Это возможно только при длительной спецподготовке, но тогда полу-
чится не "мальчик", а ниндзя. Или он мутант? Нет, автор не ус-
тает подчеркивать, что ребенок нормален. "Нормальнее" всех нас.
Список мелких просчетов можно продолжать и продолжать. Автор
не знает тех вещей, которые взялся описывать. Иначе говоря, он
такой же дилетант, как и читатель, что кому-то наверняка приятно
сознавать. Это бы, кстати, не страшно, если бы Щеголев не числил
себя писателем высокого класса (судя по некоторым нюансам его
прогремевшей "контр-статьи" и по высказываниям его поклонников).
