восторгом обсасывали репортеры светской хроники. Но самой скандальной
новостью была ее смерть, вернее, обстоятельства ее смерти.
- Умерла? - озадаченно проговорила Элли. - Но ведь ей было не так уж
много лет... или...
- Ты тогда была с Брайаном за границей, Элли, - оборвал ее Филдинг. -
Она погибла вследствие несчастного случая. И давайте оставим эту тему, -
добавил он тихим, но твердым голосом.
Он все знает, безнадежно подумала Энн. Он читает газеты от корки до
корки - разумеется, он в курсе этой скандальной истории. Газеты были
полны ею в течение нескольких недель, особенно когда началось судебное
расследование.
- Да, Элли, я и забыла рассказать тебе про щенков, - бросилась на по-
мощь миссис Маллори. - Родились сегодня утром. Пять штук...
Энн пила лимонад, пытаясь охладить пересохшее горло, не поднимая на
Филдинга глаз. Она была уверена, что он вспоминает...
Шантенель умерла от наркотиков. Ее нашли голой - в обществе двух мо-
лодых людей, музыкантов из ее оркестра. Они тоже были мертвы. Они просто
решили попробовать новый искусственно созданный наркотик, о котором было
известно, что он абсолютно безопасен и просто расслабляет сдерживающие
центры. Но по ошибке они приняли слишком большую дозу, и она оказалась
смертельной.
Если бы Энн предполагала, что Мэтью Филдинг когда-нибудь узнает, чья
она дочь, она ни за что не бросила бы ту фразу о молодых любовниках -
это так перекликалось с репутацией ее матери. Как и Роджер Хопман, он
теперь наверняка думает: ну что ж, яблочко от яблони недалеко падает.
А ее сегодняшний вызывающий наряд укрепит его в этом мнении.
А ведь на самом деле все обстояло совершенно иначе. Шантенель, как ни
трудно в это поверить, была менее искушена в жизни, чем ее дочь.
Миссис Таер объявила, что ужин подан.
Энн прошла в столовую вместе со всеми и села за общий стол, но она
воздвигла вокруг себя такую стену отстраненности, что перестала ощущать
даже присутствие Мэтью Филдинга. Собственно, стена и ограждала ее в пер-
вую очередь от него.
Энн отвечала на вопросы, смутно слышала, что разговор перешел от со-
бак к лошадям, но смысл его не доходил до ее сознания. Она машинально
съедала то, что ей подавали. Потом все общество вернулось в гостиную,
где Мэтью Филдинг открыл еще одну бутылку шампанского, и они выпили за
здоровье именинницы. Энн с улыбкой присоединилась к тосту.
Она ощущала себя призраком, явившимся на пиршество. Собственно, приз-
раку пора уже было исчезнуть. Подожду еще минут десять, подумала Энн.
- Спасибо вам всем за сегодняшний чудесный вечер, - вдруг защебетала
Элли. - Вот только, чтобы он навсегда остался в моей памяти...
И она с надеждой воззрилась на Энн. Энн смотрела на нее непонимающим
взглядом. До ее сознания даже не дошло, что от нее чего-то ждут. Мыслен-
но она уже была у себя в комнате, где никто не мог бы ее потревожить.
- Я понимаю, что, наверно, хочу слишком многого... - продолжала Элли,
просительно улыбаясь Энн и умоляюще сложив руки. - Но если бы вы могли,
Энджел... спеть нам хотя бы одну песню. По случаю моего дня рождения.
Пожалуйста!
- Элли! - укоризненно воскликнула миссис Маллори. - Что ты говоришь?
Да и все равно некому аккомпанировать.
- Энджел не нуждается в аккомпанементе, мама, - стояла на своем Элли.
- Она в совершенстве владеет своим голосом.
Она бросила на Энн умоляющий взгляд в надежде, что та не откажет ее
просьбе.
Мысль о том, чтобы петь перед ними, была для Энн невыносима.
- Извините, но это невозможно, - твердо сказала она.
- Элли, подумай хорошенько, - лениво протянул Мэтью Филдинг. - Кармо-
ди не пела уже десять лет. С тех пор она переключилась на совсем другие
занятия.
Его насмешливый голос резанул Энн как ножом. Она вскинула на него не-
годующий взгляд. Его ухмылка не оставляла сомнений: под "другими заняти-
ями" он имел в виду секс, пьянство, наркотики. Чего еще от него ожидать?
- тупо подумала Энн. И вдруг задохнулась от гнева.
Ну хорошо, она дала ему основания так о ней думать. Но он с таким же
презрением думает и о ее матери - а на это он не имеет права. Никакого
права! Он такой же, как те, что видели в ее матери экзотическую игрушку,
не придавая ни малейшего значения ее человеческим качествам.
- Вы беретесь судить о том, в чем плохо разбираетесь, мистер Филдинг,
- отчеканила Энн. В комнате воцарилось неловкое молчание. Энн поднялась
на ноги, надменно выпрямилась. - Хорошо, одну песню, - бросила она Элли
и при общем молчании прошла к арке.
Когда она повернулась лицом к комнате, все глаза были выжидательно
устремлены на нее: что же последует дальше?
- Хотя сегодня день вашего рождения, я спою не для вас, - сказала она
Элли с натянутой улыбкой. Метнув на Филдинга взгляд, в котором были го-
речь и ожесточение, она добавила: - Я спою в память о моей матери, кото-
рая подарила мне эту песню.
Энн глубоко вздохнула, и в зал без малейшего усилия полились звуки,
которые, как и раньше, завораживали красотой и силой. Она пела "Аве Ма-
рия" - любимую песню своей матери - и в каждую ноту вкладывала дочернюю
нежность и благодарность этой никем не понятой женщине.
Закончив песню, она попрощалась со всеми присутствующими и ушла. У
нее за спиной осталась тишина, в которой был слышен ее каждый шаг по
ступенькам лестницы. Она дошла до своей комнаты и закрыла за собой тяже-
лую дверь из кедрового дерева, наконец-то отгородившись от Мэтью Филдин-
га и его родственников.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Может быть, сработали защитные силы организма, а может быть, Энн так
переволновалась за вечер, что на нее нашло какое-то отупение, так или
иначе, она заснула глубоким сном, как только ее голова коснулась подуш-
ки.
Проснулась она в половине восьмого утра. Мэтью Филдинг не сказал ей,
когда являться к завтраку и даже когда они сядут за работу, но Энн не
хотела, чтобы он стучал ей в дверь. Она вообще решила не допускать ни
малейшей фамильярности с его стороны. Если он осмелится хоть слово ска-
зать о том, что он узнал вчера, она пойдет на любую резкость, чтобы ос-
тановить его.
Энн вылезла из постели, быстро приняла душ и надела свой серый кос-
тюм. Никакой косметики. Вместо контактных линз опять появились очки.
Небрежно провела расческой по волосам. Надела туфли на низком каблуке.
Если в восемь часов завтрак еще не подадут, она пойдет гулять.
Энн не знала, остались ли Сандерсы на ночь, но внизу она нашла только
миссис Таер, которая возилась на кухне.
- На какое время мистер Филдинг заказал завтрак, миссис Таер? - спро-
сила ее Энн.
- По воскресеньям они всегда завтракают в девять часов. Но если вы
проголодались, мисс Кармоди...
- Нет-нет. Я просто хочу пойти погулять и не знаю, сколько у меня
есть времени.
- Как пожелаете, - благодушно ответила миссис Таер.
Энн не стала гулять по дорожкам сада и не пошла к конюшням. Ей ни с
кем не хотелось встречаться. И она направилась по аллее к воротам, время
от времени останавливаясь полюбоваться на лошадей, которых как раз выпу-
скали пастись.
На обратном пути она остановилась на дамбе, облокотилась о перила и
стала смотреть на диких уток, которые плавали в пруду. Глядя, как они
ныряют и торчат в воде кверху хвостиками, Энн ощущала радость и покой -
до тех пор, пока не глянула в сторону дома и не увидела, что за ней наб-
людает он.
Филдинг стоял у перил балкона на втором этаже - точно так же, как
вчера стояла она, когда он плавал в бассейне. Видимо, он заметил, как
она подняла голову, и понял, что она его увидела. Как бы то ни было, он
тут же метнулся обратно в комнату и закрыл за собой дверь.
Энн это вполне устраивало. Меньше всего ей хотелось быть объектом
внимания Мэтью Филдинга. Пусть следит за кем-нибудь другим! По ней, так
пусть даже на нее вообще не смотрит, когда в этом нет особой нужды.
Когда Филдинг пригласил ее в Фернли, она заранее предполагала, что
этот уик-энд не обещает ей ничего хорошего, но она и подумать не могла,
что все обернется так ужасно. Но пусть Филдинг не воображает, что те-
перь, узнав о ее прошлом, он получил какие-то преимущества. Пусть только
обмолвится - она найдет способ отплатить ему.
Энн поглядела на часы. Без двадцати девять. Пора возвращаться. Она
так рассчитала время, чтобы войти в столовую ровно в девять часов.
Мэтью Филдинг сидел за столом и читал воскресную газету. Больше в
столовой никого не было.
- Доброе утро, - поздоровалась с ним Энн.
Он кивнул в ответ, встал и кинул на нее внимательный взгляд. Когда он
задвигал ее стул, Энн почувствовала, как у нее покалывает в затылке.
- Хорошо погуляли? - спросил Филдинг.
- Да, спасибо.
Энн взяла лежавшую на столе газету и вперила взор в первую страницу.
Миссис Таер принесла завтрак. Они съели его, не обменявшись больше ни
одним словом. После завтрака Филдинг пригласил ее в кабинет, куда миссис
Таер принесла им кофе. Как только они остались одни, карие глаза испыту-
юще вонзились в лицо Энн. Ей оставалось только противопоставить им ва-
сильково-ледяной взгляд.
- Я должен извиниться за вчерашнее. Я совсем не хотел, чтобы вас пос-
тавили в неловкое положение, Кармоди.
- Давайте займемся работой, сэр. Разве вы не для этого пригласили ме-
ня сюда?
Филдинг взял со стола конверт и подал его Энн.
- Вчера вечером, после того как вы ушли, мама разговаривала с Элли.
Сестра просила меня отдать вам эту записку, как только я вас увижу. По-
жалуйста, прочитайте ее.
Энн взяла конверт, понимая, что, если откажется читать записку, он
заставит ее силой. Открыв конверт, она вытащила листок бумаги и стала
читать, ни на секунду не забывая о необходимости сохранять на лице пол-
ное спокойствие.
"Дорогая Энн,
поверьте, что мне меньше всего хотелось огорчить вас. Мне очень жаль,
что я заговорила на больную для вас тему. Я восхищалась вашей матерью.
Кроме того, хотя это может показаться вам глупостью, я просто боготвори-
ла Энджел Кармоди. Надеюсь, это объясняет мое вчерашнее бестактное пове-
дение. Объясняет, но не оправдывает. Пожалуйста, простите меня. Я не
всегда веду себя так глупо и, если нам когда-нибудь еще доведется встре-
титься, обещаю больше не проявлять неприличной назойливости и ни словом
не поминать прошлого.
Искренне ваша
Элаи Сандерс".
Что ж, Элли так чистосердечно каялась в содеянном, что Энн тут же ее
простила.
Она свернула записку, положила ее обратно в конверт и сунула в карман
жакета.
Потом подняла глаза на Филдинга. Он вопросительно, даже с мольбой
смотрел на нее. У Энн сжалось сердце. Он словно пытался своим взглядом
заставить ее рассказать о своем прошлом, как-то оправдать свое поведе-
ние. Ей было ясно, что он чего-то от нее хочет. И на какое-то мгновение
Энн заколебалась: ей так хотелось, чтобы он ее понял.
Но нет, он на это неспособен, и глупо об этом даже думать. Как может
он понять - человек, который видит в женщине только игрушку? И разве он
не предупредил ее, что не потерпит никаких "женских штучек"? Гордость
заставила Энн ожесточить сердце: нет, она ему не поддастся!
- Очень признательна вам, сэр, - ровным голосом сообщила она. - За
какую работу мне теперь приниматься?
Его губы сжались в тонкую линию, глаза засверкали злым огнем. Он по-
тянулся за пачкой бумаг и шваркнул ее на стол перед Энн.
- Проверьте цифры в биржевых сводках и сообщите мне, что найдете там
полезного.
Это задание льстило ее самолюбию, но Энн уже доказала ему, что он мо-
жет положиться на нее в подобных вопросах, и поэтому доверие к ее сужде-
нию не доставило ей особого удовольствия. Она просто села за работу. Они
проработали до часу дня, когда Филдинг вдруг объявил, что, пожалуй, на
сегодня хватит, и принялся укладывать бумаги в дипломат.
