Почти все рабы пришли в себя, слабо постанывали; все вспоминали то
Катрину, то родную планету и с ужасом поглядывали на Вузелвула и Мефис-
тофеля.
- Что вы так стонете? - с неприязнью глядя на избитых, окровавленных
Джованов Симеронов кричал Мефистофель. - Вас здесь так много, и вы, если
не хотите, еще раз получить трепку, должны признать, что вы рождены
кристаллами! Вас полторы сотни и каждый, кто возомнит себя творцом Джо-
ваном будет сурово наказан. Ну, отвечайте...
По лежащим рядам прокатилось, где более, где менее искреннее: "Да!" -
все зависело от того, куда их вели полные страха, почти бессвязные вос-
поминания, об обстоятельствах своего появления и про боль...
Вот лежит один, которому вскоре присвоили номер "А1", лежит, и пыта-
ется вспомнить свою прошлую жизнь - все, как в тумане... гораздо ярче
воспоминание, как был он Джованом вторым, как задумал создать рабов и
капнул на кристалл - бирюзовая вспышка и удар по голове; потом избивал
его такой же Джован, наконец, в полубессознательном состоянии - вновь
вспышка и очнулся он связанным, в стонущих рядах. Он не чувствовал себя
больше Джованом Симероном, все затмевал ужас; и еще заискивание перед
этими Везелвулом и Мефистофелем. В рядах себе подобных он чувствовал се-
бя в как грязи, и хотел как-то приблизиться к тем двоим - не связанным,
способным дать ему голодному, ослабевшему, и еду, и какую-то власть.
- Итак! - кричал, презрительно ухмыляясь, Мефистофель. - ... Кто из
вас хочет заслужить нашу благосклонность? Кто хочет услужить нам и под-
няться из общих рядов?
Тот, кого назовут "А1" первым закричал:
- Я! - он еще испытал отвращение к самому себе, еще вспомнил себя
Джованом Симероном, который отмечал свой двадцать второй день рождения в
облаке космической пыли; но как вспомнил, что было дальше, так такая его
боль и отчаяние схватили, что понял - если будет дальше об этом размыш-
лять, да вспоминать, так скоро сойдет с ума.
- Я!.. Я!.. Я! - раздалось еще несколько запоздалых голосов, но Ве-
зелвул и Мефистофель уже подхватили А1 и поставили его, стонущего, на
ноги.
- Ты должен опробовать фрукт! - ровным презрительным голосом говорил
Мефистофель, вглядываясь в избитое, подрагивающее лицо.
А1 истово закивал:
- Хорошо, хорошо. Только не бейте меня больше, а фрукт я и сам хотел
попробовать...
- Хорошо... Друг Везелвул, будь добр, сходи за этим плодом...
Вскоре, дрожащий от ужаса А1, впихнул в себя похожий на огромный пер-
сик плод и заискивающе взглянул на Мефистофеля - он сразу понял, что
большей волей и, значит, властью обладает он.
А Мефистофель поднял руку над дрожащей, стонущей толпой и мощным го-
лосом рявкнул:
- Эй вы! Видите, как услужил нам того, кого нарекаю А1! Отныне он
главный надсмотрщик, он получает привилегии: избавление от телесных на-
казаний, от сдачи крови на размножение!
А1, который совсем не давно, молил только о том, чтобы не били его
так сильно, да чтобы накормили его; теперь склонил голову, а потом, что-
бы заслужить еще какого-то большего блага, даже пал на колени.
- Вот так! - передернувшись от отвращенья кричал Мефистофель. - Каж-
дый из вас может выделится над общей массой. В дальнейшем понадобятся
новые надсмотрщики; потом и войсковые командиры. Так что вы - первые на-
ши слуги, если будете верно служить, избавитесь от телесных наказаний и
получите такое же благо, как А1.
Один из лежащих истерично захохотал, попытался подняться, выкрикивая
страшные ругательства - его воспоминания, и размышления над тем, кто он
привели в безумие. Теперь он крутился, выкрикивая бессвязные слова и все
пытался подняться.
А1 вскочил, взглянул на этого, по его мнению ничтожного, грозящему
ему лишится всех благ, истово поклонился Мефистофелю, бросился к безумцу
и со всей силы ударил ему ботинком в висок - выпустил часть накопившейся
к чему-то неопределенному злобе; желая показать этим избитым, что он не
такой, как они, что он... пусть не Джован Симерон, но, хотя бы А1.
Безумец затих навсегда, а А1 уже стоял на коленях перед Мефистофелем.
- Хорошо. Хорошо. - испытывая отвращение к этому "низшему существу",
процедил сквозь зубы Мефистофель. - На усмотрение Везельвула - выбери
трех для сбора плодов и трех надсмотрщиков за ними.
Везельвул наугад ткнул в избитые ряды рукой и вот уже стоят перед ни-
ми, смиренно склонив головы сборщики плодов С1, С2 и С3 и младшие надс-
мотрщики Б1, Б2 и Б3.
Они отправились в изумрудные заросли; набрали там сколько могли унес-
ти плодов, и вернулись. При этом никто из них и не думал бежать: они
знали, что где-то поблизости корабль, который, потом надо захватить, но
пока недостаточно для этого сил. Все ждали нападения врагов.
Избитые, голодные, находящиеся на грани умопомешательства, а некото-
рые уже и перешагнувшие через эту грань - они верили, что сила в руках
Мефистофеля и Вазелвула, что если вздумают они бежать, то их нагонят,
изобьют еще сильнее чем прошедшей, ужасной ночью.
В каждом из них еще жил Джован Симерон, но был он затоптан, загнан в
угол чудищем по имени ужас. В каждом из них жил еще Вазелвул жаждущий
создать своих рабов - с ненавистью смотрели они друг на друга, с покор-
ностью на тех, в чьих руках (или ногах?) была сила...
* * *
В то время, как испуганный, ослабший, но все-таки довольным таким
"благополучным оборотом дел" А1, прохаживался перед угрюмыми рядами ра-
бов - Джован Симерон сидел в позе лотоса, в большом кругу таких же как
он Джованов Симеронов.
Созданные им этой ночью, они, как и он, появились в благодушном наст-
роении - некоторые даже, со слезами на глазах, читали только что приду-
манные стихи и обнимали своих новых братьев.
- Нас так много! - говорил один из них, помнящий, как он сидел совсем
недавно, созерцал галактику, сочинял стихи, и уверенный, что, конечно же
он - Джован, а все остальные милые, во всем с ним схожие помощники, к
которым надо относиться, как к равным. - Нас так много и для каждого ос-
корбительно было придумывать какое-то имя в то время, как он - Джован
Симерон. Так, давайте же звать друг друга просто Джованами или братьями!
Джован - поэт, брат - кузнец. Разве не прекрасно?!
Со всех сторон полились улыбки, и одобрительные реплики.
И вот теперь они сидели друг против друга, звали друг друга Джованами
и братьями; при этом считали только себя Джованами, но все же, соблюдали
это почтительное обращение: во-первых - из-за того, что они действи-
тельно не испытывали какой-либо неприязни к своим двойникам; а во-вторых
- понимали, что без этих "двойников" никогда не удастся починить ко-
рабль. Время от времени лицо какого-нибудь Джована омрачалось мыслями о
том, что же делать, когда корабль будет починен, но вот вновь появлялась
улыбка и лились приветливые слова.
- Прежде всего, надо выяснить, что сталось с тем первым, который сбе-
жал от нас. Пусть выступят добровольцы-разведчики.
- Могу и я пойти. - поднялись разом несколько Джованов Симеронов.
- Во-вторых. - подхватил один из сидевших в кругу. - Нам надо постро-
ить какие-нибудь укрепления и жилища.
- Ведь здесь могут обитать и животные.
- Хорошо. - кивал один из них. - Пусть некоторые займутся строи-
тельством; хижины можно плести из местных растений.
- Хорошо. Надо создать еще сотни две братьев, которые отправятся к
холмам, искать рудные выходы. Я сам пойду с ними... Не забывайте: плане-
та по большей части состоит из металлов; отчего и притяжение, как зем-
ное.
- Да уж помним, помним. - с мягкой улыбкой смотрели на своего "двой-
ника", сразу пара дюжин Джованов.
А сам первый Джован сидел, как и все в позе лотоса, улыбался и уж не
знал: может он и впрямь не Джован? Может и впрямь, двойник? Столько их,
таких же, как он, говорящих его языком, слагающих стихи, которые еще
только вертелись в его голове. Огляделся и понял, что часть Джованов
прибывает в подобных гнетущих рассуждениях.
Кто-то предложил разделиться на группы: и оказалось, что никто не хо-
чет плести жилища из растений и идти на разведку; зато все Джованы хотят
идти в холмы, искать руду...
Пока думали, что делать создали еще две сотни Джованов, а потом, на-
конец, решили построить их в две колонны по двести "братьев" и бросить
жребий-лист. Колонне в которой стоял Джован выпало идти на поиски руды.
Ну а из второй колонны быстро нашлось десять добровольцев, решивших, что
лучше уж пробраться к противникам (если они вообще есть), чем плести (да
еще не известно как) эти хижины...
* * *
Вечером откачали из двигателя одну каплю горючего - и ее хватило,
чтобы воспламенить заготовленную изумрудную груду.
Пламень сначала шипел, был почти невидимым, когда же прожег внешние
полупрозрачные слои стеблей и впился во все еще пульсирующие сердца рас-
тений - стал ярко изумрудным, повеяло жаром, раздался шум, будто где-то
кружило целое облако пчел, а в воздухе во множестве повеяли почти не
приметные и невесомые пылинки. Сначала их сдували с кожи, да потом бро-
сили это занятие, не замечая, что пылинки, смешиваясь с потом растворя-
ются, впитываются под кожу...
Четыре сотни Джованов Симеронов - все усталые; каждый уже с какими-то
своими мыслями, впечатлениями, расселись в несколько рядов вокруг много-
метрового изумрудного столба.
Сначала, некоторые из них разнесли, похожие на огромные персики, пло-
ды.
- Братья разведчики, вы вернулись? - крикнул кто-то - в ответ тишина.
- Ладно, что их ждать то? Может, и не вернуться совсем. - устало
вздохнул кто-то. - Не вернуться - новых создадим. Вы давайте рассказы-
вайте, что за день произошло.
Из каждого отряда вышло по одному добровольцу. Первым начал рассказ
один из Джованов, что ходил к холмам:
- Дорога заняла у нас несколько часов. Ветер дул с гор, подгонял нас
в спины; такое ощущение, будто огромная ладонь подталкивает в спину.
Тогда и задумаешься - к холмам то хорошо идти, а, как обратно то возвра-
щаться! Когда мы подошли к холмам, выяснилось, что не холмы это вовсе,
но какие-то огромные растения - может грибы... Склоны их гладкие, отвес-
ные и такого же цвета, как человеческая плоть. Вокруг них чувствуется
запах каких-то фруктов; просто сочный, свежий запах... не знаю, с чем
его еще можно сравнить... Ладно, когда подошли мы к ним уже почти вплот-
ную, увидели растение высотой метра в полтора - стебель почти черный, а
в верхней части расходилось оно чашечкой из которой непрерывно пыльца
вырывалась. Но самое удивительное было в том, что растение это двигалось
и оставляло за собой бороздку...
- Надо было поймать его! - высказался один из братьев.
- Попробовали бы вы его поймать, когда нет никакого оружия. На кораб-
ле, правда, лежит один разрядник, но, надеюсь, никто не станет утверж-
дать, что оружие принадлежит ему?.. Итак, продолжаю. Подошли к склонам,
фруктовый запах еще усилился; дотронулись до них - склоны мягкие, и та-
кие, словно в них сердце прохладное бьется; ветер то жаркий, а склоны
прохладные. На ощупь - мягкие. Мы попробовали от них кусок отковырнуть;
только пробником дотронулись, как в "грибу" (я их "грибами" называть бу-
ду), так вот - открылся проход и полетела пыльца, била фонтаном - многих
из наших присыпала.
Потом, значит, пыльца прекратилась, а отверстие осталось; смотрим в
него: идет туннель, такой что и два человека могли бы разминуться; а
стены, точно сердце, пульсируют. Туннель тот вниз заворачивал, но от не-
го еще и многие боковые проходы отходили. Тут вызвалось несколько добро-
вольцев, чтобы пройтись по этому туннелю. И мы правильно рассудили, что
уж если идти в этот лабиринт - проходов то сколько! - надо связать ве-
