ли он в суть разговора. У меня возникло предчувствие, что в среде офици-
ального образования мне искать нечего.
- Понимаю, - проговорил он, как только я умолк. - Ну, ваша просьба
кажется серьезной. Ааз... Ааз... так вот, с ходу, я не могу вспомнить
этого имени, но оно кажется знакомым. А, ладно, проверить довольно лег-
ко. Гретта!
В ответ на его зов в дверях кабинета появилась молодая извергиня. Она
метнула быстрый взгляд на Пуки, прислонившуюся к стене позади меня, но
тут же перестала обращать на мою телохранительницу внимание, как, впро-
чем, отнесся к ней и хранитель документации.
- Да, сэр?
- Гретта, это мистер Скив. Он пытается отыскать того, кто, возможно,
здесь учился. Я хотел бы, чтобы ты помогла ему отыскать нужную папку...
если она существует. Мистер Скив, это Гретта. Она здесь одна из учениц,
помогающих нам... что-нибудь случилось?
Я внезапно убрал руку, протянутую для обмена рукопожатием с Греттой,
и хранитель документации заметил это движение.
- О, да ничего... собственно, - смутился я и быстро пожал протянутую
руку. - Это дурная привычка, усвоенная мной у Ааза. Мне следовало бы из-
бавиться от нее. Так что вы говорили?
Хранитель документации проигнорировал мои усилия загладить светский
промах.
- Какая именно дурная привычка?
- Это глупо, но... Ааз, когда был моим учителем, не пожимал мне руки,
пока я был его учеником. "Я не пожимаю рук всяким ученикам", - бывало,
говаривал он... только погромче. До меня сейчас дошло, что тоже перенял
его манеру. Простите, Гретта, ничего личного.
- Ну, конечно... Аазмандиус!
Хранитель документации вдруг разволновался.
- Извините? - озадаченно переспросил я.
- Гретта, искать папку не потребуется. Принесите мне документы на имя
Аазмандиуса... они находятся в картотеке недоучившихся... трех-четырех
вековой давности, если я правильно помню.
Когда ученица стремглав умчалась, хранитель документации вновь обра-
тился ко мне.
- Извините, мистер Скив. Я только сейчас сумел вспомнить, кого вы
ищете. Напоминанием послужил отказ пожимать руки ученикам. Это было од-
ной из наименее неприятных его причуд. Аазмандиус! Сколько лет прошло, а
я все еще помню его.
После долгих поисков я с трудом верил в свою удачу.
- Вы уверены, что мы говорим об одном и том же лице? Об Аазе?
- О, боги, да. Вот потому-то это имя и показалось знакомым. Ааз - это
прозвище, которым Аазмандиус пользовался, когда упражнялся в своем сом-
нительном пристрастии к розыгрышам... или при занятиях чем-нибудь таким,
что не хотел увидеть отразившимся в его личном деле, если уж на то пош-
ло. Было время, когда это имя вселяло ужас в сердца всех первокурсников.
- Как я понимаю, он был не особенно хорошим студентом? - попытался
скрыть улыбку я.
- О, напротив, он был одним из самых способных студентов какие ког-
да-либо учились здесь. Во многом именно поэтому преподаватели и адми-
нистрация готовы были закрыть глаза... гм, на некоторые черты его харак-
тера. Пока Аазмандиус учился здесь, он шел впереди своего класса, и все
пророчили ему блестящее будущее. Уверен, он это сознавал. Но задолго до
занесения его в списки выпускников, среди преподавателей возникли жаркие
споры. Одни считали, что после выпуска его следует привлечь к преподава-
тельской работе в институте. Другие настаивали, что при его высокомерном
принебрежении к студентам будет... Ну, давайте скажем просто, что, по их
мнению, его темперамент больше подходит для частной практики, а школе
будет выгодней принимать финансовые пожертвования прежнего питомца...
предпочтительно присланные издалека почтой.
Это новое проникновение в прошлое Ааза увлекло меня. Однако, я не мог
не заметить кое-какие неясности в речи хранителя документации.
- Извините, - обратился я к нему. - Но правильно ли я расслышал, что
вы послали Гретту посмотреть досье Ааза в картотеке недоучившихся? Если
он так хорошо занимался, то почему не стал выпускником?
Изверг испустил сильный вздох, и лицо его выразило искреннюю боль.
- Его семья потеряла состояние после серии неудачных инвестиций. Ли-
шившись финансовой поддержки, он покинул школу, недоучившись... тихо
ушел в середине семестра, Хотя плата за обучение была внесена за него
полностью. Мы предложили ему стипендию, чтобы он мог завершить свое об-
разование... устроили даже внеочередное специальное заседание для полу-
чения необходимого одобрения, чтоб ему не пришлось болтаться, пока попе-
чительский совет соберется на плановое заседание. Но он ее не принял.
Очень жаль. Он обладал таким потенциалом.
- Это не похоже на того Ааза, которого я знаю, - нахмурился я. - Мне
не приходилось видеть, чтобы он отказывался от денег... для него доста-
точно предложения позаимствовать их. Он указал какую-то причину неприя-
тия стипендии?
- Нет, но в то время его легко было понять. Видите ли, семья его была
очень преуспевающей, и он щеголял своим богатством перед менее удачливы-
ми почти так же охотно, как и превосходством своих способностей. По-мое-
му, он покинул школу, потому что не мог вынести мысли о встрече с преж-
ними дружками, не говоря уж о жертвах в своем новом состоянии бедного.
Он был слишком горд, чтобы стать студентом-стипендиатом после того, как
утвердился в роли аристократа. Аазмандиус может и не отказывался от де-
нег, но, думаю, вы могли обнаружить в нем сильнейшее отвращение к бла-
готворительности... или к чему-либо подобному.
Все это имело смысл. Нарисованный им портрет Ааза или, как его здесь
называли, Аазмандиуса, кажется, подтверждал сделанный Мотыльком анализ
финансовых привычек моего старого наставника. Если ему пришлось пережить
позор и самому увидеть, как его планы на будущее рухнули из-за неосто-
рожного распоряжения деньгами, то это объясняло ультраконсервативность в
его поведении, порой даже скупость, когда речь заходила о накоплении и
охране нашего запаса твердых наличных.
- А вот и мы!
Восклицание хранителя документации при виде возврашения Гретты отор-
вало меня от раздумий. Я почувствовал, как во мне растет предвкушение
удачи, когда он взял папку и начал внимательно просматривать ее содержи-
мое. Впервые после прибытия на Извр у меня появится твердая нить, веду-
щая к местонахождению Ааза. Затем я заметил, что он хмурится.
- Что случилось?
- Сожалею, мистер Скив, - оторвался от папки хранитель документации.
- Похоже, у нас нет настоящего адреса вашего компаньона. Примечание
здесь гласит: "В отъезде". Полагаю, понимая его финансовое положение, мы
не так старались следить за ним, как обычно поступаем с другими питомца-
ми.
Я боролся с волной разочарования, не желая верить, что после всего
пережитого этот ход окажется еще одним тупиком.
- Разве он не обзавелся собственной школой или бизнесом или еще
чем-то таким? Я однажды встретил одного его ученика.
Изверг покачал головой.
- Нет. Об этом бы мы узнали. Возможно, он и соглашался обучать неко-
торых близких друзей или родственников... такое бывает среди занимающих-
ся здесь, но, думается, я могу с уверенностью сказать, что никаким офи-
циальным преподаванием он не занимался ни здесь, ни в каком-либо ином
измерении. Мы бы услышали про это, хотя бы потому, что его подопечные
связались бы с нами для подтверждения его рекомендаций.
Теперь, когда он упомянул об этом, я вспомнил, что Руперта, того са-
мого встреченного мной ученика, мне представили как племянника Ааза. По-
давленный ощущением безнадежности дела, я чуть не пропустил мимо ушей
слова хранителя документации.
- Кстати, коль речь зашла о родственниках. У нас есть адрес его бли-
жайшей родственницы... а именно - матери. Наверное, если вы поговорите с
ней, то, возможно, выясните его местонахождениею
___________________________________
ГЛАВА 18
"М" означает многое чему она научила меня...
Эдип
Поиски адреса, данного мне хранителем документации, привели нас в за-
коулки данного измерения, где находились жилые районы. Хотя, на первый
взгляд, Извр кажется состоящим из деловых центров, все же в нескольких
шагах от главных деловых и транспортных артерий располагается и респек-
табельный район.
Когда мы нашли район, где жила мать Ааза, он не привел меня в вос-
торг. Правда, он не выглядел невзрачным или грязным... по крайней мере
не грязнее всего остального измерения. Просто он был убогим. Здания и
улицы были настолько захудалыми, что меня угнетала самая мысль о том,
что тут кто-то живет, не говоря уж о матери моего друга.
- Я подожду вас здесь, на улице, - объявила Пуки, когда я выбрался из
такси.
Я в удивлении посмотрел на нее.
- Разве вы не зайдете вместе со мной?
- Мне думается, важнее будет охранять вам путь к бегству, - ответила
она. - Внутри, по-моему, нет опасности, если это здание не рухнет, когда
вы постучите в дверь... тут уж я все равно ничего не смогу поделать. А
что? Вы ожидаете от старой дамы больших трудностей, чем вам по силам?
Поскольку у меня не нашлось на это достойного ответа, я поднялся по
ступенькам крыльца к двери. Там висел список имен, а рядом шел ряд кно-
пок. Я без всякого труда нашел имя матери Ааза и нажал кнопку.
Спустя несколько мгновений из стены около меня внезапно заскрежетал
голос.
- Кто там?
Мне потребовалось лишь несколько секунд, чтобы сообразить, что тут
есть какая-то система вещания.
- Это... я, друг вашего сына Ааза... то есть, Аазмандиуса. Я хочу уз-
нать, нельзя ли мне поговорить с ним несколько минут?
Прежде, чем пришел ответ, потянулось долгое молчание.
- Если вы уже здесь, я могу поговорить с вами. Подымайтесь.
В двери раздалось хриплое гудение. Несколько секунд спустя оно прек-
ратилось. Я терпеливо ждал.
- Вы все еще там?
- Да, сударыня.
- Почему?
- Простите?
- Почему вы не открываете дверь и не заходите, когда я прогудела вам?
- Ах, это был сигнал "проходите"? Извините, я не знал. Вы не могли
бы... прогудеть мне опять?
- В чем дело, вы никогда раньше не видели замка с дистанционным уп-
равлением?
Вопрос был задан риторически, но раздражение из-за моего неловкого
положения вынудило меня ответить.
- Я в этом измерении гость. На Пенте у нас нет ничего подобного.
Наступило долгое молчание. Достаточно долгое, чтобы я начал гадать,
не ошибся ли я признавшись, что прибыл из другого измерения. Гудение
возникло опять, почему-то снова застав меня врасплох, хоть я и ожидал
его.
На этот раз я сумел открыть дверь и прошел в вестибюль. Освещался он
тускло, а после того, как дверь закрылась, там стало совсем темно. Я на-
чал было открывать ее, чтобы сориентироваться, но в последний момент уб-
рал руку. Из-за этого ведь могла включиться сигнализация, а уж чего я в
данную минуту не хотел, так новых неприятностей. Постепенно мои глаза
привыкли к полумраку и различили узкий коридор с еще более узкой лестни-
цей, исчезавшей во мраке наверху. Она сказала "Подымайтесь". Я понял ее
буквально, и начал подниматься по лестнице... надеясь, что не ошибся.
После нескольких лестничных пролетов эта надежда стала превращаться в
беспокойство. Ни в одном из встретившихся по пути коридоров не было
признаков обитания, а по тому, как скрипела и стонала подо мной лестни-
ца, я подозревал, что иду в нежилую часть здания. Как раз, когда я готов
был поддаться страху и отступить на нижний этаж, лестница кончилась. Ра-
зыскиваемая мной квартира находилась на противоположной стороне коридора
от места, где я стоял, и поэтому мне не оставалось иного выбора, как ид-
ти дальше. Подняв руку, я тихонько постучал, боясь, что более сильный
звук может вызвать катастрофическую цепную реакцию.
- Заходите! Открыто!
Призвав всю смелость я вошел. Жилище оказалось крошечным и забитым
барахлом. У меня сложилось впечатление, что, вытянув руки, можно кос-
