Как вы знаете, все было не совсем так. Кое-какую одежду мы ему
оставили, он был не совсем нaг.
Я кричу в ответ:
- Это же два года назад было! Меня за это наказали уже! Я теперь
научился! Сюда поглядите, вот мой портрет в газете! ^
- Наказали, говоришь? - сказал один, вроде как из оцтавных военных.
- Да таких, как ты, уничтожать надо. Морить, как крыс! Наказали, как же!
- Ну хорошо, хорошо, - все еще Пытался урезонить их я. - У всех есть
право на собственное мнение. Но я прошу вас меня простить, всех прошу, а мне
идти надо. - И я попытался покинуть это прибeжистшe бe-зумных кaшeк.
Аспирин, вот что мне было нужно. Сто таблеток аспирина съешь, и крaнты.
Продаеця в любой аптеке. Но любитель кристаллографии закричал:
- Не упускайте его! Мы ему сейчас покажем "наказали", мерзкая
малолетняя скотина! Бейте его! - И хотите верьте, хотите нет, бллин, двое
или трое старых истуканов, каждый этак лет под девяносто, схватили меня
трясущимися рукeрaми, причем меня чуть не выворачивало от болезненной
старческой вони, которая исходила от этих полутрупов. Любитель
кристаллографии повалил меня и пытался давать мне маленькие слабые толтшоки
в лицо, а я силился высвободиться и смыться, но старческие рукeры держали
меня крепче, чем можно было себе представить. Потом и другие кaшки,
отделяясь мало-помалу от стендов с газетами, заковыляли ко мне, чтобы вашему
скромному повествователю не показалось мало. И все кричали что-то вроде:
"Убей его, топчи его, по зубам его, по роже! " и прочий кaл, но меня-то не
проведешь, я понимал, в чем дело. Для них это был шанс отыграться за свою
старость, отомстить молодости. А другие повторяли: "Бедный старина Джек, он
ведь чуть не убил старого Джека, свинья такая! " и тому подобное, словно это
было чуть не вчера. хотя для них-то это вроде как вчера и было. Я оказался
посреди волнующегося моря из старых вониутших тел, кaшки тянулись ко мне
слабыми ручонками, норовили зацепить когтем, кричали и пыхтели, а этот мой
кристальный друг бился впереди всех, выдавая мне толтшок за толтшокорн. А
я не осмеливался ничего предпринять, ни единым движением им ответить, бллин,
потому что мне лучше было, чтобы меня били и терзали, чем снова испытать
ужасную тошноту и боль, хотя, конечно же, сам факт происходящего насилия
заставлял тошноту выползать откуда-то из-за угла, как бы в раздумье, то ли
наброситься на меня в открытую, то ли скрыться обратно.
Тут появился библетекарь, довольно молодой еще вeк, и закричал:
- Что тут происходит? Прекратите немедленно! Это читальный зал! - Но
никто на него не обращал внимания. Тогда библетекарь сказал: - Ладно,
звоню в полицию. -- И тогда я заорал что есть мочи, никогда в жизни я так
неорал:
- Да! Да! Да1 Сделайте это, защитите меня от этих чокнутых стариков!
Я решил, что библетекарь, который явно не рвался. принять участие в
избиении, вызволит меня из когтей этих старых безумцев; он повернулся и ушел
в свою конторку или где там у него стоял телефон. Старики к этому моменту
уже изрядно выдохлись, и я мог бы левым мизинцем их всех раскидать, но я
позволял держать себя, лежал спокойно, с закрытыми глазами, терпел их слабые
толтшоки в лицо и слушал одышливые старческие голоса: "Мерзавец,
малолетний убийца, хулиган, вор, убить его мало! " Потом мне достался такой
болезненный толтшок в нос, что, сказав себе "ну вас к черту", я открыл
глаза и стал биться по-настоящему, так что вскоре без особого труда вырвался
и кинулся в коридор. Но старичье, Чуть не помирая от одышки, кинулось толпой
следом, грозя вновь поймать вашего скромного повествователя в свои
трясущиеся звериные когти. Меня снова свалили на пол и начали пинать, а
потом донеслись голоса помоложе: "хватит вам, ладно, прекратите", - и я
понял, что прибыла полиция.
3
Состояние у меня было, бллин, полуобморочное, виделось все нечетко, но
мне сразу показалось, что этих ментов я где-то уже видел. Того, что вывел
меня, приговаривая "ну-ну, ну-ну", за дверь публичной библе, я не знал
вовсе, мне только показалось, что для мента он что-то больно уж молод. Зато
двое других со спины показались мне смутно знакомыми. Они с явным
удовольствием вклинились в толпу кaшeк и принялись охаживать тех плетками,
покрикивая: "А ну, драчуны! А ну, вот, будете знать, как нарушать
спокойствие в публичном месте, паршивцы этакие! " Одышливо кашляющих и еле
живых кaшeк они загнали обратно в читальный зал и, все еще хохоча и радуясь
представившемуся им развлечению, повернулись ко мне. Старший из двоих
сказал:
- Так-так-так-так! Неужто коротышка Алекс? Давненько не виделись,
корeш. Как жизнь?
Я был чуть не в обмороке, форма и шиeм мешали понять, кто это, но
лицо и голос казались очень знакомыми. Тогда я поглядел на второго, и тут
уж, когда мне бросилась в глаза его идецкая ухмылка, насчет него сомнений
не возникло. Тогда, все больше и. больше цепенея, я вновь оглянулся на того,
который так-такал. Им оказался толстяк Биллибой, мой заклятый враг. А другой
был, разумееця. Тем, мой бывший друг и тоже в прошлом враг толстого козлины
Биллибоя, а теперь мент в форме^ в шлеме и с хлыстом для поддержания
порядка. Я сказал: - Ой, нет)
- Ага, удивился! - И старина Тем разразился своим ухающим хохотом,
который я так хорошо помнил: - Ух-ха-ха-ха!
- Не может быть, - вырвалось у меня. - Этого же не может быть. Я не
верю!
- Разуй глaззял - осклабился Биллибой. - Все без обмана. Ловкость
рук и никакого мошенства, корeш. Обычная работа для ребят, которым приспело
время где-то работать. Служим вот в полиции.
- Но вы же еще пaцaны, - возразил я. - Вы слишком молодые. В
полицию не берут в нашем возрасте.
- В каком еще таком "нашем"?! - с некоторой обидой проговорил подлыи
мент Тем. Я просто ушам не верил, не мог, бллин, поверить, да и только. -
Время идет, растем, - пояснил он. - А кроме того, ты ведь всегда был среди
нас младшим. Вот мы, глядишь, и выросли.
- Бред какой-то? - прошептал я. Тем временем Биллибой, мент Биллибой
(в голове не укладываеця! ), обратился к молодому менту, который держал
меня и которого я вроде как раньше не знал:
- Пожалуй, - говорит, - будет лучше, Реке, если мы отдадим ему
кое-какой старый должок. Между нами мальчиками, как говориця. Везти его в
участок - только морока лишняя. Ты о нем вряд ли слышал, а я его хорошо
знаю, это у него старые заморочки.
Нападает на престарелых и беззащитных, ну и нарвался, наконец. Но мы
поговорим с ним от имени Государства.
- О чем вы? - промямлил я, не в силах поверить собственным ушaм. -
Ребята, они же сами на меня напали! Ну скажите, ведь вы не можете быть на их
стороне! Ведь это не так. Тем? Там был кaшкa, с которым мы пошустрили
когда-то в прежние времена, и теперь, через столько времени, он решил
отомстить мне.
- Лучше поздно, чем никогда, - сказал Тем. - Вообще-то я те времена
помню плохо. И, кстати, перестань звать меня "Тем". Зови сержантом.
- Но кое-кого мы все-таки помним, - в тон ему продолжил Биллибой. Он
уже не был таким толстяком, как когда-то. - Кое-кого из
мальчиков-хулиганчиков, очень лихо управлявшихся с опасной бритвой; к ногтю
его, к ногтю! - И они, крепко взявшись, вывели меня на улицу. Там их ждала
патрульная машина, а этот самый Реке оказался шофером. Они забросили меня в
фургон, причем я никак не мог отделаться от ощущения, что все это всего лишь
шутка, что Тем сейчас стянет с головы полицейский шлем и захохочет -
ух-ха-ха-ха! Но он сидел молча. А я, стараясь рассеять закопошившийся во мне
стрaх, говорю:
-- Слушай, а как наш Пит поживает, что с Питом? Про Джорджика я
слышал, с Джорджиком это очень печально вышло.
- Пит? Пит, говоришь? - отозвался Тем. - Имя вроде знакомое...
Вижу, машина едет прочь от города. Я говорю: - Куда это мы едем?
Биллибой со своего места рядом с шофером обернулся и говорит:
- Еще не вечер. Съездим за город, погуляем тшуток; зима, конечно, я
понимаю, уныло, однако все ж таки природа. Да и то сказать, вряд ли полезно
всему городу видеть, как мы старые долги отдаем. К тому же сорить на
тротуарах, тем более бросать на них падаль, негоже, ох, негоже! - И он
вновь отвернулся.
- Да ну, - сказал я, - что-то я вас совершенно не понимаю. Прежние
времена позади. За то, что я тогда делал, меня уже наказали. Меня вылечили!
- Про это нам читали, - сказал Тем. - Старшой нам все прочитал
насчет этого. Оченно, говорит, хороший способ. - Вам читали, - повторил за
ним я, слегка язвительно. - Ты все такой же темный, сам читать так и не
выучился?
- Ну, нет, - проговорил Тем очень спокойно и даже как-то удрученно.
- Так говорить не стоит. Не советую, дружище. - И он тут же выдал мне
боллшои тол+шок прямо в клиув, так что кровь сразу кап-кап-кап -
красная-красная.
- Никогда у меня не было к тебе доверия, - с обидой проговорил я,
вытирая нос тыльной стороной ладони. - Всегда я был оди ноки.
- Ну вот, годиця, - сказал Биллибой. " Мы были уже за городом,
вокруг голые деревья, птички время от времени чирикают, а вдалеке гудит
какая-то сельскохозяйственная машина. Зима была в самом разгаре, смеркалось.
Вокруг ни людей, ни животных. Только мы четверо.
- Вылазь, Алекс, - приказал Тем. - Немножко надо подрассчитаться.
Все время, пока они со мной возились, шофер сидел за рулем машины,
курил fсыгaрки и почитывал какую-то книжечку. В кабине у него горел свет,
чтобы видeтт. На то, что с вашим скромным повествователем делали Биллибой и
Тем, он никакого внимания не обращал. Не буду сейчас вдаваться в детали,
вспомню только про чириканье птичек в голых ветвях, рокот какой-то там
сельхозтехники и звуки нескончаемого пыхтенья и ударов. При свете
автомобильных фар я видел туман от их дыхания, а в кабине шофер совершенно
спокойно переворачивал страницы. Долго они, бллин, меня обрабатывали. Потом
Биллибой или Тем, не помню уж который из них, говорит:
- Ладно, хватит, корeш, по-моему, довольно, как ты думаешь? - И они
напоследок каждый по разу врезали мне толтшок в лицо, я повалился и
остался лежать на прошлогодней траве. холод стоял жутки, но я его не
чувствовал. Потом они вытерли руки, снова надели кителя и шлемы и сели в
машину.
- Когда-нибудь еще встретимся, Алекс, - проронил Биллибой, а Тем
разразился своим клоунским смехом. Шофер дочитал страницу, отложил книжку,
потом завел мотор, и они уехали в сторону города, причем оба - и бывший мой
друг, и бывший враг - на прощанье сделали ручкой. А я остался лежать в
полном о^рубe. Боль подступила не сразу, навалилась, меня всего скорчило, а
тут еще пошел ледяной дождь. Людей поблизости видно не было, не было ни
домов, ни даже огонечка. Куда же мне идти, бездомному и почти без дeнe) в
карманах? И я от жалости к себе заплакал: ууух-хуу-хууу. Потом встал и
поплелся прочь.
4
Дом, дом, дом - вот все, что мне было нужно, и как раз именно "ДОМ"
попался мне на пути, бллин. Я брел сквозь тьму не по-городскому, а просто
напрямик, туда, откуда доносился шум сельскохозяйственной машины. Вышел в
результате к какому-то поселку, который показался мне смутно знакомым,
однако поселки - они все похожи, особенно в темноте. Несколько домиков,
пивная, а в самом конце поселка, слегка этак на отшибе - небольшой
коттеджик, и на его воротах название: "ДОМ". Под ледяным дождем я вымок до
