Гитлера знакомили с результатами аэрофотосъемок непроходимых
ореховых лесов в районе Сочи. Начальник Генерального штаба
Гальдер пытался убедить Гитлера в безуспешности действий на
юге. Русским ничего не стоило взрывами круто обрывавшихся у
приморского шоссе гор сделать его на длительное время непри-
годным для транспорта, да оно и так было слишком узким для пе-
редвижения крупных соединений. Но Гитлер был непоколебим: "Эти
трудности преодолимы, как и всякие другие. Нужно только снача-
ла закрепиться вдоль шоссе. И тогда путь на просторы южнее
Кавказа будет открыт. Там мы можем приостановить наши войска и
дать им роздых, создать склады. А затем, через год-другой, мы
оттуда развернум наступление в подбрюшье британской империи.
Скромными силами мы освободим Персию и Ирак. А индусы встретят
восторженно наши дивизии".
Когда в 1944 г. мы прочесывали полиграфическую промышлен-
ность на предмет чистки ее от излишних заказов, то наткнулись
в Лейпциге на предприятие, продолжавшее по заказу Верховного
командования сухопутных войск большим тиражом печатать картог-
рафический материал и разговорники для Персии. Заказ забыли
отменить.
И профану становилось очевидным, что наше наступление вы-
дохлось. Тут поступило сообщение, что подразделение горных
егерей овладело Эльбрусом, самой высокой точкой Кавказа, пи-
ком, окруженным обширными глетчерами, и установило на нем гер-
манское боевое знамя. Конечно, это было бессмысленное дело;
впрочем, вполне безобидного свойства (6), всего-навсего прик-
лючение заядлых альпинистов. Мы все проявили даже определенную
снисходительность к этому эпизоду, казавшемуся нам совершенно
незначительным и несущественным. Мне уже до этого приходилось
видеть Гитлера в бешенстве. Но редко он так взрывался, как по
получении этого донесения. Припадок ярости длился несколько
часов, как если бы этой выходкой был сорван весь его стратеги-
ческий замысел. Даже несколько дней спустя он перед всем и
каждым поносил "этих сумасшедших скалолазов", которых "следо-
вало бы отдать под военный трибунал". В самый разгар войны они
играют в свои честолюбивые игрушки, - продолжал он возмущенно,
- занимают этот идиотский пик, когда он приказал сосредоточить
все силы на прорыве к Сухуми. Из этого прекрасно видно, как
выполняются его приказы.
Срочные дела позвали меня в Берлин. Через несколько дней
командующий кавказской группировкой войск был, несмотря на
энергичное заступничество Йодля, смещен. Вернувшись через две
недели в ставку, я застал Гитлера в ссоре с Кейтелем, Йодлем и
Гальдером. Он больше не протягивал им для приветствия руку и
не появлялся за совместным столом. Отныне и уже до конца войны
он приказывал накрывать для себя в своем бункере, куда лишь
очень редко приглашались самые избранные. Отношения Гитлера с
его военным окружением были навсегда испорчены.
Было ли в этом виновато теперь уже окончательно заглохшее
наступление, с которым он связывал такие надежды или же впер-
вые у него возникло предчувствие перелома? Его отказ от общего
офицерского стола мог иметь в своей основе то, что отныне он
сидел бы там не как триумфатор, а как потерпевший поражение
неудачник. Общие идеи, которые он из своего мирка дилетанта
развивал в этом кругу, постепенно, вероятно, исчерпали себя,
возможно также, что он почувствовал, как впервые ему изменила
его магия.
С Кейтелем, который в течение нескольких недель с огорче-
нным лицом ходил чуть не на цыпочках и демонстрировал радение,
Гитлер вскоре стал обращаться несколько дружелюбнее. Также - и
с Йодлем, который, по своему обыкновению вообще внешне оста-
вался невозмутим, дело как-то наладилось. Начальник генераль-
ного штаба генерал-полковник Гальдер должен был, однако, оста-
вить свой пост: спокойный, замкнутый человек, возможно, не
поспевал за вульгарным динамизмом Гитлера и всегда казался
несколько беспомощным. Полной противоположностью ему был его
преемник Курт Цайтцлер - прямолинейный, без всяких рефлексий,
с зычным голосом при докладах. Он не был из самостоятельно
мыслящих военных и являл собой то, что Гитлер, вероятно, и же-
лал видеть: надежного "вспомогательного работника", который,
как об этом частенько говорил сам Гитлер, "не размышляет по-
долгу над тем, что я приказал, а со всей энергий берется за
исполнение". Поэтому Гитлер и подобрал его себе не из круга
высшего генералитета. До этого Цайтцлер занимал скромную долж-
ность в армейской иерархии; он сразу был повышен на две долж-
ностные ступеньки.
После назначения нового начальника Генерального штаба
Гитлер позволил мне, единственному гражданскому лицу (7), при-
нимать участие в так называемых обсуждениях ситуации. Я мог
расценить это как особое выражение его удовлетворенности неук-
лонно шедшими вверх показателями военного производства. Он
вряд ли дал бы такое разрешение, если бы опасался потери свое-
го престижа в моих глазах в случае несогласия с ним, горячих
споров, разногласий. Буря миновала. Гитлер снова овладел со-
бой. Ежедневно, примерно в обеденное время происходмла "баль-
шая ситуация", она всегда продолжалась два-три часа. Гитлер,
единственный из всех, сидел за длинным столом для карт в
простом кресле с плетеным сиденьем. Вокруг стола стояли участ-
ники совещания: кроме адъютантов здесь были штабс-офицеры Вер-
ховного командования вермахта, Генерального штаба сухопутных
войск, офицеры связи с люфтваффе, с ВМФ, с войсками СС и с
Гиммлером. В основном это были молодые симпатичные офицеры, по
большей части в полковничьем звании или майора. Между ними
свободно ходили вокруг стола Кейтель, Йодль и Цайтцлер. Часто
приходил и Геринг. Как жест особого уважения или принимая во
внимание его грузность, Гитлер приказывал принести для него
обитую табуретку, на которую он и опускался подле Гитлера.
Лампочки, на длинных подвесках, как в конторах, освещали
разложенные карты. Обзор начинался всегда с восточного театра
военных действий. Три-четыре склеенные вместе карты Генераль-
ного штаба, каждая размером 2,5х1,5 м, последовательно выкла-
дывались Гитлером на стол. Сначала шел Север восточного фрон-
та. На картах было нанесено каждое, даже незначительное собы-
тие истекшего дня, любая атака, даже рекогносцировки, и почти
каждая пометка комментировалась начальником Генерального шта-
ба. Карты по частям передвигались по столу так, чтобы Гитлер
всегда имел бы в удобной для чтения близости соответствующий
фрагмент. Если происходили значительные события, то движение
карт замедлялось, приостанавливалось, причем Гитлер очень точ-
но отмечал всякое изменение по сравнению с предыдущим днем.
Уже сама подготовка ежедневного доклада по восточному фронту,
который продолжался час-два, а при важных событиях - и значи-
тельно дольше. был чудовищной нагрузкой для начальника Гене-
рального штаба и его офицеров, которые должны были бы зани-
маться более важными вещами. Будучи профаном, я удивлялся, как
во время доклада Гитлер определял диспозиции, передвигал ту-
да-сюда дивизии или отдавал приказы по частностям.
По крайней мере, еще в 1942 г. он со спокойствием (а мо-
жет быть, и с уже начинавшимся общим притуплением) воспринимал
сообщения о тяжелых просчетах. Во всяком случае внешне он не
позволял себе каких-либо реакций отчаяния - образ возвышающе-
гося надо всеми, ничем не рушимого полководца не должен быть
омрачен. Он часто подчеркивал, что его окопный опыт Первой ми-
ровой войны открыл ему более глубокий взгляд на все военные
тонкости, чем академия Генерального штаба его военным советни-
кам. Несомненно, в некоторых ограниченных областях это было
так. Но по мнению многих офицеров, именно этот "окопный
взгляд" создал у него неверное представление о процессе воен-
ного руководства. Здесь ему скорее мешало его детализированное
знание, знание ефрейтора. Генерал-полковник Фромм как-то заме-
тил в обычной для него лаконичной манере, что уж лучше бы Вер-
ховным главнокомандующим было гражданское лицо, чем, как наз-
ло, ефрейтор, к тому же, никогда не воевавший на Востоке и уже
поэтому мало понимающий его особые проблемы.
Гитлер "по-сапожничьи",мелочно, занимался латанием дыр.
При этом неизбежно и отрицательно сказывалось то, что по кар-
там лишь в самых общих чертах можно было составить себе
представление об особенностях местности. В начале лета 1942 г.
он лично определил участок, на котором должны были вступить в
бой шесть первых танков "тигр", от которых - как и всегда при
появлении нового типа вооружения - он ожидал сенсации. С бога-
той фантазией расписывал он нам, как советские 77-миллиметро-
вые противотанковые пушки, пробивавшие, даже с большой дистан-
ции, лобовую часть наших танков 1Y, тщетно дают выстрел за
выстрелом и как, наконец, "тигры" проутюживают их позиции.
Штаб обратил его внимание на то, что избранная им местность -
болотистая почва по обе стороны дороги - не позволит танкам
маневрировать. Гитлер отверг эти возражения, не резко, но с
видом собственного превосходства. Так был дан сигнал к первой
атаке "тигров". Все напряженно ожидали результатов. Я несколь-
ко беспокоился за техническую часть. Но до технической гене-
ральной репетиции дело не дошло. Русские спокойненько про-
пустили танки мимо своих противотанковых позиций с тем, чтобы
ударить по менее защищенным бокам первой и последней машины.
Два прямых попадания! Оставшиеся четыре - ни взад, ни вперед,
ни всторону, в болото. Скоро и их вывели из строя. Гитлер мол-
ча пережил эту полную неудачу. Он никогда о ней не вспоминал.
Положение на западном театре военных действий, тогда еще
в Африке, докладывал после "Востока" генерал-полковник Йодль.
И здесь Гитлер стремился вникнуть в каждую деталь. Роммель вы-
зывал неудовольствие Гитлера, так как часто на протяжении
нескольких дней слал лишь очень невнятные донесения о своих
действиях и передвижениях, т.е. "темнил" перед ставкой, чтобы
затем неожиданно преподнести совершенно изменивнуюся ситуацию.
Гитлер, испытывавший к Роммелю личную симпатию, хотя и с разд-
ражением, но мирился с этим.
Координацией действий на различных театрах военных
действий должен бы, собственно говоря, заниматься Йодль как
начальник штаба вермахта. Но Гитлер взял эти функции на себя с
тем, чтобы потом о них и не думать. По существу, компетенция и
ответственность Йодля не были четко определены. Но чтобы вооб-
ще иметь какой-то участок работы, штаб Вермахта стал осущест-
влять самостоятельное командование на отдельных театрах воен-
ных действий, так что, в конце-концов, у армии возникли два
конкурирующие генеральные штаба, между которыми Гитлер высту-
пал в роли мирового судьи, что вполне отвечало его уже упоми-
навшемуся принципу разделения. Чем более критической станови-
лось положение, тем ожесточеннее спорили друг с другом сопер-
ничающие штабы о переброске отдельных дивизий с Востока на За-
пад, и наоборот.
Когда мы заканчивали с "армейским положением" в обобщен-
ной форме докладывалось "воздушное положение" за истекшие сут-
ки, а затем и "морское". Как правило, доклады делались офице-
ром связи или адъютантом от данного рода войск, и очень редко
- самим главнокомандующим. Налеты на Англию, бамбардировки не-
мецких городов - об этом докладывалось сжато, также - и о
последних успехах в войне подводных лодок. В руководстве вой-
ной в воздухе и на море Гитлер предоставлял верховным команду-
ющим авиации и флота самую большую свободу действий вмеши-
вался, по крайней мере в то время, редко и исключительно в то-
не советов.
В заключение совещания Кейтель протягивал Гитлеру
несколько бумаг на подпись. Обычно это были отчасти высмеивае-
мые, отчасти внушавшие страх "прикрывающие приказы", т.е.
