нравится — меняй профессию. Но! После Нового года! А сейчас займись
делом: составь план работы на праздничные дни, конспект беседы, подготовь
список увольняемых на выходные, но только тех к кому родители приехали.
Всё! Все офицеры, кроме Ромашкина, свободны. Счастливо дежурить и
праздновать.
Офицеры высыпали из канцелярии и дружно побрели в каптерку — выпить на
дорожку.
— Никита, пойдем тоже хлопнем по стакану водки! — предложил Шмер. —
Зальешь горе-неудачу, поднимешь настроение.
— Эх, не повезло! — вздохнул Никита. — И почему такая напасть? В карауле
два раза выпадало стоять, в наряде по роте тоже один раз у тумбочки
дежурил. По-человечески только на стажировке отмечал Новый год. Не везет
мне со Снегурочками-дурочками с дырочками!
— Ты просто, наверное, в разгильдяях числился. — ухмынулся Шкребус. —
Исправляйся! Будь дисциплинированней!
Шмер оскалил зубы, почесал зеленое от зеленки ухо:
— Ну, ты идешь? В третий раз не зовем!
— Иду, иду! Алкаши чертовы!
Никита собрал бумажки в папку, тетрадки сунул в стол и быстро догнал
приятелей, спускающихся по лестнице в подвал. Нацарапать отписку для
начальства всегда успеется. Подождут бумажки, не убегут.
— Никита не грусти. Первое января — тоже праздник. Отдежуришь и приходи в
гости. Допьешь, что не допили, доешь, что не доели! Ха-ха! —
издевательски веселился Шкребус.
— Сам жри свои объедки! Обойдусь без тебя! – огрызнулся Ромашкин.
Шкребус-Глобус и Непьющих быстренько выпили и, закусывая на ходу
яблоками, поспешили к заждавшимся женам.
— Поехали сейчас в город за спиртным? — предложил Шмер, отвлекая дружка
от грустных мыслей. — Купим еды разнообразной, фрукты, овощи. Мяса
выберем на завтрашний шашлык!
— А, поехали! Сейчас только договорюсь с Ахметкой, чтоб поболтался по
казарме, последил за порядком. И в путь.
Второй час поиска деликатесов подходил к концу. В сетках — яблоки,
гранаты, мандарины, виноград, зелень. Раздувшийся, словно цистерна,
дипломат булькал набором спиртного: водкой, шампанским и коньяком. Мясо
тоже разыскали — пусть не лучшего качества, но на шашлык пойдет. Хорошо,
что вообще его нашли!
На рынке им попался Лебедь-Белый, который навязался в компаньоны и уже ни
на шаг не отставал. Он прикупил всевозможных консервов и картофеля. О! О
ней, любимой картошечке, приятели чуть не забыли.
— Хватит! Я из сил выбился! — взмолился Шмер. — Пора сесть, передохнуть —
по пиву. Сколько мы торговались, я столько в жизни не болтал! За каждую
копейку спорят, гады! Удавил бы!
Рыночная мрачноватая пивнушка оказалась переполненной разномастным людом.
Местные аборигены и заезжие «бичи» с «химии»… Запах пота, грязной одежды,
прелых опилок. Два окошечка почти не давали света сквозь засаленные
стекла. Тусклые лампочки под потолком едва мерцали сквозь табачную дымку.
Заплеванный пол, замызганные стены, стойка с краном. Толстый туркмен,
возвышающийся над ней. Две пустые бочки, одна на другой.
Хозяин стойки тупо смотрел в дальний угол и жевал насвай. Крупный
подбородок и мясистые щеки шевелились в такт жевательным движениям
челюстей. Бессмысленный взгляд не выражал никаких эмоций. Рука лежала на
ручке крана и время от времени поворачивала ее, наполняя подставляемые
кружки и банки. Другая рука одновременно ополаскивала под тонкой струйкой
холодной воды, грязную посуду. Ни одного лишнего движения, настоящий
пивной автомат.
— Опять буфетчик стирального порошка добавил в бочку! Гад! — сдувая
густые хлопья пены с кружки, громко произнес Лебедь.
Равнодушное лицо хозяина стойки осталось каменным и безразличным. Никакой
реакции.
Офицеры, морщась, выцедили кислятину из кружек и направились к выходу.
Лебедь захватил со стола откупоренную, но так и не начатую бутылку водки.
Это заведение никак не располагало к продолжению банкета. Лучше тогда
посетить ближайшую лагманную и там под шурпу выпить по рюмочке.
Внезапно шедшему первым Лебедю преградил путь небритый громила с мутными
глазами наркомана. Неопределенного возраста и национальности. То ли
кавказец, то ли метис, то ли мулат. Тяжелый взгляд не предвещал ничего
хорошего, а огромные кулаки с татуировками угрожающе сжались.
— Куда прешь! — прорычал «химик». — Не видишь, человек стоит?
Лыбидь покрутил головой по сторонам в недоумении:
— Где?
— Что — где?
— Где человек?
— Шутишь, да? Издеваешься?
«Химик» явно затевал скандал. Обойти его стороной — никак, мешают столы.
Еще четверо дружков «химика» внимательно наблюдала из угла прелюдию к
драке, изготовившись принять в ней самое живейшее участие.
Лебедь вдруг полез на рожон:
— Водки хочешь?
— Хочу! — осклабилась вставными железными зубами рожа.
— На, пей, мурло! — без эмоций ответил Белый, приподняв бутылку за
горлышко на уровень этой самой рожи.
Пока «химик» на секундочку соображал, как отреагировать, Лебедь,
молниеносно подкинув, перевернул бутылку, подхватил ее в воздухе за
горлышко и с силой саданул противника по башке.
Бутылка звякнула и разбилась. Часть осколков осыпалась, а часть впилась
«бичу» в массивный лоб. Из рассеченной кожи брызнули струйки крови и
перемешались водкой.
Лебедь-Белый подпрыгнул, и ударил каблуками кованых сапог в грудь
покачивающегося, ошеломленного «химика».
— О-о-окхт! — клекотнул тот горлом и громыхнув, рухнул в проход.
Игорек взошел на него, как на постамент, и гаркнул начальственно, словно
с трибуны вскочившим было с мест друганам «химика»:
— Сидеть, суки! Всех попишу! Изуродую! Не двигаться! После подберете эту
свою падаль.
— Да ты чо, братан… — мнимо дружелюбно гнусаво затянул один из друганов
«химика». — Мы ж ничо…
— Не рыпаться!!! Двоих самых прытких сразу уложу! Ша! Гопники! Не
дергаться! — Лебедь-Белый выхватил из внутреннего кармана шинели нунчаки,
с которыми никогда не расставался, а второй рукой погрозил «розочкой»
разбитой бутылки. — Сидеть, «бичи»!!!
Он несколько раз подпрыгнул на безжизненном теле, которое после каждого
прыжка всхрапывало воздухом, вырывающимся из легких.
Бармен бросил растерянный взгляд на офицеров и скрылся под стойкой, при
этом с грохотом сдвинув бочки. Несколько кружек, слетев под прилавок,
разбились.
Привставшая с места ватага гопников медленно присела на скамейки и
замерла.
Лебедь запрыгнул на стол, стукнув коваными сапогами по дереву. Столешница
скрипнула, но не сломалась.
— Мужики, быстро на выход! — зашипел сквозь зубы Лебедь. — Я прикрываю
отступление! Живо! Не каменейте! Шагайте прямо по этому пугалу, без
церемоний.
Никита неуклюже перепрыгнул через тело и торопливо вышел на улицу,
вытирая пот со лба рукавом шинели. Шмер же, наступив правой ногой на
живот поверженного, левой с удовольствием приложился попутно в
промежность.
— О-у! — подал признаки жизни бугай. — У-у-у!
Последним из шалмана выметнулся Лебедь:
— Ну, надеюсь, полдюжины ребер я этому уроду сломал. Не пить ему пива
полгода, а то и больше!
— Ребра? При чем тут? Ты ж его бутылкой…
— А я когда со стола спрыгнул, так прямо ему на грудь, сучаре! —
счастливо улыбнулся Лебедь.
— Игорь! Хватит болтать! — воскликнул Шмер. — Бежим отсюда, пока уже и
нам бандюги кости не переломали.
— Не бежим, — с достоинством возразил Лебедь, — а отходим на заранее
подготовленные позиции.
Они втроем завернули за угол, проскочили два квартала до остановки
маршрутки. С полными сумками бежать тяжело. Но надо!
На свежем воздухе дышалось легко, и мелкий моросящий дождик освежал.
Им наперерез вдруг бросились две женщины. Русские? Русские! Одна — в
кожаном плаще и высоких черных сапожках. Вторая — в короткой курточке и
короткой же юбочке выше колен. Местные так не ходят. Окруженные стайкой
молоденьких сально гогочущих азитов, они старались увернуться от
поглаживаний и щипков.
— Ребята! Помогите! Эти пристали! Дикари какие-то!
— О-о-о! Азияты! На наших, на русских! — плотоядно заорал Лебедь,
недовоевавший в пивном шалмане. — Ну, ща!!!
«Ща» получилось более чем внушительным. Ни Ромашкин, ни Шмер не успели и
глазом моргнуть. Да и сумки тяжелые, не бросать же! В общем, не успели. А
уж как азияты не успели!
Игорь одним ударом расквасил нос ближайшему азияту. Второму звучно угодил
носком сапога в копчик. Третьему —хук в челюсть — хрустнуло…
И враг бежит-бежит-бежит!
— Ну, денек! — с удовольствием отдуваясь, прокомментировал Лебедь.
Давненько я так душу не отводил!
— Вы наши спасители! — защебетала блондинка в короткой юбке. — Сволочь!
Такие дорогие колготки порвал, Щипнул, а ногти нестрижены! Я думала, нас
изнасилуют прямо на улице!
— Нинка! Не надо было такую короткую юбку надевать! — облегченно визгнула
чернявенькая, в плаще и сапожках.
— Ладно тебе Вика! Не изнасиловали же! Или ты наоборот расстроилась?
— Дура! Спасибо еще раз, ребята! — изблагодарилась чернявенькая Вика. Я
готова… ну просто готова вас всех расцеловать!
— Эх, ты! Расцеловать! И всего-то! — пристыдила блондинка Нинка. —
Ребята, приходите к нам в гости на Новый год! Я мужу расскажу, какие вы
отважные герои. Будем вам рады! А тебя, я обязательно поощрю еще
как-нибудь! — она ласково мазнула геройского Лебедя по щеке, одновременно
почему-то хитро подмигнув Ромашкину.
— Нинель! Благодарная ты моя! — хмыкнула чернявенькая Вика. — Прямо тут
не начни их поощрять!
— Тебе-то что? Не свое, не экономь! — блондинка Нинка сверкнула
похотливыми глазами.
— Так! Всё! Марш на… маршрутку! У тебя одно на уме, с кем пошоркаться!
Да, подошла маршрутка. Народ ломанулся.
Самое забавное, всем троим офицерам места не хватило. Они еще потоптались
у дверцы… А куда, если некуда?!
— Ребятишки! Приходите на Новый год! Дом семь, квартира тридцать.
Обязательно! — блондинка Нинка состроила многообещающе глазки.
— Придем! Обязательно придем! — Лебедь потер сбитые в кровь костяшки
кулаков.
Маршрутка уехала, подпрыгивая на ухабах, лязгая рессорами и коптя воздух
некачественным бензином.
— Да-а-а… Не зря я дал в морду и уркам, и чуркам! Чую, отметим праздник
не только хорошей выпивкой, но и легким расслаблением организма… А
черненькая ничего, а!
—И блондинка ничего! — справедливости ради отметил Шмер. — Забиваю
очередь!
— За мной не занимать! Хочу обеих! Но… так и быть, — смилостивился
Лебедь, — поделюсь с друзьями!
— С другом, — поправил педантичный Шмер. — Со мной. Никитушка наш
автоматически выбывает. Он празднует в солдатской семье, с ротой. — А мы
с тобой, Игорек, к девчонкам — на посиделки, на полежалки!
Как тяжело быть лейтенантом, как тяжело быть лейтенантом. Хуже работы, я
вам, ребята не назову…
Подъехал второй, последний, рейсовый «Рафик». Загружаемся! Не зевай! А то
пешком… Не находились еще?!
Глава 12. Новый год.
Досадная, конечно, необходимость — дежурить в новогоднюю ночь. Но
унывать? Никита жил по принципу: искать во всем хорошие моменты. Понимая,
что попытки изменить решение командования обречены на провал, решил
организовать праздник на рабочем месте. Персонально для себя прикупил в
городе две бутылки шампанского, ром, «Токай». Коньяк привез очередной
солдатский родитель. Пусть и не «Арарат», но и не «Тбилиси». Настоящий
«Белый Аист» из веселой Молдавии. Вот ведь интересно как получается, вино
в Грузии великолепное, а коньяк у «генацвали» не лучшего качества. За год
дегустаций напитков из национальных республик, Никита составил
собственный ранжир для коньяков. Во главе, понятное дело, армянские.
Далее — молдавские. Затем — дагестанские, узбекские, ставропольские,
туркменские, грузинские, грозненские, кабардино-балкарские, киргизские.
Последнего и совсем не почетного места удостоились азербайджанские
коньяки. Почему-то именно они лейтенанту менее всего нравились. «Бакы» —
