Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Николай Прокудин Весь текст 740.03 Kb

Конвейер смерти

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 6 7 8 9 10 11 12  13 14 15 16 17 18 19 ... 64
посмотрел  на  недавно  прибывшего  зама  по  тылу и развел руками: — Вот
так-то!  И  зампотех  в полку не Победоносцев! — Командир ткнул пальцем в
унылого,  длинноносого майора, прибывшего неделю назад. — Я сегодня утром
листал  «штатку», ужасался и покрывался холодным потом! Опять кого-нибудь
не по тому адресу хоронить отправите! Канцелярские крысы!
Иван  Васильевич  в  конце  тирады  уже  не  говорил,  а рычал, вспоминая
служебное  несоответствие  за  прошлогоднее  происшествие с похоронами не
того солдата. Он тогда оказался без вины виноватым.
— В  строевой  части  все  проходит  согласно приказам, — робко попытался
возразить капитан.
— Бегом!  Неси полковую книгу приказов, штатную и свою служебную карточку
не  забудь.  Будем  сравнивать,  и  если  я прав, сразу накажу! — рявкнул
командир  и  с  силой  бросил  рабочую  тетрадь на стол. — А пока Ковалев
бегает, зам по тылу, ставь задачи!
Маленький,  щуплый  подполковник-татарин  вышел  на  край сцены и, нервно
теребя  кепку-«афганку»,  начал  путано  формулировать  свои мысли. Он от
волнения  слегка  заикался,  говорил  гнусаво через нос. Татарский мягкий
акцент от этого еще больше усиливался.
— В  полку  мною спланирован большой объем работы! Вот перечень того, что
необходимо  сделать  в  каждой  казарме,  в  общежитиях,  в  столовой, на
складах.  Самое  главное — внешний вид полка! Приедут гражданские люди, и
ухоженность,  благоустройство  для  них  главное!  Я  наметил  следующее:
покрасить  казармы  светло-розовой  краской.  Стены на солнце выгорели, и
сейчас  не  поймешь,  какого  они  цвета.  Мусорные баки сделать черными!
Обсерить бандюры! По всему периметру городка!
— Чего сделать? — громко спросил Подорожник, не поняв незнакомую фразу.
— Обсерить бандюры! — еще раз повторил зам по тылу.
Народ в зале тихо засмеялся.
— Фарид  Махмутович,  поясни, я ни хрена не разобрал последнее выражение.
Что  за  х…ню  ты  несешь? Я вроде не дурак, но не понял смысла. Какое-то
новое  ругательство  ты  ввел в русский язык! — в свойственной ему манере
грубо хохотнул Филатов.
— Обсерить  бандюры-то?  Как?  Что  непонятного?  Ну, бетоные камни вдоль
дорожек  сделать  серыми.  Покрасить  цементным  раствором, —  смущаясь и
краснея, пояснил Махмутов.
— А-а-а-а... Обсерить… Ага, бондюры-бордюры… Теперь понял. Хорошо хоть не
пересерить!  А  то  пехотинцы, понимаешь ли, дружище, большие мастера все
вокруг пересерить! Поясню для бестолковых: покрыть серой краской бордюры.
А  не  то,  что  вы  подумали! Продолжай дальше, — махнул рукой командир,
вытирая  брызнувшие  слезы.  Его  большое тело сотрясалось от беззвучного
хохота, лицо покраснело.
Сидящие в зале давились от смеха. Зам по тылу продолжил:
— Показывать   будем  казарму  артдивизиона,  танкистов  и  первой  роты.
Офицерское   общежитие  подготовим  одно.  Наверное,  первого  батальона.
Сегодня я обошел эти помещения. У артиллеристов в целом хорошо, танкистам
нужно  будет немного поработать. А в казарме первой роты — кошмар! Захожу
в  роту:  там  грязь!  Захожу  в  тумбочку:  там бардак и крыса! Мухам по
столбам везде сидят.
— Кто сидят? — удивился командир. — Мухам как?
— Мухам   летают,   по   столбам  садятся! —  растерянно  произнес  Фарид
Махмутович.
— А-а-а…  Летают… Сбитнев! Почему мухам у тебя летают и по столбам сидят?
В  тумбочку  войти  мешают… —  из  последних сил сдерживая смех, произнес
«кэп».
— Не  знаю, —  чистосердечно  ответил  Володя  и  пошутил: —  Постараемся
переловить, крылья оборвать и истребить.
Весь  зал  заливался  диким хохотом. Махмутов что-то пытался говорить, но
его  никто не слушал. С этой минуты кличка «Мухам по столбам» закрепилась
за ним навсегда.
Сбитнев толкнул меня в бок и прошипел:
— Если  мы  по  казарме  будем  бегать  и  мух бить, времени на службу не
останется.
— Володя,  нужно внести изменения в штатную структуру роты. Вместо одного
снайпера ввести должность забойщика мух, москитов и комаров, — согласился
я, весело смеясь.
Тем   временем   в   клуб   вернулся   Ковалев   с   книгами  приказов  и
штатно-должностной. Командир полка взял их, развернул на столе и принялся
показывать Ошуеву и Золотареву на несоответствия.
— Капитан,  иди  сюда! —  рявкнул  Филатов,  оборвав смех офицеров. Тыкая
пальцем  в  страницы,  он  произнес:  — Смотри  вот, вот и вот. Долболоб!
Порублю «конец» на пятаки!
Далее  последовали  самые  грубые и сочные варажения. По окончанию тирады
командир  метнул  «штатку»  в  голову  осторожно пятившегося к краю сцены
капитана.   Тот   словно  игрушка  «ванька-встанька»  мгновенно  согнулся
пополам,  а  затем  вновь  выпрямился, как ни в чем не бывало. Разгильдяй
сумел  увернуться  от запущенного в него убойного снаряда. Огромная книга
полетела  в  зал,  словно  птица,  размахивая  обложкой,  будто  большими
крыльями.  Она  звучно  плюхнулась  среди  сидящих  впереди танкистов, не
долетев до нас всего полметра.
Я почесал затылок и тихо произнес, наклонясь к Сбитневу:
— Больше  я  на  совещания не ходок. В следующий раз тут туфли или сапоги
метать  начнут. Уж лучше я воспитательную работу с бойцами буду проводить
в ленкомнате. Там спокойнее.
— Все  прекратить  п…деть! —  рявкнул  «кэп», что-то записывая в карточку
Ковалева. —  Я  вам  что,  клоун?  Капитана — под домашний арест, на трое
суток! Шагом марш!
Проштрафовавшийся подобрал штатную книгу и, втянув голову в плечи, понуро
сгорбившись, удалился.
Полк  покинул  свои  казармы  и  двинулся в горы, а на наше место прибыли
строители  наводить  чистоту для очередной показухи. Что ж, каждому свое:
одним — строить, другим — все ломать.

Четвертый  день  рота  сидела  в  горах  на указанных задачах, а паек был
получен  на трое суток. Грустно. Желудок рычал и гневался. Ну не нравился
ему  суточный  пищевой рацион. Банка фруктового компота, банка фруктового
супа  с  рисом  и  изюмом, банка с пятьюдесятью граммами паштета, банка с
пятьюдесятью  граммами  сосисочного  фарша  и  такая  же баночка перченой
говядины.  К  этому  набору — пачка галет и несколько сухарей. А еще чай,
чай и чай. Его пили, пока была вода во фляжках. Вода, к сожалению, быстро
кончилась.  Убогие пайки за трое суток истреблены полностью, больше нечем
поддерживать полуголодное существование. Как питаться на четвертые сутки?
Рано  утром,  допив  последнюю  кружку  чая, я сидел и рылся в вещмешке в
поисках съестного.
А  чего исследовать его содержимое? И так знаю — пусто. В нем нет ничего,
кроме  половины  пачки  галет,  двух  конфет и стограммовой баночки сока.
Умереть,  конечно,  не  умру,  но  обидно  голодать  в пяти километрах от
развернутого полевого лагеря дивизии. Да и кишлак рядом внизу, где бродят
куры, овцы, коровы. Но нельзя! Мародерство…
Я  лежу  в СПСе, жарюсь на солнце и злюсь сам на себя. Пыль, пекло, мухи,
грязь,  голод.  Ведь  мог,  как белый человек, уже пару недель служить на
посту  в одном из батальонов, охраняющих дорогу или «зеленку». Предлагали
же! Нет, отказался — и вот результат.
Вертолеты  пара  за  парой  заходили  на  штурмовку. Они наносили удар за
ударом   по  горному  хребту  справа  от  нас  на  расстоянии  пяти-шести
километров. Треск и грохот сверху дублировали разрывы авиабомб и снарядов
на земле.
— Муталибов, что у нас с чаем? — поинтересовался я у сержанта.
— Чая  только  два  пакетика  осталось.  Эти придурки его выкурили, когда
сигареты  кончились, —  сердито  ответил  Гасан,  одновременно  отвешивая
затрещину курильщику Царегородцеву.
— Царь!  Сколько  можно говорить вам, дуракам, что курение чая приведет к
туберкулезу. Сдохнешь быстрее, чем от никотина, — рассердился я.
— Много  раз  пытался бросить курить, но не получилось, — грустно ответил
солдат, разогревавший воду на костерке в трех банках из-под компота.
— Ну,  что  ж,  мучайся  дальше, бедолага-табачник, — похлопал я по плечу
солдата.
Свернутой в несколько раз оберткой от салфетки я взялся за отогнутый край
горячей  баночки.  Вытянув  губы в трубочку, осторожно начал прихлебывать
обжигающий  рот  и  горло  желтоватый  напиток  с  легким  запахом  гари.
Последние  два  кусочка  сахара, последняя галета и последняя кружка чая.
Далее остается только грусть, наблюдение за горящим кишлаком и бесцельное
разглядывание неба.
— Гасан,  ты  чего  такой неразговорчивый и хмурый? — поинтересовался я у
сержанта.
— Плохие известия получил с дороги из третьего батальона. Кунаки погибли.
Узнал буквально перед выходом.
— Коздоев и Эльгамов? — догадался я.
— Да. Я с ними подружился, когда они в батальонном разведвзводе служили и
жили  в нашей казарме. Хорошие ребята! Почти земляки. Коздоев меня звал к
женщинам  сходить.  Но  я  без  любви  не  могу.  А  у него это запросто.
Пообещает   большие  деньги,  и  многие  на  все  согласны.  Первая  была
библиотекарша молодая, потом официантка «Унылая Лошадь».
— Ха-ха!  Ну,  ты  сказал! «Унылая Лошадь»! Это Вера, что ли? Вы ей такую
кличку дали? — засмеялся я, догадавшись о ком разговор.
— Угу.  А  что,  прозвище на все сто! У нее до тошноты тоскливый и унылый
вид.  Не  ей  за услуги деньги платить, а она должна — за развлечение. За
то,  что  с  ней  сумели  переспать. Башир пообещал две тысячи афгани, но
потом прилепил ей между ног двадцатку! В тот момент у нее физиономия была
еще унылее обычного.
— И что Верка? Возмущалась?
— А  ничего.  Пожалуйся  и  в двадцать четыре часа в Союз вышлют. Встала,
отряхнулась и ушла грустная… Эх, жалко погибших джигитов…
Я  не  стал  расстраивать  сержанта  рассказом,  как встретили смерть его
земляки.  Эти  мерзавцы были бедой батальона, они доводили Подорожника до
белого  каления.  И когда командир разведроты Ардзинба по указанию Ошуева
попросил  отдать  ему обоих «суперменов», то Чапай их с радостью сплавил.
Позднее  избавилась  от  них  и  разведка,  негодяев  перевели  во второй
батальон. Затем они оказались в третьем батальоне. Там и погибли.
Эльгамову  кто-то из бойцов выдернул чеку из гранаты, лежавшей в кармашке
разгрузки.  Солдата  от  взрыва  разорвало  пополам.  Официальная версия:
попадание  из  РГП. А Каздоев схлопотал пулю в затылок. Якобы «духовской»
снайпер. (Эта версия предназначалась для командования, а также родным.)
— Гасан,  хорошо,  что их убрали из батальона. Ты такой приличный парень,
эти  варнаки  сбили  бы  тебя с толку. Как чеченцы из казармы исчезли, ты
изменился в лучшую сторону. Стал самим собой, без придури.
Сержант  тяжело  вздохнул  и  отвернулся. Ничего не ответив, он продолжал
грустить.

Полк  возвращался  в  Кабул  в хорошем настроении. Немного поголодали, но
зато  все  живы и здоровы. В моей роте полоса удачи несколько затянулась.
Обычно такой период сменяется чем-то ужасным. Не дай бог!
На душе тревожно… Пора менять место службы...

В казарме меня дожидался нервно курящий сигарету Артюхин.
— Ну,  где  ты  болтаешься?  Я тебя устал ждать! Забудь о роте и принимай
дела батальона!
— Как  забыть?  Будет  приказ,  возьмусь за батальон, а пока занят своими
бойцами, — огрызнулся я в ответ.
— Приказ  есть!  Ты второй день как назначен. Поздравляю! А я второй день
как  исключен  из  списков  части.  Завтра улетаю. В основном все бумажки
написаны,  планы  за  сентябрь  сам  сделаешь. Чего тебя учить, постоянно
исполняешь  чужие  обязанности.  Торжественно  вручаю  стопку  тетрадей и
бумаг.  Изучай.  Утром  доложим Золотареву и бери бразды правления в свои
руки.  Вчера  заменщика  на  твою первую роту нашли на пересылке. Вечером
привезут. Так-то вот! Дерзай…

* * *

Я  крепко  и  сладко  спал. Снилось что-то цветное и красивое. Да и какие
могут    быть    сновидения   у   человека,   только   что   назначенного
нежданно-негаданно на вышестоящую должность!
Кто-то резко схватил меня за руку и словно выдернул из снов в реальность.

— А? Что? Где? Уф!.. — забормотал я спросонья, протирая глаза.
На  будильнике  стрелки  показывали  шесть  утра.  По комнате энергично и
нервно расхаживал Артюхин, громко матерясь.
— Гриша!  В  чем  дело?  Мне  сегодня  не  надо на подъем бежать! Очередь
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 6 7 8 9 10 11 12  13 14 15 16 17 18 19 ... 64
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама