отправил. А я не сдаюсь, терплю.
— Ну-ну! И ты тоже балбес, как и эти бедолаги. Проси прощения и дуй в
академию! Потом поздно будет. Время уйдет, годы не воротишь. Одумайся.
Подойдешь ко мне после совещания!
На крыльце Дома офицеров генерал еще слегка пожурил Хлюдова, спросил
рабочий телефон отца и отпустил, с миром.
- Вовка, про министра ты не врал генералу? – не поверил подслушивавший
Никита.
- Ага. Шестой замминистра нефтяной и газовой промышленности. Был первый,
но я помог опуститься с иерархической пирамиды. Ты наверняка,
размышляешь, как мог оказаться в такой глуши, сын заммминистра? – спросил
Хлюдов.
- А чего мне думать, оказался и оказался…
- Э, брат, это целая история! Французский шпион! А всему виной моя любовь
к женскому полу! Дело было так. Я с приятелем Васькой Гладковым поехали в
валютный кабак. Признаюсь, был слегка пьян, но не без соображения.
Захотим, первым делом видим жгучую стройную брюнетку и возле нее вьется
мужичонка – замухрышка, смотреть тошно. Я иду на « абордаж», приглашаю на
танец, отодвигая хмыря в сторону. Мужик что-то лопочет «Франсе- франсе»,
а мне плевать, с иностранкой даже интересно поэкспериментировать.
Настроение замечательное, шепчу «мерси, бонжур, лямур, тужур, абажур,
русский офицер» и прочую ахинею, она слегка лопочет по- русски. Вскоре
соглашается и говорит: «колосаль, офицер, любовь, хотель». Про «хотел» я
понял сразу и захотел в этот «хотель». Танцуем раз, другой, третий и, в
конце концов, договариваемся. Мужиченка- француз, попытался
воспрепятствовать нашему исчезновению, но Вася его сопротивление, загасил
в зародыше. Поднес к носу кулак с величиной с голову ребенка, ткнул в нос
и утихомирил. А мы, тем временем исчезли через черный ход, не прощаясь. В
гостинице француженка счастлива, я тоже счастлив, и даже Васька счастлив,
не смотря на то, что ночует на гауптвахте. Он радуется тому, что дал по
шее лягушатнику, отомстил за сожженную Наполеоном древнюю Москву.
Утром меня на выходе из номера поджидают крепкие ребятишки в штатском, с
характерными одинаковыми физиономиями и бесцветными глазами. Мне шьют
сотрудничество с французской военной разведкой (откуда мне было знать,
что страстная Жаклин, советник при атташе по культуре, и по
совместительству шпионка)! Я б может чего и рассказал, если б что-то
знал! Ваське светит статья за хулиганство, повлекшее дипломатический
скандал. Спасла Жаклин, добилась от своего мужика, чтоб заявление обратно
забрал и снял претензии, ну а мне прощенья нет, спал со шпионкой. И что с
того, что она не имела ничего против, а компетентные органы – возражают.
Моя жена, спасая дипломатическую карьеру своего папули, подала на развод
и забрала с собой дочь. Меня долго таскали к следователю, на какие –то
непонятные и нудные беседы, затем почти присвоенное звание капитан мне
задержали, отменили и в итоге, сослали в эту глухомань. Зато моя старая
любовь вышла за меня замуж и приехала сюда. Она, правда, уже сто раз об
этом пожалела, но я надеюсь скоро вырваться отсюда. В общем, все
закончилось вполне благополучно.
- А где твой друг Вася? До сей поры сидит на губе? – осторожно
поинтересовался Ромашкин.
- Нет, Ваське повезло больше всех. Его, правда, сослали на Север, но
слухи о подвигах достигли командиров, он в авторитете и уже начальник
штаба батальона. Счастливчик.
Вовка потянулся до хруста в костях и спросил:
— Никита! Поезд в полночь! Куда пойдем? В какой кабак? Ты город хотя бы
чуть-чуть знаешь?
— Не знаю. Бывал только в районе аэропорта.
— Зато я везде тут гулевал! Предлагаю в «Фирюзу». Вино и девчата, лучшие
в городе.
— Да у меня с деньгами швах. Я хотел к родственникам съездить.
— Гм-гм! Жалко, что у тебя нет денег. Одному мне идти в кабак тоже не с
чем. На один «червонец» не покутить. Что ж, девочки отменяются. Так где,
ты говоришь, живут родичи? Они нам нальют?
— Вовка! Я туда иду в третий раз. Брать тебя с собой не планировал. Я
только недавно узнал, что они вообще существуют. А тут еще и тебя в
придачу приволоку… Сам подумай!
— Подумал. И что? Нормально! И волочь меня не надо, сам дойду! Главное
правильно прийти. Ты умеешь в гости ходить?
— Ну-у-у… Умею. Ну-у.
— Лапти гну! Вот что ты купишь для торжественного стола?
— Тетке цветы и торт к чаю, наверное…
— Эх, ты! Зелен! Какие, к черту, цветы! Главное, прийти со спиртным!
Тогда накрытый по полной программе стол обеспечен! А к твоему торту,
верно чай подадут — и на этом вся программа. Возможно еще кофе сварят.
Голодными придем, голодными уйдем! Ты есть хочешь?
— Хочу! — честно признался Никита. – Еще как хочу!
— Вот и я! Твои родственники единственный шанс попировать. Всё! Идем
вместе! Сначала в лабаз!
Магазин радовал изобилием спиртного: коньяки, иностранные и местные вина,
водка. Приятели вывернули карманы и подсчитали деньги. Пятнадцать рублей
с мелочью.
— Никита! Если купить коньяк — хватит на одну бутылку. Маловато чтоб
разогреться. Водку взять — банально. Берем три бутылки кубинского рому!
Вкусно, крепко, оригинально! Пираты, пиастры! Идем на абордаж твоих
родичей! Кар-р-рамба! Жаль, последние пятнадцать рублей до копеечки
истратим. Даже шоколадки детям не купить. Детки в том доме водятся?
— Вроде да. Точно не знаю. У моей почти сестры есть муж. Ей лет тридцать,
и наверное, дети есть…. Ирина…
— Тридцать лет! Мой любимый возраст! Ирина! Мое любимое имя!.. А, да!
Муж, говоришь? И он тоже будет?
— Не знаю. Он летчик, она стюардесса. Летают в разных экипажах. Так что…
Не знаю.
— Значит шанс отсутствия мужа имеется. А почему почти сестра?
— Да я ее так называю. Они мне и не родные, по большому счету. Это семья
деда от первого брака, а дед отчим моей мамани.
— К черту подробности!
«Не родные» оправившись от неожиданности (вдруг вваливаются два офицера!
добро бы хоть один!), засуетились-захлопотали, раздвинули стол. К
гостевому кубинскому рому добавились две хозяйские поллитровки водки.
Закуски, всё такое. В общем, развиднелось…
Хлюдов сосредоточился на охмурении Ирины, плел ей о своем московском
детстве, о бурной юности, сыпал столичными сплетнями. Выяснилось, что он
на дружеской ноге со всем звездным составом Ленкома, а К… ( фамилия
звезды театра и кино упомянута походем), вообще ему за сигаретами бегает.
И, разумеется, Ирина «клюнула». Не каждый день в наше-то захолустье
заносит такого мажорного! Да и сам собой недурен — строен, голубоглаз…
Дальше — больше. Вот и музычку включили, сейчас танцевать начнут. Ага,
медленный танец. В обнимочку. Я на тебе, как на войне, а на войне, как на
тебе. Буквально…
Ирина томно хихикала, прижимаясь к Хлюдову, а тот нашептывал ей на ушко и
нашепывал.
— Володя! На минуточку можно? — поймал паузу между танцами Никита.
— Чего тебе?
— Ну, к столу-то подойди! Что мне, одному пить?!
— А, пить?! Это завсегда! Н-наливай!
— Не лезь, гад, к моей сестре! — прошипел Никита, наливая. — Ты ей уже
всё ухо изжевал поцелуями. Мне потом стыдно будет появиться в этом доме.
И муж у нее — здоровенный «шкаф». И тебе достанется на орехи, и мне
перепадет ни за что.
— Отстань! Не лезь в нашу с ней личную жизнь!
— Ага, уже в вашу личную!
— Не видишь, девушка нуждается во мне, как цветок в пчелке! Я ее
непременно опылю!
— Да? А ее ты спросил?
— А то! Ввожу в курс дела: Ирина пригласила меня к себе в гости. Муж
сегодня ночью в отлете, вернее, в полном пролете.
— Он утром вернется и отправит тебя в последний полет — в штопор, с
четвертого этажа. Учти, до аэропорта здесь — два шага.
— Ерунда! Гусары любят риск! Сейчас допиваем ром, и мы с ней идем к ней.
Там ребенок, но заночует у свекрови. Мы обо всем договорились!
— Договорились они! А со мной — договорились?
— А ты тут при чем? Ты что, сваха? Сводник?
— Дурак! Ты нагадишь, наследишь, а со мной разговаривать перестанут и на
порог больше не пустят. И потом! Где ты предлагаешь мне болтаться всю
ночь? На вокзале куковать до утра?
— А чего болтаться? Езжай в Педжен!
— Как же я до него доеду? Денег-то у нас больше нет. Проездные документы
выписаны на твое имя.
— Вот черт! Навязался на мою шею. Хомут! Расслабиться мешаешь!
— Я?! Я тебя сюда привел, накормил, обогрел! С Иркой, дурой длинноногой,
познакомил! И я же ему мешаю!
— Никит, признайся, ты мне просто завидуешь. Хотел бы оказаться на моем
месте?
Никита угрюмо промолчал, давая понять всю неуместность…
Хлюдов истолковал с точностью до наоборот:
— Слушай, а может она и тебя в гости пригласит?! Втроем будет еще
веселее. Не пробовал ни разу? Спроси у сестрицы — она согласится, зуб
даю!
— Ты пошлая и наглая морда! — резюмировал Никита и неожиданно для себя
буркнул: Сам спрашивай…
— И спрошу! — И ведь пошел, поганец, спрашивать! Благо новая пластинка
поставлена…
Ромашкинская «родственница», то бишь Иркина свекровь из своего угла за
столом наблюдала с явным неудовольствием за Хлюдовым и поведением снохи.
С неудовольствием — мягко сказано, очень мягко.
Нет уж! Никита встал и объявил:
— Спасибо за гостеприимство, но нам с Володей пора. Поезд скоро.
Наверное, автобусы уже не ходят. До вокзала добираться долго.
Ромашкинская «родственница», то бишь Иркина свекровь воспрянула, радостно
предложила выпить на счастливую дорожку, на прощание:
— Ребятки, заезжайте, заходите в гости! Никитушка, не забывай нас! — Но в
прихожей прошептала на ухо: — Чтоб ноги этого капитана больше не было в
моем доме. Я этой вертихвостке, шею намылю, а ты приятелей к нам боле не
води!
Ирина тоже сняла плащ с вешалки и громко сказала, адресуя свекрови:
— Думаю, мы на последний троллейбус успеем. Поеду домой. Славик возможно
вернется утром из полета.
Женщины скрестили взгляды, сверкнули ими словно клинками, укололи друг
друга и разошлись. Ирина выскользнула на улицу мимо Никиты, слегка
коснувшись его бедром и больно ущипнув за ягодицу.
Хлюдов громко произнес:
— Премного благодарю! Честь имею! Приятно было познакомиться с уважаемым
семейством! До встречи! — картинно приложил три пальца к козырьку фуражки
и щелкнул каблуками.
Эхо последней фразы еще стояло в комнате, а Хлюдов уже спускался по
лестнице с Ириной.
— Никитушка! Увези его в свой гарнизон, от греха подальше! Прошу тебя! —
запричитала Иркина свекровь. — А то хуже будет! Всем! И тебе, Никитушка,
и тебе!
— Бу- сделано! Обещаю! Извините!— он ритуально чмокнул «родственницу» в
щеку и побежал догонять новоявленную парочку.
Моросил мелкий теплый дождь. Декабрь называется! Обдуваемая ветерком,
голова мгновенно посветлела, мысли построились.
— Вовка! Хлюдов! Через пять минут — последний троллейбус! Побежим —
успеем!
— Последний троллейбус по улице мчит, верша по бульварам круженье… —
блажно запел кобеляка Хлюдов.
Ирина сморщила нос:
— Ребятишки! А может, пойдемте ко мне в гости? Посидим, кофе попьем,
шампанского, музыку послушаем. У меня АББА есть. Люблю шведов! Потанцуем…
И так далее…
— Нет! Надо ехать! — твердо отказался Никита.
— Ну, ты дурила! Ирочка, постой минутку, я сейчас с ним чуток потолкую.
— Чудак человек! — яростно зашептал кобеляка Хлюдов. — Ему о шведах
толкуют, на троих, а он упирается! Никитушка! Со мной — она давно
согласна, но верхним чутьем чую, даст и тебе! Обоих в гости приглашает!
Застоялась! Муж — летчик, летает в одну сторону, она летает в другую
сторону, а вместе не совпадают. Всё! Поехали к Ирке домой!
— Нет!
— Дурила! Лови момент! Лично я уже созрел.
— Дозреешь и перезреешь в поезде. Я сказал, нет! Никуда не пойдешь. Вали
домой, к жене! Вовка, сейчас дело дойдет до драки, учти! Ну, что за
любовь втроем?
— Эх ты, дикарь! Сибирская глухомань! Втроем самое то! Еще лучше
