- Живоглот, я думаю нам лучше...
Меня прервал громкий взрыв аплодисментов и приветственных криков. К
тому времени, когда я перестал вытягивать шею, стремясь увидеть, что
происходит, Живоглот исчез в толпе.
С завершением этой беседы я снова переключил внимание на более близ-
кий предмет.
- Что это? - кивнул я в сторону только что вошедшей в клуб фигуры.
Ааз успокаивающе обнял меня одной рукой за плечи.
- Это он. Малыш Сен-Сеновый Заход.
- Это - Малыш???!!
В дверях стоял здоровенный верзила, он был огромен, то есть, попросту
говоря, размером с Машу. По какой-то причине я ожидал кого-нибудь побли-
же ко мне п возрасту. Но этот субъект был совсем иным.
Он был совершенно безволосым, безбородым, безбровым и абсолютно лы-
сым. Его голубая кожа в сочетании с толщиной и морщинами создавала общее
впечатление полуспущенного голубого мяча для кегельбана. Глаза у него,
однако, выглядели крайне темными и слегка сверкнули, когда остановились
на мне.
- Это - Малыш? - повторил я.
Ааз пожал плечами.
- Этот титул он носит давным-давно.
Человек-гора нес с собой два мешка, выглядевших очень похожими на
принесенные для нас Аазом. Он небрежно передал их одному из зрителей.
- Выдайте мне фишек! - приказал он гулким голосом. - Я слышал, здесь
сегодня играют.
По какой-то причине это вызвало громкий взрыв смеха и аплодисментов
со стороны публики. Я думал, что это далеко не так смешно, но вежливо
улыбнулся. Глаза Малыша заметили у меня отсутствие энтузиазма и сверкну-
ли с возросшей свирепостью.
- Ты, должно быть, Великий Скив.
Голос его сделался опасным мурлыканьем, но по-прежнему отражался от
стен. Удивительно легкой поступью он двинулся ко мне, протягивая руку.
Толпа, казалось, затаила дыхание.
-...А ты, должно быть, тот, кого называют Малыш Сен-Сеновый Заход, -
ответил я, с размаху кидая руку в его лапищу.
И снова удивился... на этот раз мягкости его рукопожатия.
- Я лишь надеюсь, что твоя магия не так хороша, как твоя репутация.
- Вот забавно, а я как раз надеялся, что твое везение такое же сквер-
ное, как твои шутки.
Я не хотел его оскорблять. Эти слова просто как-то сорвались у меня с
языка, прежде чем я смог из остановить.
Лицо Малыша застыло.
Я желал, чтобы кто-нибудь там чего-то сказал и сменил тему, но зал
отозвался мертвой тишиной.
Внезапно мой противник откинул голову и от души расхохотался.
- Мне это нравится! - провозгласил он. - Знаешь, ни у кого больше ни-
когда не хватало храбрости сказать мне, что мои шутки дурно пахнут. Я
начинаю понимать, откуда у меня взялась смелость принять мой маленький
вызов.
Зал ожил, все разом принялись болтать и смеяться. Я почувствовал себя
так, словно только что прошел своего рода обряд посвящения. На меня нах-
лынула волна облегчения, но к нему примешивалось еще кое-что. Я обнару-
жил, что Малыш мне нравится. Молодой или нет, он определенно не был тем
букой, какого я ожидал.
- Спасибо, Малыш, - тихо поблагодарил я, воспользовавшись прикрываю-
щим шумом. - Должен признаться, я ценю умеющих посмеяться над собой. Мне
так часть самому приходится это делать.
- Это точно верно, - шепнул он в ответ, оглядываясь удостовериться,
что никто не слушает. - Если не будешь следить за собой, вся эта слава
может вскружить голову. Слушай, ты не хочешь выпить или еще чего-нибудь,
прежде чем мы начнем?
- Уж этого-то наверняка не хочу, - рассмеялся я. - Я хочу иметь ясную
голову, когда мы вступим в бой.
- Как угодно, - пожал плечами он.
И прежде чем я успел еще чего-то сказать, он повернулся к толпе и
снова повысил голос.
- Нельзя ли потише? - проревел он. - Мы тут собираемся сыграть в кар-
ты!
Словно по волшебству шум прекратился, и все глаза снова обратились в
нашу сторону.
Я вдруг пожалел, что не согласился выпить.
___________________________________
ГЛАВА 18
Кинь судьбу свою ветрам.
Л.Бернстайн
Стол нас ждал. У него стояло только два стула, а перед каждым из них
- аккуратные стопки фишек.
Я пережил внезапный миг страха, сообразив, что не знаю, какой стул
стоит лицом к югу, но Ааз пришел мне на выручку. Выскочив из толпы, он
отодвинул стул и поддержал его, давая мне сесть. Для толпы это выгляде-
ло, словно вежливый жест, но мои друзья знали, что я опасно близко подо-
шел к изменению правил, которые с таким трудом пытался запомнить.
- Карты! - приказал Малыш, протягивая руку, когда опустился на стул
напротив меня.
В его руке материализовалась новенькая колода. Он изучил ее, словно
бокал с вином, поднося к свету удостовериться, что обертка цела, и даже
нюхая печать, удостоверяясь, что фабричный клей тот самый.
Удовлетворенный, он предложил колоду мне. Я улыбнулся и развел руки,
показывая, что я удовлетворен. Я хочу сказать, черт возьми! Если он не
нашел ничего неверного, то уж я-то наверняка не замечу какого-то шу-
лерства.
Однако мой жест, казалось, произвел на него впечатление, и он, прежде
чем вскрыть колоду, отвесил мне легкий поклон. Как только карты были
извлечены из футляра, его короткие и толстые пальцы, казалось, зажили
самостоятельной жизнью. Быстрыми движениями они извлекли джокеров и отб-
росили их в сторону, а затем принялись снимать с колоды по две карты,
одну сверху и одну снизу.
Наблюдая за этим процессом, я начал понимать, почему его рукопожатие
было таким мягким. Несмотря на свою величину, приступив к своей задаче,
его пальцы сделались изящными, тонкими и чувствительными. Эти руки при-
надлежали отнюдь не чернорабочему и даже не боксеру. Они существовали
для выполнения только одной работы - обращения с колодами карт.
Теперь колода была вчерне перемешана. Малыш сгреб кучу карт, подров-
нял их, а затем несколько раз быстро перетасовал их. Движения его были
такими точными, что ему даже не пришлось снова подравнивать колоду, ког-
да он закончил... он просто поставил ее на центр стола.
- Тянем, кому сдавать? - спросил он.
Я повторил свой прежний жест.
- Будь моим гостем.
Даже это, кажется, произвело впечатление на Малыша... и толпу. По за-
лу прокатилась рябь шепотков, когда обсуждались плюсы и минусы моего ша-
га. Правда же заключалась в том, что, понаблюдав, как обращается с коло-
дой Малыш, я стеснялся показать собственное отсутствие умения.
Он протянул руку к колоде, и карты снова ожили. С гипнотическим рит-
мом он принялся сдвигать колоду и перетасовывать карты, не переставая
пристально глядеть на меня немигающими глазами. Я знал, что мне давят на
психику, но был бессилен бороться с воздействием этого.
- Для захода, скажем, по тысяче?
- Давай, скажем, по пять тысяч, - отпарировал я.
Ритм сбился. Малыш понял, что обдернулся, и быстрым движением прикрыл
это. Оставив на миг карты, он протянул руку к своим фишкам.
- Пусть будет по пять тысяч, - согласился он, кидая пригоршню в центр
стола. - И... мой фирменный знак.
И за фишками в банк последовало небольшое белое облачко дыхания мя-
той.
Я отсчитал собственные фишки, когда мне кое-что пришло в голову.
- Сколько это стоит? - спросил я, показывая на мяту.
Это удивило моего противника.
- Что? Мята? Один медяк пачка. Но тебе незачем...
Не успел он договорить, как я добавил к своим фишкам мелкую монету,
толкнул их в центр стола, схватил его мяту и сунул ее в рот.
На этот раз публика действительно ахнула, прежде чем впасть в молча-
ние. Несколько мгновений в зале не слышалось ни одного звука, кроме
хрустящей у меня на зубах мяты. Я чуть не пожалел о своем дерзком шаге.
Мята оказалась невероятно крепкой.
Наконец Малыш усмехнулся.
- Понимаю. Хочешь съесть мое везение, да? Хорошо. Очень хорошо. Одна-
ко ты обнаружишь, что для того, чтоб поколебать мою игру, требуется неч-
то большее.
Говорил он веселым тоном, но глаза его потемнели еще больше, и его
перетасовывание карт приняло более резкий, более мстительный тон. Я по-
нял, что добился успеха.
Я украдкой взглянул на Ааза, и тот лукаво подмигнул мне.
- Сдвинь!
Колода очутилась передо мной. Действуя с нарочитой беззаботностью, я
сдвинул колоду примерно посередине, а затем откинулся на спинку стула.
Хоть я и пытался принять небрежный вид, внутренне я скрестил пальцы рук
и ног, и все прочее, что поддавалось скрещиванию. Я изобрел собственную
стратегию и ни с кем не обсуждал ее... даже с Аазом. Теперь нам придется
посмотреть, как она сработает.
Одна карта... две карты... три карты прилетели ко мне через стол, ру-
башкой вверх. Они скользнули по столу и остановились ровнехонько в ряд -
еще одна дань умению Малыша - и лежали там, словно мины.
Я игнорировал их, ожидая следующую карту.
Она прибыла и, прилетев, остановилась рубашкой вниз рядом со своими
товарками. Это была семерка бубей, а себе Малыш сдал...
Десятку бубей. Десятку!
Правда зазвучала меня в голове, словно песня, которую я не хотел за-
поминать. Десятка в открытую означала, что моя семерка убита... ничего
не стоит.
- Вот и все съедание моего везения, а? - хохотнул Малыш. - Моя десят-
ка пойдет за... пять тысяч.
- ...и пять сверху.
На этот раз толпа ахнула громче... возможно, потому, что к ней присо-
единились мои тренеры. Я слышал, как Ааз шумно прочистил горло, но не
взглянул в его сторону. Малыш с нескрываемым удивлением воззрился на ме-
ня. Он явно ожидал, что я либо пасану, либо поддержу... возможно, потому
что это было бы самым разумным поступком.
- Ты страшно гордишься этой убитой картой, - задумчиво проговорил он.
- Ладно. Я поддерживаю. Банк верен.
Еще две карты проплыли на стол рубашкой вниз. Я получил десятку! Де-
сятку треф, если точнее. Это аннулировало его десятку и вновь оживляло
мою семерку.
Малыш получил единорога червей. Свободная карта! Теперь у меня име-
лись против его пары десяток онеры десятка-семерка.
Восхитительно.
- Не буду пытаться обмануть тебя, - улыбнулся мой противник. - Пара
десяток стоит... двадцать тысяч.
- ...и двадцать сверху.
Улыбка Малыша растаяла. Он метнул быстрый взгляд на мои карты, а за-
тем кивнул.
- Поддерживаю.
Никаких комментариев. Никакого подтрунивания. Я заставил его призаду-
маться.
В путь отправились следующие карты. В мой строй скользнула тройка
червей. Убитая карта. В противовес ей Малыш получил...
Десятку червей!
Теперь я смотрел на три десятки против моих онеров десятка-семерка!
Моя решимость на мгновение поколебалась, но я снова подкрепил ее. Я за-
шел уже слишком далеко, чтоб менять теперь стратегию.
Малыш задумчиво глядел на меня.
- Полагаю, ты не пойдешь с этим на тридцать?
- Не только пойду, но и загну твои тридцать.
В зале послышались приглушенные восклицания не веривших своим ушам...
и иные не столь уж приглушенные. Голоса некоторых из последних я узнал.
Малыш лишь покачал головой и без единого слова толкнул в банк поло-
женное число фишек. Толпа впала в молчание и вытянула шеи, стремясь уви-
деть следующие карты.
Мне - дракон пик, а Малышу - великан червей.
Никакой очевидной помощи ни тому, ни другому игроку... за исключением
того, что у Малыша теперь имелось три открытых карты червей.
Несколько мгновений мы оба изучали карты друг друга.
- Признаться, я не могу вычислить, на что ты ставишь, Скив, - вздох-
нул мой противник. - Но этот расклад стоит пятьдесят.
- ...и пятьдесят сверху.
Вместо того, чтобы ответить, Малыш откинулся на спинку стула и возз-
рился на меня.
- Проверь меня в этом, - сказал он. - Либо я совершенно прозевал это,
либо ты еще и не смотрел свои темные карты.
- Совершенно верно.
Толпа снова зашепталась. По крайней мере некоторые из зрителей не
уловили этого момента.
- Значит, ты ставишь вслепую?
- Правильно.
- ...и подымаешь впридачу меня.
Я кивнул.
- Чего-то не пойму. Как же ты ожидаешь выиграть?
