человек некоторое время еще преследовал его криками. Обезьяны и попугаи
охотно приняли участие в посрамлении грозы джунглей.
Нашлись и друзья.
Несколько обезьян, которые вначале удирали от Ариэля и сердито кидали
в него чем попало, в конце концов подружились и запросто приходили к не-
му, а он прилетал к ним, угощая отборными плодами. Два попугая часто
сопровождали его в полетах по лесу, встречая его, картавили: "Арриэль!
Арриэль!"
Он научил их говорить: "Лолита, Низмат, Шарад". И ему казалось, что
он беседует с друзьями.
Он видел страшные битвы слонов и буйволов с тиграми, видел огромные
стада диких слонов. С высоты они казались ему какими-то мелкими крысами,
а их хоботы - толстыми хвостами, закинутыми на голову. Подлетая ближе,
он слышал глухой топот их могучих ног, треск ломаемых деревьев, удары
бивней, сухой шорох складчатой кожи и сталкивающихся хоботов, ворчанье и
рев. Он видел сотни колышущихся ушей, поднятых хоботов, безостановочно
колеблющихся хвостов. Видел огромных старых слонов с белыми клыками,
покрытых листьями и ветками, застрявшими в морщинах и складках их кожи,
с одним клыком, с рубцами на шее - следами минувших битв. Видел суетли-
вых черненьких слонят всего в два-три фута вышиной, бегавших под брюхами
слоних, и молодых слонов, у которых клыки только что показывались.
Незаметно для себя Ариэль превращался в одичавшего человека. Волосы
его отросли, ходил и летал он голым, лишь с повязкой из листьев на бед-
рах. Рубашку и простыню он бережно хранил под камнями.
Целыми днями в окружении птиц и обезьян он перелетал от дерева к де-
реву в поисках пищи, высоко подымаясь при малейшей опасности. Если бы он
одичал совершенно, то так и окончил бы свои дни в джунглях. Этого не
случилось, и причиной тому были прирученные им попугаи.
"Лолита! Низмат! Шарад!" - кричали они с утра до вечера, и эти крики
отдавались в его сердце радостью и тяжелым упреком, заставляли думать о
своей судьбе.
Происшествие во дворце раджи и встреча с Пирсом оставили глубокий
след в душе Ариэля. Он как будто сразу перешел от своего искусственно
привитого инфантилизма к зрелости, хотя еще сам не вполне сознавал про-
исшедшую в нем перемену.
До сих пор он был пассивным орудием в руках других. В Дандарате он
научился только симулировать, скрывать свои мысли и настроения. Улетев
из Дандарата, он жил в страхе вновь оказаться в руках Пирса. Парализо-
ванный этим страхом, он даже не думал о какой-то активной борьбе, о том,
чтобы отстоять свое право жить так, как ему хочется, а не так, как того
хотят другие.
Страх загнал его в эти дебри, лишил общества людей, среди которых
есть и добрые, обрек на одиночество. И вдруг в нем проснулись человечес-
кая гордость и возмущение. Нет, он не останется в джунглях! Он полетит к
людям и добьется своего права жить среди них!
Почему бы ему не воспользоваться своим необычайным преимуществом? Ле-
тающий человек может многое сделать! Что именно - он еще не представлял,
он еще мало знал жизнь людей. "Но время само покажет, что надо делать",
- решил Ариэль и начал собираться в путь.
Он нашел орех, сок которого окрашивал кожу в коричневый цвет. В таком
виде его можно было принять и за индуса и за европейца с сильным зага-
ром. Окраска несколько бледнела после купанья, но все же сохранялась. Он
осмотрел рубашку и простыню, выстирал их и даже попробовал выгладить
нагретыми на солнце камнями. Сделав небольшой запас плодов, он однажды
ранним утром пустился в путь.
Глава тридцать вторая
"НОВООБРАЩЕННЫЙ"
Пастор Эдвин Кингсли снял очки, вздохнул, откинулся на спинку кресла
и поднял вверх глаза. На стене перед ним висел портрет короля с длинным
англосаксонским лицом и фамильными большими, немного выпуклыми глазами,
рядом портреты вице-короля Индии, сурового лорда с тонкими губами, и
епископа Кентерберийского в церковном облачении. Король и вице-король
повернули головы в сторону, как бы отворачиваясь от пастора, а епископ
смотрел прямо в глаза с упреком, как показалось Кингсли, миссионеру, не
оправдавшему надежд.
Что скажет его преосвященство, до сих пор покровительствовавший пас-
тору, когда прочтет его последний отчет?
Три недели пастор Кингсли корпел над этим отчетом, стараясь изложить
положение вещей в благоприятном для себя свете.
Обращение жителей Индии в христианство вначале шло очень успешно.
Кингсли в своих отчетах давал понять, что причиною больших успехов были
его миссионерская рачительность и талант проповедника.
На самом деле причина была иная: пастор привлекал в стадо Христово
овец-"язычников" - из самых низших, презираемых каст. Для них переход в
христианство был выгоден, так как несколько улучшал их бесправное поло-
жение. Немалую роль играли и серебряные крестики и дешевые подарки, ко-
торые получали при крещении обращенные в христианство. Но вдруг все из-
менилось. Некоторые индийские религиозные общества, обеспокоенные увели-
чением числа переходивших в христианство, придумали особый обряд очище-
ния для париев, что ставило их в правовом отношении на ступеньку выше. И
хотя такое новшество вызывало возражения со стороны наиболее консерва-
тивных обществ "правоверных", оно имело успех. Многие парии предпочитали
теперь очищение крещению. И миссионерские успехи Кингсли сразу прекрати-
лись. Все труднее становилось привлекать прозелитов. Отпадали от христи-
анства и обращенные.
Пастор Кингсли оказался в очень затруднительном положении. Он потерял
аппетит и покой. Днем он трудился до пота над хитроумным отчетом, ночами
изобретал средства, которые могли бы поправить дело. Он составлял крас-
норечивые проповеди, совершал миссионерские поездки в самые отдаленные
селения прихода, но ничего не помогало. Этих язычников и идолопоклонни-
ков можно пронять только чудом, доказав превосходство христианского бо-
га. Но где взять чудо?
- Джон! Завтрак мистеру Кингсли! - услышал пастор голос своей сестры,
старой девы мисс Флоренсы Кингсли.
Вошел мальчик-индус с подносом, на котором стояли дымящийся кофейник,
чашка, тарелка с яичницей и гренками.
Это был крестник "тетушки Флоренсы" (так звали в доме сестру пасто-
ра), Пареш, получивший при крещении имя Джона. На нем был серебряный по-
яс-подарок крестной, ради которого он и крестился; на шее крестик и се-
ребряный амулет, доставшийся от покойных родителей. С ним Пареш-Джон ни
за что не хотел расстаться.
Принимая кофе, пастор посмотрел на крест и амулет и, вздохнув, поду-
мал: "Вот и все они таковы. На груди и крест и амулет, а в груди..."
- Мистер пастор, кажется, занят... - услышал пастор из другой комнаты
голос своей дочери Сусанны. Она с кем-то говорила на хиндустани.
Мистер Кингсли насторожился. А вдруг это какой-нибудь индус, слушав-
ший его проповедь и пожелавший принять крещение? И, забыв о завтраке,
пастор наскоро надел на пижаму халат и поспешил в переднюю.
Перед ним стоял стройный темнокожий юноша с красивым лицом и длинными
волосами отшельника.
На нем были лишь рубаха и какой-то странный белый плащ. В чем только
ходят эти туземцы!
- Ты ко мне? - спросил пастор.
- Да, - скромно ответил юноша, потупив глаза. - Я хотел, мистер, по-
говорить с вами... Но, кажется, я не вовремя?
Сусанна, девушка лет двадцати, в холщовом платье с выбритой после ти-
фа головой, хмуро смотрела то на отца, то на юношу.
Пастор, узнав, что юноша пришел с ним серьезно поговорить, позвал его
в свой кабинет.
Нежданный гость назвал себя Биноем. Он индус, сирота. Хочет отдать
себя служению богу. Изучал брамаизм, буддизм, коран, но эти религии не
удовлетворяют его. О христианстве он знает, но хотел бы глубже изучить
это вероучение. Что ему не нравится в религиях его родины? То, что их
боги не проявляют себя видимо, осязательно, не приходят на помощь людям.
Пастор нахмурился и подумал: "Он довольно развит для туземца, но у
него практический ум. Сей род лукавый требует знамений, чудес. С такими
трудно. Но все же можно доказать ему, что бытие бога проявляется не
только в чудесах, - дались всем им эти чудеса!.. Главное - не упустить
его, окрестить во что бы то ни стало, хотя бы для этого понадобилось и
кое-что подороже серебряного крестика. В отчете должны фигурировать но-
вые обращенные!"
- Мы поговорим об этом с тобой, мой друг, - ласково сказал пастор. -
Но для этого нам придется часто видеться. Где ты живешь?
- Я странник, ищущий истинного бога, - ответил гость.
Пастор подумал немного и торжественно заявил:
- Ты останешься у меня. Виной! Да, да. У меня найдутся угол и горсть
риса для человека, ищущего бога! Флоренса! - крикнул он. И когда вошла
седая костлявая женщина в черном платье, он сказал ей: - Вот это Виной.
Надеюсь, твой будущий крестник. Он будет жить у нас. Отведи его в ман-
сарду.
Тетушка Флоренса, с любопытством оглядев юношу, кивнула головой.
- Идем!
Когда они вышли, в кабинет пастора вбежала Сусанна.
- Послушай, отец, - начала она возбужденно. - Мне кажется, ты в своем
миссионерском рвении забываешь обо всем. Разве нельзя было поместить
этого бродягу у церковного сторожа? Ведь эти грязные цыгане - рассадники
заразы. Довольно того, что я болела тифом, недостает еще заразиться хо-
лерой или чумой!
- Ни один волос не упадет с головы человека без воли божьей, - наста-
вительно ответил мистер Кингсли, стараясь скрыть смущение.
- Ни один волос! У меня и так бритая голова. Это ты можешь говорить в
своих проповедях. Я не хочу, чтобы в нашем доме жили нищие!
- Но это необходимо, дочь моя. Что же делать? Каждая профессия имеет
свои опасности. А если бы я был врачом? Хожу же я напутствовать умираю-
щих...
Он, всегда уступающий своей дочери, на этот раз проявил неожиданное
упрямство.
И Биной остался.
Ариэль давно обдумывал план. Уже в Дандарате он смутно догадывался, к
чему его готовили, превратив его в летающего человека: его, очевидно,
хотели показать как чудо, чтобы укрепить веру, религию. Но почему бы ему
самому не использовать эту роль в своих целях? Ему необходимо было найти
какой-то приют, осмотреться, ближе узнать людей, быть может собрать нем-
ного денег, чтоб начать самостоятельную жизнь.
Дальнейшие планы были неясны. Они часто менялись, но в них неизменно
включались Лолита, Шарад, Низмат.
Пролетая ночью над небольшим городком, Ариэль увидел эту высокую ко-
локольню, и тогда план первого шага в обществе людей созрел у него.
Он вскоре почувствовал враждебное отношение Сусанны. Она избегала
встреч и едва отвечала на поклоны. Зато тетушка Флоренса, которую Сусан-
на называла "миссионером в юбке", покровительствовала Биною.
Вечерами пастор вел с юношей длинные беседы. Уступая дочери, он не
приглашал больше Биноя в кабинет, а поднимался к нему в мансарду, где
Биной жил отшельником. Он был чрезвычайно скромен в пище и целыми днями
сидел над библией и евангелием.
Рвение и быстрые успехи Биноя радовали и поражали пастора, который не
подозревал, что его ученик уже изучил историю религии - почти единствен-
ное, чему учили в Дандарате.
Скоро Биной был торжественно крещен, получив еще одно имя, Вениамина,
или, как сокращенно называл его пастор, а за ним и тетушка Флоренса, -
Бен. Он все еще оставался жить у пастора для укрепления в вере и укрепил
ее настолько, что едва не уложил в гроб своего наставника.
Глава тридцать третья
"ЧУДО"
Это случилось в один из воскресных дней.
Пастор в полупустой церкви говорил проповедь на тему о вере, о чуде-
сах, о божественном вмешательстве в дела людей.
- Бог всемогущ, и если он не приходит людям на помощь, то лишь пото-
му, что они не с достаточной верой просят его об этом. Ибо, истинно го-
ворю вам, сказано в писании, если вы будете иметь веру с горчичное зерно
