сказки.
Андрей НИКОЛАЕВ
О ФЭНТЕЗИ, ПИСАТЕЛЯХ, ЧИТАТЕЛЯХ, КОРОЛЯХ И КАПУСТЕ...
Во все времена большинство людей ожидали от литературы Неведо-
мого. Интересного - того, чего нет в окружающей повседневности.
Затаив дыхание, слушали вечерами страшные рассказы о проделках
Вельзевула и присных его, о колдунах и драконах, о всевозможной
нечисти и восставших из могил мертвецах, в то время, как при све-
чах в замке господин наслаждался пением менестреля (или там бар-
да, гусляра) в балладе которого повествовалось о рыцарях и краса-
вицах, о благородных подвигах, о богах и о повелителях морей, ле-
сов и ветров - и все о тех же колдунах и драконах...
Слушатели, а позднее читатели, хотели прежде всего утолить ин-
терес к Неведомому (грубо говоря, поразвлечься) и не особо инте-
ресовались психологической достоверностью побудительных мотивов
действий персонажей и философской (психологической, смысловой)
глубиной повествования. Впрочем, если все это присутствовало в
рассказе, то отнюдь не мешало слушателям, более того - усиливало
(и многократно) впечатление. Но если эта глубина была самодовлею-
ща, а сюжетик не привлекал восторженного внимания слушателей, то
и побить могли.
Это было давно, в Средневековье.
Времена изменились. Но тяга к Неведомому никуда не делась -
большинство (и подавляющее большинство) простых потребителей хо-
тят от литературы прежде всего развлечений, прежде всего - Неве-
домого. Наверное, это плохо в наше время, когда есть Большая Ли-
тература, но не мне судить тех читателей, которых чуть ли не
презрительно называют эскапистами. Я сам вырос на книгах Дюма,
Сабатини, Беляева, Жюль Верна, Конан Дойля, Уэллса, Мартынова и
Стругацких. Именно из-за тяги к Неведомому брал я школьником в
руки их книги, а не рекомендованные по программе восьмого класса
замечательных "Дубровского" и "Тиля Уленшпигеля". До Пушкина и
других Мастеров я дошел гораздо позже, когда тяга к Неведомому
была в значительной мере удовлетворена и пробудился интерес к Лю-
дям, Характерам и взаимоотношениям людей. Тогда понадобилась Глу-
бина повествования. И, к моему удивлению, оказалось, что в
большинстве (не во всех, но в большинстве) любимых моих произве-
дений все это есть в полной мере. А тех книг, где этого не было -
и вспомнить не могу. То есть, авторов помню: Буссенар, Казанцев,
Немцов, даже некоторые названия произведений (и иллюстрации, нап-
ример к книгам "в рамке" Казанцева и Буссенара или цветные кар-
тинки к серым рассказам в "Технике-Молодежи") помню - а содержа-
ние вылетело из головы напрочь...
Для меня очевидно: чтобы произведение стало популярным, чтобы
как можно больше людей прочитали его, пронесли через годы и реко-
мендовали читать детям, оно должно в равной мере сочетать в себе
два качества: глубину изображения характеров, судьбу реального
человека в реальной (пусть фантастической, но достоверной в своей
фантастичности) действительности - и Неведомое, занимательно-раз-
влекательное. Не я открыл эту истину, вспомните многократно пов-
торенные слова Б.Н.Стругацкого о непременной триаде: Чудо, Тайна,
Достоверность. Но то, что воспринимается мозгами, не всегда приз-
нается сердцем, а за последние тридцать лет...
Впрочем, обо всем по-порядку.
Применительно к реалиям российской фантастики (а под этим тер-
мином я подразумеваю фантастику СССР и всех стран, образовавших-
ся после его кончины) середины девяностых, мои размышления сей-
час расслаиваются на два вопроса: каким должно быть Неведомое,
чтобы оно притягивало к себе внимание наибольшего числа современ-
ных читателей, и как совместить в одном произведении два доста-
точно противоречивых требования - как, пользуясь словами Вячесла-
ва Рыбакова, "примирить непримиримое".
(Оговорюсь сразу - пути развития и история фантастики за пре-
делами нашей Родины меня в данном случае не интересуют. Примем
как данность, что англоязычная фантастика прошла путь, который
нам еще предстоит пройти. Но, во-первых, наша фантастика вряд ли
повторит путь англоязычной один в один - нам чужие авторитеты не
пример, у нас свое лицо, свой характер и свой менталитет, так бы-
ло испокон веков и так будет, несмотря на старания привить нам
американский образ мысли. А во-вторых, мы и не можем сейчас ссы-
латься на американский опыт развития фантастики, ибо не имеем в
должной мере информации, не "варились" в том котле и обречены ли-
бо на неверные, либо на поверхностные суждения в этом вопросе).
Неведомое - оно манило всегда. В начале века Неведомым была
наука, она вытесняла прежние, набившие оскомину чудеса, от нее
ждали чего-то такого, чего от богов и демонов не ждали никогда.
Но потом выяснилось: вот радио есть, а жизнь счастливее не стала.
Все взгляды искателей Неведомого устремились в Космос. Только там
можно было найти нечто, что в реальной действительности не встре-
тишь, что будило воображение и порождало надежды. Начало шестиде-
сятых. Ефремов, Стругацкие, Снегов... Просторы Вселенной, освое-
ние, работа - настоящая Работа... И Чудеса. И Приключения.
Я помню, как читал "Звездоплавателей" Мартынова в третьем
классе. Случайно раскрыв книгу дальше, чем читал, увидел картин-
ку с неказистыми трехпалыми существами - венериане! Я читал, дро-
жа от возбуждения: неужели космонавты увидят существ другой пла-
неты?! Сейчас этим не удивишь даже первоклассника: автоботы и де-
циптиконы, вольтроны и друлы с ужасными роботами-зверями имеют
шаг в несколько парсеков и швыряются в противников планетами...
Еще в конце семидесятых мой однокурсник, взяв за завтраком газе-
ту и увидев первую полосу, полностью посвященную героическому
космическому полету, заметил: "Давно уже пора писать на второй
странице внизу: пятеро прилетело, семеро улетело..." Несколько
лет назад я смотрел американский фантастический фильм "Лунная ло-
вушка" (достаточно достоверно - без лажи - снятый) о полете эк-
спедиции на Луну и нахождении инопланетных артефактов. Скучно.
Едва досмотрел. Что нам Луна, если мы уже завоевывали Персей, ес-
ли на Пандоре давно обустроены курорты, если "Пожиратели Прос-
транства" бороздят просторы Вселенной?.. Это в отечественной фан-
тастике, а что говорить об открывшемся для нас мире американской
НФ, где "Космический Жаворонок" стартовал больше полувека назад?!
Интерес к космической фантастике как к носителю Неведомого в
значительной степени у массовой российской читающей публики ис-
сяк. Действительно: ну что можно придумать нового после поражаю-
щих воображение миров Ефремова, Стругацких, Азимова, Ван-Вогта и
многих других мастеров? Пример: только что опубликованный и очень
неплохой роман Евгения Филенко "Галактический консул" восприни-
мается сейчас многими как ностальгическая стилизация в духе шес-
тидесятых. А ведь автор такой цели, как я понимаю, перед собой не
ставил. Правда, роман написан давно, лет десять назад: в сборни-
ке "Поиск-88" был опубликован фрагмент под названием "Эпицентр",
и смотрелся он тогда просто потрясающе. А роман, при всех его
очевидных достоинствах, опоздал... Другой пример из нашумевших
произведений последних лет - "Одиссей покидает Итаку" Василия
Звягинцева. Автор очень осторожно отнесся к теме космоса и иноп-
ланетян, большую часть романа уделив людям, но - на мой естес-
твенно, взгляд - если что и "вытягивает" роман, то не инопланетя-
не, а части, посвященные альтернативной истории. Убери путешес-
твия во времени (а сюжетно это можно было бы построить вполне, не
настолько они там жизненно важны) и роман попросту перестанет
заслуживать внимания.
Это не означает, что космическую фантастику не будут читать и
писать впредь. Будут. И шедевры в этом поджанре еще появятся -
без исключений не бывает правил. Но былого ожидания чего-то тако-
го от научной фантастики уже нет. Она потихонечку из самодоста-
точного направления превращается в технический прием, применяе-
мый либо для создания костюмного боевика, либо произведений
Большой Литературы. Неведомого из Космоса читатели больше не
ждут. Как его не ждут, скажем, от детектива.
Опять же - я не утверждаю, что в последние десятилетия в на-
шей фантастике преобладала тема Космоса. Отнюдь. Были и путешес-
твия во времени, и параллельные пространства, и бытовая фантасти-
ка, и притчи, и суровый сюр с заумным авангардом, и утопии с ан-
тиутопиями. Но наибольшее количество запомнившихся, достучавших-
ся, пробившихся к сердцу читателя произведений написаны либо на
космическом материале, либо были антиутопиями (в основном, в пос-
ледние десятилетия). У Стругацких - почти все произведения (за
несколькими исключениями) так или иначе связаны с космосом и при-
шельцами - пусть даже на заднем плане, как инопланетянин Констан-
тин. У Булычева сильнейшая повесть - "Перевал". У Михайлова -
"Дверь с той стороны" и "Капитан Ульдемир". У Ларионовой - "Лео-
пард с вершины Килиманджаро" и "Чакра Кентавра". Я не говорю уж о
Ефремове и Снегове, лучшие произведения которых - о Космосе. У
Рыбакова одна из лучших вещей - "Доверие". Но в последние годы о
космосе почти не пишут (или, правильнее, не публикуют?) Не инте-
ресно - ни писателям, ни читателям.
Да, было бы глупо сбрасывать со счетов антиутопию. Но я позво-
лю себе процитировать Вячеслава Рыбакова: "...когда опасность
очевидна, описывать миры, в которых спастись от нее не удалось и
тем подсознательно убеждать, что она и здесь неотвратима... Гово-
ря высоким языком, это значит еще более нагнетать страх перед бу-
дущим и, следовательно, общую паранойю в настоящем. Говоря поп-
росту, это скучно читать. И не зря создатели подобных произведе-
ний (не стану никого называть, чтобы не обидеть) всячески ста-
раются замаскировать эмоциональную монотонность и нравственный
вакуум своих миров максимально усложненными способами их описа-
ния. Так и видишь, как пиит грызет перо в потугах подать все тот
же тотальный мордобой так, как еще никто до него..."
Утопия... Вообще-то интересную (для широкого круга, а не для
интересующихся социологическими умопостроениями и долгосрочными
прогнозами) утопию написать затруднительно: в беспроблемном буду-
щем нет проблем, а следовательно нет острого сюжета и мы имеем
розоватый туман последних предперестроечных десятилетий, насаж-
даемый "молодогвардейцами". К тому же в наших мозгах накрепко
впечатался образ будущего, созданный Стругацкими. Вот как Б.Н.
характеризует его: "Мир, в котором человек не знает ничего нуж-
нее, полезнее и СЛАЩЕ творческого труда. Мир, где свобода каждо-
го есть условие свободы всех остальных и ограничена только свобо-
дой остальных. Мир, где никто не делает другому ничего такого,
чего не хотел бы, чтобы сделали ему. Мир, где воспитание челове-
ческого детеныша перестало быть редкостным искусством и сдела-
лось наукой... Разумеется, ничего светлее, справедливее и привле-
кательнее такого мира пока еще не придумано. Беда здесь в том,
что само слово "коммунизм" безнадежно дискредитировано. Черт
знает, какие глупости (и мерзости) подразумеваются сегодня под
термином "коммунистическое будущее". Жестокая, тупая диктатура.
Скрученная в бараний рог культура. Пивопровод "Жигули-Москва".
Мир нахаляву... Красивую и сильную идею залили кровью и облепили
дерьмом. Воистину - "...идея, брошенная в массы, словно девка,
брошенная в полк".
Вот оно - "привлекательнее не придумано". А вообще здорово бы-
ло бы, если бы кто-либо предложил читателям утопию, реально опи-
рающуюся на нынешнюю ситуацию, да к тому же интересно закручен-
ную... Боюсь, это нереально - в головах полный бардак. Все, чего
мы сейчас хотим - выжить с как можно меньшими потерями. Но ког-
да-нибудь у нас утопии (качественно сделанные) обязательно поя-
