ревку. Сходили в ближайшую рощицу, нарвали там этих стеблей, связали
их... ну и трех добровольцев, среди которых и я был к этой веревке при-
вязали.
Идем мы по туннелю, а там уж так фруктами пахнет, что и дышать тяже-
ло, голова кружится; потом, правда, перестали замечать - привыкли, зна-
чит. Я там даже и стихотворение сочинил, рассказать?
- Нет - давай дальше!
- Что в туннеле то было?!
- До конца его мы так и не дошли - у нас ноги слабеть стали. Ну, ста-
ло быть, решили поворачивать.
- Могли бы и дойти!
- Вот вы бы и шли, "братья"!.. Ну, так вот - только собрались мы на-
зад поворачивать; как оглянулся я - ДЖОВАН СИМЕРОН, и вижу: в проходе
боковом вроде, как комнатка, в центре той комнатки коричневый стебель
поднимается; в верхней своей части бутоном расходится, а в бутоне том,
та пыльца, что на нас вначале посыпалась. Подошел я к этому растению;
рукой пыльцу зачерпнул - она в ладонях движется, щекотит. Ну, а как вы-
шел обратно пыльца затвердела, как гранит стала, а может и тверже... Вот
тогда Я и понял, зачем нам это нужно...
- Да, сразу понял. - кивнул другой Джован Симерон - ведь, он считал,
что идея пришла первой к НЕМУ.
- Конечно, мы можем с помощью этой затвердевшей пыльцы залатать днище
корабля. - улыбнулся еще один Джован, считавший, что все придумал он.
Еще несколько дюжин кивнули этим "помощникам"...
- Вот. - первый рассказчик протянул темно-коричневую, в форме ладони
плюшку. - Мы ее уже пытались разбить, и пробником пробовали - все беспо-
лезно. Если бы там таких растений было побольше - мы уже и сегодня могли
бы залатать корабль, но я видел только одну такое.
Вскочил другой Джован Симерон и, оглядев "братьев" созданных, как он
полагал им - молвил:
- Если вспомнить "фонтан" который вырвался, когда вы дотронулись до
"гриба" пробником, то можно предположить, что в этих лабиринтах находит-
ся достаточно подобных комнаток. С другой стороны интересно - почему
пыльца не застыла прямо на ваших телах?
- Мы чувствовали щекотку, кожу покрыла коричневая пленка, а потом
сразу исчезла.
- Я думаю, что она впиталась в нашу плоть...
- И тут еще в воздухе что-то летает; видите - пепел от жженых расте-
ний и кружит, словно живой...
- Да уж - мы надышались тут всяким. Когда вернемся на Землю...
- Так, эту тему пока оставим.
- Тогда скажу я - поднялся один из "строителей". - Сегодня мы опробо-
вали эти стебли: если приловчиться, то из них вполне можно вязать хижи-
ны. Примитивные конечно, но от ветра вполне могут защитить. К тому же:
нельзя чтобы все было на виду. Каждый из вас тоже имеет право на личную
жизнь. Так вот: сегодня создадим еще сотни три "братьев" и общими
усильями перенесем корабль к "грибам", там построим крепость... - он по-
вернулся туда, где за светящей ровным изумрудом рощей, мерцали, словно
росинками, серебристыми крапинками горы.
- Будем все время увеличивать нашу численность. - говорил Джован ка-
кой-то.
- На добровольной основе разделим должности. - с сомненьем голосе
проворчал еще кто-то...
- А вот и "братья"-разведчики вернулись!
Из кустов медленно вышли и, не подходя к костру, остановились десять
"разведчиков". Испуганными, напряженными голосами говорили они:
- У ваших противников огромная армия; все долина за лесом заполнена
кострами, перед которыми сидят тысячи; смеются, громко кричат, грозят в
скором времени вымести всех нас прочь. Наше воинство ничтожно против них
и потому не вздумайте преследовать!
- Преследовать? - удивился целый хор. - Мы на них и нападать не соби-
рались, но, разве они уходят?
- Нет, нет, нет... - зачастили испуганные голоса. - Только не взду-
майте преследовать их!
- Да уж какой тут преследовать! - вскочили почти все Джованы. - Соз-
даем три сотни!
- Пять!
- Ладно - пока пять и сразу уходим к "грибам"!
* * *
Еще днем, когда двести Джованов подошли к грибам, а еще двести пыта-
лись скрутить из стеблей хижины; десять разведчиков были схвачены дозор-
ными, которых выбрали Мефистофелем и Вазелвул из рабов.
Этих десятерых испуганных, но все же держащихся с достоинством, под-
вели к двум "владыкам", которые, словно на тронах, расселись на самых
высоких, полутораметровых кристаллах. А вокруг столпились рабы и надс-
мотрщики; причем, надсмотрщики держали в руках хлесты из изумрудных
стеблей, которыми должны были погонять нерасторопных.
- Сколько вас? - спрашивал Мефистофель, глядя на низкое оранжевое по-
лотно заслонявшее небо.
- Много; достаточно много; но мы не угрожаем, а приглашаем; войдите в
наше братство. Ведь сора наша произошла из-за незнания. Шок полученный
от первого раздвоения был гораздо большим нежели...
- Заткнись! - раздраженно отмахнулся Мефистофель, продолжая разгляды-
вать волнистый оранжевый купол и думать.
Несколько надсмотрщиков, желая услужить тем, в чьих руках была
власть, и подняться, как можно выше от рабов - бросились на разведчиков,
скрутили их; связали руки лианами; избили, вымещая накопившееся...
Мефистофель не вмешивался; он давно уже укрепился во мнении, что все
эти "двойники" несравненно его ниже, что в них главенствуют зверские,
первобытные инстинкты; что их использовать нужно только, как примитивных
роботов для достижения своей цели - уничтожение "первого двойника - дос-
тойного противника, который захватил его корабль, починка корабля и -
домой к Катрине".
- Сегодня он может выслать за нами погоню. - в раздумьях шептал он. -
Не так ли, Вузелвул? - не отрывая взора от оранжевого купола, спрашивал
он.
Вузелвул молчал - второй, задумавший все это, прибывал во мрачнейшем
состоянии; чернота даже просочилась сквозь кожу, вырвалась на лице серы-
ми пятнами: "Какая мерзость вокруг творится; какие они все идиоты - и
Мефистофель, и все эти жалкие цифры. Что творят они! Что сотворил я на-
кануне, избивая это несчастное полуживотное! Как после всего этого смогу
я вернуться на Землю, предстать перед Катриной... Нет, я не Джован Симе-
рон. Джован Симерон - это бог, которого я видел лишь раз, с которым дол-
жен был бы остаться; но бежал и движимый своей гордыней создал демо-
нов!.. Что со мной - может, схожу с ума?.. Как кружится голова, какой
плотный, густой ветер... эти лица, мои искаженные окровавленные лица
кругом, повсюду... Что про молекулы ДНК?.. Что за мысли лезут мне в го-
лову - все искушения, все зовет меня, чтобы погрузиться в еще больший
мрак... Да - я помню ту бирюзовую вспышку - я был рожден по его образу и
подобию; он мне дал благость в голову, но я разрушил все; я создал демо-
нов своей гордыни... Какой душный ветер, господи, дышать невозможно...
Что же мне теперь делать?.."
А Мефистофель, разглядывая горы, говорил:
- Мне потребуются десять смельчаков, которые вместо разведчиков вер-
нуться в лагерь врага и скажут, что войско мое неисчислимо - награда бу-
дет соответственна риску.
Тут же из рабских рядов потянулось множество рук, а надсмотрщики
просто выступили вперед и склонили головы.
Мефистофель чувствовал себя повелителем муравейника и оттого испыты-
вал отвращение. Наугад тыкал он пальцем в этих "жалких своих подобий", и
те, кого выбирали, улыбались, тут же отходили в сторону, подальше от
тех, с кем недавно стояли.
- Ваша задача - убедить противника в нашем численном превосходстве и
не допустить, чтобы он направился за нами в погоню. - любуясь постепенно
расходящейся темно-оранжевой вечерней завесой, говорил Мефистофель.
Каждый из десяти избранных, стоявших перед Мефистофелем, размышлял
примерно так: "Был ли я не был когда-то на планете Земля, была ли, не
была девушка Катрина - ничего теперь не ясно, все, черт подери, переме-
шалось! Быть может - это некая цивилизация проводит эксперимент над моим
разумом; но если я хочу выжить, надо, как то приспособится к этим новым
условиям. Иначе, опять будут бить; и если не покажу себя -стоять мне в
одной колонне с этими "полуживотными, рабами... А ведь и я хотел создать
рабов... Нет - это бред какой-то. А может рабы, созданные мной, восста-
ли. Нет - лучше и не думать об этом..."
Итак, через несколько минут, отряд во главе которого на двух больших
изумрудных листьях, как на носилках; несли Мефистофеля и Вазелвула, отп-
равился к горам, а лжеразведчики отправились в лагерь к "братьям".
- Быстрее! Быстрее! - кричали надсмотрщики; поглядывали на предводи-
телей, помахивали кнутам, ударяли время от времени спотыкающихся, идущих
слишком медленно или неровно "рабов".
И все эти Джованы Симероны "надсмотрщики" испытывали отвращение к то-
му, что делали; понимали, что поступки их мерзки, но все они ДЖОВАНЫ СИ-
МЕРОНЫ, боялись, как-то неугодно выделится из общей массы - тогда, ведь,
другие "эти ничтожества" - набросятся на них, вновь избивать станут;
поставят в конце концов в одну колонну с рабами.
А некоторым, как А1, например, сложившаяся обстановка нравилась - это
они несли листья с Мефистофелем и Вазелвулом; заискивающими речами пыта-
лись вызнать о дальнейших их планах.
- Пока идти, как можно быстрее. - бормотал Вазелвул, разлегшись на
листе и разглядывая прояснившуюся в темноте галактику; сейчас в ее се-
ребристом свете он увидел и несколько камешков, неподвижно застывших в
небе - на самом деле астероидов, ежесекундно, как и планета пролетающих
3 сотни верст. - Потом пробьем рудники, построите металлургический за-
вод. Изготовите пластину. - он зевнул. - Еще какое-нибудь простейшее
оружие; создадим мощную армию, двинемся на противника... Вот, собствен-
но, и все... - промолчал, потом добавил пренебрежительно, как лакомый
кусок псам бросил. - Вы станете командирами крупных отрядов; будете
есть, пить до отвала; все что захотите делать... только служите мне ве-
рой и правдой... - он даже сморщился от отвращения к этим "жалким ничто-
жествам, готовым на все ради достижения своим мелочных, подлых целей", и
Мефистофель глядя на подрагивающую в такт движения "цифр" галактику,
осознавал, как ничтожны эти рабы, эти надсмотрщики и даже Вазелвул, про-
тив этого светящегося миллиардами звезд ока: "Быстрей бы только выр-
ваться отсюда, да позабыть обо всей этой суете..."
Вазелвул тоже смотрел на галактику и настолько глубоко погрузился в
свои размышления, что ничего не слышал, и не видел ничего кроме этого
звездного острова: "Я ничтожество... - давил он себя. - ... Я сбежал от
бога имя которому Джован Симерон; теперь несчастные обречены на стра-
данья и все из-за моей гордыни! Я возомнил себя богом, хотя он только
дал мне воспоминания о блаженной земле и святой деве, кои я по неразуме-
нию своему извратил, захотел присвоить себе; в то время, как воспомина-
ния эти и сила божественная были даны мне для самосовершенствования; для
постижения новых истин... Прости же мою гордыню, о Джован Симерон созда-
тель! Но что же мне делать теперь, как искупить свою вину, как вернуться
в сад мудрости... Думай, думай...
По земле между кристаллов протянулась мягкое и теплое бирюзовое сия-
ние; казалось, теперь, что идут они по огромному, но не глубокому -
только до колен спокойному морю, которое тянулось до самых гор. При каж-
дом шаге бирюза вихрилась, расплескивалась плавными, медленно опускающи-
мися каплями.
- Эх... - стонали рабы, а потом кто-то из них решился и запел негром-
ким, забитым голосом:
- Мы идем по чисту полю, Впереди громада гор; И горит в сердцах на-
дежда, Что мы вырвемся на бой.
- А ну заткнись, мразь! - рявкнул кто-то из надсмотрщиков.
- Пускай поет. - еще раз зевнул Мефистофель.
- Обретем в горах мы силу, И захватим звездолет, И к родимой, милой
хате, Мы отправимся в полет!..
Песенку неуверенно подхватили многие рабы, а потом и надсмотрщики; и
