звуки выстрелов, а за мной — разведчики.
Пыж нашелся быстро. Он отстреливался из неглубокой ямки от наседавших
мятежников. Рядом лежал снайпер, улыбающийся рваными губами. Эти раны
обезобразили лицо солдата еще год назад, но он по-прежнему был переполнен
жаждой мести и страшен в своем воинственном бешенстве.
— Тарчук, много «духов» уложил? — поинтересовался я.
— Четыре — точно покойники, один, кажется, ранен, — отозвался снайпер.
— Неплохо. Спецназ, даже если и бывший, все равно спецназ! — усмехнулся
я. — Коля, ответь Подорожнику, он тебя готов убить. Связи не было около
часа.
— … твою мать! Не может быть! — удивился взводный.
— Связиста убили, а остальные бойцы не отвечали. Ты почему к ним обратно
не вернулся? — спросил я взводного.
— Бросить танкистов? Им давно была бы крышка. Я устал толпы «духов» от
них отгонять.
— Бери рацию и объясняйся, — и я пополз мимо снайпера к узкому
перекрестку.
— Гостенков, не отставай от замполита! — приказал Пыж солдату и взялся за
микрофон.
Я присел на корточки, чтобы на полусогнутых ногах проскочить открытое
пространство, и сразу попал под перекрестный огонь. Стреляли четверо
«духов», выбежавших в этот момент из больших ворот. Они хотели
подкрасться к нам с правой стороны, но мое появление спутало их планы.
Очередь навскидку в центр группы. Один упал. Но и мой автомат перестал
стрелять. Дьявол! Патронов в магазине оставалось штук пять. Я упал на
спину и перекатился в другой арык. Там, где кончалась эта канава лежали
«духи», и я был для них как на ладони. Пустой магазин отброшен в сторону,
другой я тотчас достал из лифчика. Нет, не успеть перезарядить! В эту
секунду у противоположной стены присел на колено выбежавший Гостенков и
выстрелил по «бородатым».
Бах-бах! И пулемет смолк. В пулеметной ленте оставалось лишь два-три
патрона. Гостенков во весь свой огромный рост плашмя шлепнулся в глубокую
лужу. «Духи» очередями из автоматов прижимали нас к холодной земле желая
превратить ее в могильную. Третий бородач торопливо перезаряжал
гранатомет.
Тр-р-р-р-р. Длинной пулеметной очередью выскочивший из кустов Лямин,
скосил гранатометчика и загнал остальных за ворота. Афганцы затащили
трупы во двор и закрыли створки. Своих не оставили. Молодцы! Сволочи, но
молодцы! За стеной раздался треск сучьев. Я швырнул «эфку» за этот дувал.
Бу-бух!!! Вторую надо бы оставить себе напоследок, но в этой «мясорубке»
меня найдет и «духовская» пуля. Бросок — и другая граната гулко хлопнула,
послышались истошные вопли. Не только мы несем потери. Это радует.
Разведчики, словно затравленные охотниками волки, огрызались огнем во все
стороны, будто «серые» хищники щелкали клыками. Мои патроны давно
закончились, и боец через тропу бросил мне магазины. Расстреляв все, я
возвратил их обратно пустыми.
— Товарищ старший лейтенант! Патроны в мешке кончились. Это последний
магазин, — предупредил Гостенков, швыряя очередной полный рожок.
— Спасибо за информацию, — ответил я, досадуя.
Пыж перебежал через дорогу и упал рядом со мной. За ним последовали
остальные солдаты. У Вакулы в мешке был запечатанный «цинк» патронов, но
другого калибра. Для АКМа. Шлыков вскрыл металлическую коробку и принялся
набивать магазины. Жаль, но к моему автомату они не подходили. Бойцы
выделили мне вместо патронов три гранаты. Разведчики повели беспокоящий
огонь короткими очередями. За пятнадцать минут треть запаса улетела в
сторону душманов.
На наше счастье, танки вновь двинулись вперед, а за ними пошла броня
разведчиков. Огнем из нескольких автоматических пушек большинство очагов
сопротивления подавили. Видя, что перевес на нашей стороне, банда снялась
с позиций. Головной танк, поддержанный пехотой, пошел вперед гораздо
быстрее. Поползли сбоку и мы. Вот он, этот долгожданный поворот к
заставе! Сто метров до цели. Башня танка на моих глазах приняла на себя
еще один выстрел из гранатомета. В добавок ко всем бедам под траками
взорвалась очередная мина. Спустя секунды рядом с гусеницей разорвалась
еще мина, выпущенная из миномета. Затем я увидел происходящее как в
замедленной съемке: осколок на излете воткнулся в голову механика, и
поток крови залил его лицо. Солдат несколько секунд сидел неподвижно, а
затем завалился назад. Машина заглохла. Второй танк объехал неподвижный
Т-62 и, стреляя без остановок, двинулся к посту. Остальная колонна
последовала за ним. Подбежавшие медики под огнем «духов» вытянули
механика из танка и затащили к нам в арык. Сероиван грустно посмотрел
сначала на меня, потом на Пыжа, немного помедлил и произнес:
— Готов! Отмучился. Когда вытаскивали, он еще хрипел, теперь не дышит.
Шальной осколок влетел в приоткрытый люк и нашел свою цель. Очередная
жертва войны.
— Почему люк-то был не закрыт? — размышлял вслух медик.
— Да потому, что иначе механика от взрывов мин и фугасов под днищем
расплющит о закрытую крышку люка. И так смерть, и иначе, получается, тоже
погибель, — вздохнув, пояснил Пыж.
Разведчики побежали дальше, а с ними и я. Вот и долгожданный пост.
Солдаты с заставы стреляли за канал, не жалея патронов, обеспечивая нам
прорыв. Но «духи» не собирались окончательно уходить, не сделав
какую-нибудь пакость на прощание. Они продолжали обстрел из миномета,
«безоткатки», гранатометов. Но все, в конце концов, когда-нибудь
заканчивается. Бой стих.
Я положил автомат на борт БМП, снял нагрудник и принялся чистить
маскхалат от засохшей грязи и налипших колючек. Разведчики заряжали
магазины, набирая горстями патроны из «цинков» и наполняли опустевшие
мешки россыпью. Им предстояло вновь идти вперед, к следующей заставе.
Солдаты работали быстро, дело спорилось, но лица у них были хмурые и
испуганные. Так бывает всегда, когда начинаются потери. А как иначе?
Вчера вместе ели, вместе курили, шутили. А сегодня одного в морг, двоих в
госпиталь. И кто будет следующий — неизвестно!
Пыж громко матерился, поторапливая бойцов.
— Начало движения запланировано через полчаса. Мартын и Молдован, Шлыков,
идете первыми, затем я. Гостенков берешь радиостанцию, теперь ты основной
связист, — распорядился взводный. — Тарчук, Лямин и Вакула в замыкании. —
Солдаты не прерывая работы, слушали и молча кивали головами.
— Замполит, с нами дальше пойдешь или как? — спросил Пыж.
— А я тебе нужен? — усмехнулся я.
— Лишний ствол никогда не помешает. Никифор Никифорыч, если можешь и
хочешь, составь компанию! — попросил Николай.
— Хорошо. Сейчас встречусь с комбатом, узнаю его мнение. Сдается, что он
будет нами сегодня крайне недоволен, — кивнул я в сторону Василия
Ивановича, который с грозным видом надвигался на нас от командирской
машины.
Так и получилось. Встреча началась с громкого мата.
— Пыж! Какого х… ты так долго не выходил на связь? Почему станция
молчала? Почему Ростовцев за тебя работал?
— Связиста убили, а я был далеко впереди. Лежал под шквальным огнем, —
пробормотал, слегка заикаясь, взводный.
— Я не спрашиваю, под «кем» ты лежал и сухие ли у тебя штаны! Все мы были
под обстрелом, а не на пляже! Не надо выпячивать свое геройство. Меня
интересует: почему не было связи?
— Солдаты растерялись. Рядом со станцией находились молодые ребята,
только из учебки. Перепугались, балбесы, — объяснил Николай.
— Я не спрашиваю «почему»! Я требую ответа, отчего не была организована
устойчивая связь! — рявкнул комбат. — Я хочу знать, почему на меня орут
по очереди Филатов, комдив, командарм, а я не знаю обстановку, не могу
доложить! Почему?
— Товарищ майор, я это и пытаюсь вам объяснить! Была такая ужасная бойня!
Пекло! У замполита спросите! — оправдывался разведчик.
— Не у замполита, а у старшего лейтенанта Ростовцева! Иногда разрешаю
обращаться по имени и отчеству! — оборвал взводного Чапай. — Пора
научиться соблюдать дистанцию и субординацию.
— Виноват. Спросите у старшего лейтенанта Ростовцева!
— И спрошу! Ростовцев, за мной! — прорычал Василий Иванович и потянул
меня за руку в сторону заставы. Мы отошли к капониру с пулеметной
установкой и присели на поваленное дерево.
— Объясни, какого хрена ты оказался с разведвзводом? — понизив голос,
спросил комбат, глядя на меня с нескрываемым интересом.
Он достал сигарету, спички, но, сломав подрагивающими руками одну за
другой три штуки подряд, бросил это бестолковое занятие. Иваныч вынул из
кармана зажигалку и жадно прикурил. Он глубоко затянулся, закашлялся, а
затем привалился спиной к стене, пытаясь расслабиться и успокоиться.
— Рассказывай! Почему ты шатался по кишлаку с Пыжом?
— Ну, так получилось! Постоял с управлением, побывал в первой роте,
слышу: впереди стрельба. Я ведь и за разведвзвод теперь отвечаю. Связи с
ним нет, вот и пробрался к разведчикам. Само собой получилось. Подошел к
танку, танк поехал. Я, прикрываясь броней, пошел рядом. Танк стрелял, я
стрелял. Танк полз, и я полз. Смотрю — а вот уже и разведка. Связь
восстановил и наладил управление, — пересказал я вкратце события
прошедшего боя.
Комбат выпустил изо рта клубы дыма и прикрыл глаза. Казалось, он заснул.
Сигарета тлела, столбик пепла увеличивался, Чапай молчал, будто задремал.
Умолк и я.
— Ну, чего затих, продолжай! — произнес он, не открывая глаз.
— А чего рассказывать… Стрельба, разрывы, обстрел со всех сторон.
«Бородатых» — толпы, как тараканов ночью в солдатской столовой. Не
счесть! Ужас! Еле отбились! Светлоокова зацепило насмерть или живой? На
моих глазах его ранили.
— Когда повезли в медсанбат еще дышал. А что будет дальше — неизвестно, —
ответил Подорожник. Он стряхнул пепел в траву, затушил о стену окурок и
задумчиво посмотрел в сторону афганского кишлака.
— Товарищ майор, мне с кем дальше идти? Разрешите с разведчиками? —
спросил я осторожно.
Подорожник прервал свои размышления и удивленно посмотрел на меня.
— Ты это серьезно? Не шутишь? Никифор, тебя назначили на должность
замкомбата, а ты хочешь быть замполитом разведвзвода!
— Ну почему же. В отдельных взводах надо работать? Вот я в них и работаю.
— Хорошо, тогда иди работой с «обозом»! Взвод обеспечения — самая большая
клоака батальона. Три прапорщика командуют, еще зам по тылу Головской, а
толку никакого, — хмуро произнес Подорожник.
Я замолчал, а комбат продолжил отчитывать меня:
— Ты эти свои анархистские штучки брось! Чтобы я в последний раз видел
тебя в драном маскхалате бегающего по кустам.
— Понятно. Переоденусь в новый.
— Опять двадцать пять! Издеваешься? Кстати, знаешь, что майора Степушкина
ранило?
— Нет, не знаю. Как это получилось? Сильно зацепило?
— Левое бедро осколком располосовано. Я в люке сидел командирском, а он
за башней с радиостанцией примостился. Докладывал в дивизию обстановку и
вдруг как заорет! Метрах в пятнадцати мина взорвалась, ее осколок
отлетел, и мышцы будто бритвой распорол. Ранило на машине только его
одного. Тебе лично приказываю — надеть бронежилет, хватит строить из себя
бессмертного!
— Товарищ майор! Проанализируйте, кого и куда сегодня ранило? Двоих
бойцов в голову, разведчика в шею, Степушкина в бедро. Какой толк от
бронежилета? Только бегать мешает. Башку чем защитить?
— Каску одень! — рявкнул Подорожник и демонстративно нахлобучил на себя
обшитую масксетью каску. Как будто для примера.
— А Светлоокову в лоб попала пуля, — продолжал я отговариваться.
— Приделай к ней забрало или стальной козырек. Что хочешь делай, но ходи
в каске и броннике. Будь образцом для других! Прекрати пререкаться!
— А ноги? Степушкину ногу распороло.
— Можешь и на ноги, и на яйца защиту прицепить, но приказываю воевать как
положено! Выполнять требования командования! С тебя теперь пример должны
