лауреаты Нобелевской премии Отто Хан и Вернер Гейзенберг.
После ряда докладов об экспериментах в различных направлениях
исследований Гейзенберг доложил о "раздроблении атома и о ра-
ботах по созданию урановой установки и циклотрона" (29). Гей-
зенберг посетовал на невнимание к ядерным исследованиям со
стороны ответственного за это министерства образования, на
скудность средств и технического обеспечения, а также указал
на то, что вследствие призыва в армию научных работников не-
мецкая наука отстает в той области, где она еще несколько лет
тому назад занимала ведущие позиции: скупые информации из аме-
риканских специальных журналов позволяют прийти к выводу, что
там на ядерные исследования расходуются очень крупные денежные
и технические средства. Поэтому надо предполагать, что Америка
уже сейчас вырвалась вперед, что, принимая во внимание револю-
ционные возможности расщепления атома, может повести к трудно
предсказуемым последствиям.
После доклада я спросил Гейзенберга, как ядерная физика
может быть практически использована для изготовления атомных
бомб. Его ответ был отнюдь не обнадеживающим. Хотя,- сказал
он,- научное решение найдено, и теоретически ничто не пре-
пятствует созданию бомбы. Однако, производственно-технологи-
ческие предпосылки для этого могут быть созданы самое раннее
через два года и то в случае, если с сегодняшнего дня будет
оказываться самая широкая поддержка. Продолжительность сроков
Гейзенберг объяснял, в частности тем, что в Европе существует
единственный и очень маломощный циклотрон, который к тому же
может использоваться из-за режима секретности далеко не пол-
ностью. Я предложил за счет средств, которыми я располагал как
министр вооружений, построить такие же или даже еще более мощ-
ные циклотроны, как в Соединенных Штатах. На это Гейзенберг
возразил мне, что из-за ограниченности опыта мы первоначально
могли бы построить только сравнительно небольшую установку.
Тем не менее генерал-полковник Фромм пообещал демобилизо-
вать из вермахта несколько сотен научных сотрудников, тогда
как я со своей стороны предложил исследователям сообщить мне,
какие мероприятия, финансовые средства и материалы необходимы
для продвижения вперед в области ядерных исследований. Спустя
какое-то время поступили заявки на несколько сот тысяч марок,
на сталь, никель и другие фондируемые материалы в количествах
совершенно несущественных. Кроме того, речь шла о строительст-
ве бункера и нескольких бараков, а также выражалась просьба
включить уже находящийся в процессе строительства первый не-
мецкий циклотрон в высшую категорию срочности исполнения.
Несколько озадаченный и недовольный незначительностью требова-
ний, когда речь идет о столь важном деле, я увеличил сумму
расходов до двух миллионов марок и пообещал необходимые мате-
риалы. Большего, как представлялось, они все равно не смогли
бы освоить (30), во всяком случае у меня сложилось впечатле-
ние, что для дальнейшего хода боевых действий атомная бомба не
будет иметь значения. Зная склонность Гитлера форсировать фан-
тастические проекты, предъявляя к ним неразумные требования, я
очень кратко проинформировал его о конференции по расщеплению
ядра и наших мерах поддержки исследований (31). Более развер-
нутые и оптимистические доклады поступили к Гитлеру от его фо-
тографа Хайнриха Хофмана, дружившего с Имперским министром
Почт Онезорге, а также, вероятно, от Геббельса. Онезорге инте-
ресовался расщеплением ядра и содержал - так же, как и СС,-
свою собственную исследовательскую группу под руководством мо-
лодого физика Манфреда фон Арденна. В том, что Гитлер предпо-
чел не прямой путь информации от людей, ответственных за дело,
а черпал ее из ненадежных и некомпетентных источников, снова
проявилась его склонность к дилетантству, а равно - непонима-
ние им природы фундаментальных исследований.
Время от времени Гитлер беседовал и со мной о возмож-
ностях атомной бомбы, но материя с очевидностью была выше его
понимания, он был неспособен осознать революционный характер
ядерной физики. В моих записях упоминаются две тысячи двести
различных вопросов, которых мы касались на наших беседах, и
только один раз, и то крайне лаконично, упоминается расщепле-
ние ядра. Хотя он подчас и размышлял о его перспективах, все
же моя информация о беседе с физиками утвердила его в том, что
нет смысла заниматься этим более энергично; тем более, что
профессор Гейзенберг не дал окончательного ответа на мой воп-
рос о том, удастся ли удержать высвобождаемую расщеплением яд-
ра энергию под контролем или же пойдет непрерывная цепная ре-
акция. Гитлера, очевидно, не приводила в восторг мысль, что
под его руководством Земля может превратиться в пылающую звез-
ду. По временам он отпускал шуточки по поводу ученых, которые
в своем, оторванном от действительности, стремлении проникнуть
во все тайны природы превратят Землю в один прекрасный день в
сплошной костер; но до этого еще далеко, и он наверняка не до-
живет до этого.
Что Гитлер, ни минуты не раздумывая, обрушил бы атомные
бомбы на Англию, я понял по его реакции на последние кадры ки-
норепортажа о бомбардировках Варшавы осенью 1939 г. С ним и
Геббельсом мы сидели в его берлинской гостиной - дымы от пожа-
рищ застилали небо, пикирующие бомбардировщики набрасывались
на свои цели, искусный, спрессовывающий время киномонтаж поз-
волял проследить полет бомбы, затем вертикальное взмывание са-
молетов и всепоглащающие клубы дыма, пламени и пыли от взры-
вов. Гитлер был в восхищении. Фильм заканчивался монтажными
кадрами: бомбардировщик пикировал на контуры британских остро-
вов, следовал взрыв и остров разлетался на мелкие кусочки. Во-
одушевление Гитлера было безгранично: "Так с ними и произой-
дет!"- восклицал он самозабвенно.- "Так мы их уничтожим!"
По предложению ядерщиков мы уже осенью 1942 г. отказались
от работ над атомной бомбой. После того - как на мой повторный
вопрос о сроках последовал ответ, что она может появиться не
ранее, чем через три-четыре года. К этому времени война должна
была уже давно кончиться. Вместо этого я дал согласие на раз-
работку энергетического уранового котла, приводящего в движе-
ние машины, к чему проявил интерес ВМФ для установки на под-
водных лодках.
Во время одного из посещений крупповских заводов мне по-
казали отдельные компоненты нашего первого циклотрона. Я
спросил инженера, разработавшего его конструкцию, не можем ли
мы немедленно сделать шаг к гораздо более масштабной установ-
ке. Он подтвердил мне то, что я уже слышал от профессора Гей-
зенберга: нам не хватает технических знаний и опыта. Где-то в
районе университетских клиник в Гейдельберге мне летом 1944 г.
продемонстрировали расщепление атомного ядра. На мои вопросы
отвечал профессор Вальтер Боте, заявивший, что этот циклотрон
будет очень полезен для медицинских и биологических исследова-
ний. Я сделал вид, что удовлетворен.
Летом 1943 г. возникла - из-за эмбарго нашего импорта
вольфрама из Португалии - критическая ситуация с выпуском са-
мых важных видов продукции. Тогда я приказал использовать для
этого класса вооружений урановые стержни. Передача промышлен-
ности урановых запасов общим объемом около 1200 тонн показыва-
ет, что мысль о создании атомной бомбы летом 1943 г. уже была
отброшена мной и моими сотрудниками.
Не исключено, что в 1945 г. нам и удалось бы изготовить
атомную бомбу. Но для этого следовало бы на самой ранней ста-
дии создать все - технические, кадровые и финансовые - пред-
посылки для этого, примерно такие же, как для разработки раке-
ты дальнего действия. И с этой точки зрения Пенемюнде был на-
шим не только наиболее крупным, но и самым неудачным проектом
(33).
То, что "тотальная война" в этой области не состоялась,
отчасти связано, впрочем, и с идеологическими пристрастиями.
Гитлер благоговел перед физиком Филиппом Ленардом, нобелевским
лауреатом за 1905 г. и одним из немногих старых приверженцев
Гитлера из мира науки. Ленард поучал Гитлера, что ядерной фи-
зикой и теорией относительности евреи распространяют свое раз-
лагающее влияние (34). Со ссылкой на своего знаменитого пар-
тейгеноссе Гитлер нередко во время своих неформальных трапез
называл ядерную физику "еврейской физикой", что затем было
подхвачено не только Розенбергом, но, по-видимому, заставляло
и министра образования проявлять сдержанность при поддержке
ядерных исследований.
Но даже если бы Гитлер не переносил свои партдоктрины на
ядерную физику, даже если бы состояние фундаментальных иссле-
дований в июне 1942 г. и оправдывало бы вложение в изготовле-
ние атомной бомбы не нескольких миллионов, а многих миллиардов
марок, то и тогда, учитывая перенапряжение нашей военной эко-
номики, мы были бы не в состоянии выделить достаточное коли-
чество фондированных материальных средств и квалифицированной
рабочей силы. Ведь не только превосходство Соединенных Штатов
в производственной базе позволило им приняться за этот ги-
гантский проект. Германская индустрия вооружений вследствие
все более интенсивных воздушных налетов уже давно оказалась в
критическом положении, что само по себе не благоприятствовало
развертыванию крупномасштабных программ. Впрочем, при предель-
ной концентрации сил к 1947 г. мы могли бы и получить немецкую
атомную бомбу. Но определенно - не в одно время с американца-
ми, в августе 1945 г. Исчерпание наших последних резервов хро-
мовых руд все равно положило бы конец войне самое позднее 1
января 1946 г.
Таким образом уже в самом начале своей министерской дея-
тельности я столкнулся с нагромождением ошибок. Сегодня пока-
жется странным, что во время войны Гитлер часто повторял:
"Войну проиграет тот, чьи ошибки будут покрупнее!" Гитлер це-
лой цепочкой своих ошибочных решений в самых различных об-
ластях приближал конец этой войны, заведомо, учитывая соотно-
шение производственных потенциалов, для нас проигрышной. Стоит
вспомнить только о его нечетком планировании воздушной войны
против Англии или о нехватке подводных лодок в начале войны,
да вообще - об отсутствии генерального плана войны. Много-
численные указания в немецкой мемуарной литературе на коренные
ошибки Гитлера, действительно, обоснованы. Но это не означает,
что войну можно было бы и выиграть.
Глава 17
Верховный главнокомандующий Гитлер
Дилентатизм был одной из характернийших черт Гитлера. Он
никогда не учился какой-либо профессии и, в сущности, всегда
был аутсайдером. Как и всн самоучки, он слабо себе представ-
лял, что такое настоящие профессиональные знания. Не будучи
способным к комплексному охвату проблем, присущих всякому
крупному начинанию, он с какой-то ненасытностью взваливал на
себя все новые и новые функции. Необремененный традиционными
представлениями, его быстрый, подвижной ум иногда выдавал сме-
лые неортодоксальные решения, которые не пришли бы в голову
специалисту. Стратегические успехи первых военных лет можно
напрямую связать с его неисправимой неграмотностью в правилах
игры и его дилетантски неомраченной решительностью. Поскольку
противная сторона исходила из определенных правил, не понимала
природы самоупоения Гитлера-самоучки, то и возникали ошеломля-
ющие эффекты, которые в сочетании с военным превосходством
закладывали предпосылки его успехов. Когда же посыпались неу-
дачи, он, как и большинство непрофессионалов, потерпел крах.
Вот тут-то незнание им правил игры и обнаружило себя как сво-
еобразная несостоятельность, а его изъян уже перестал быть
преимуществом. Чем более тяжкими становились неудачи, тем
сильнее и безогляднее выступал на передний план его неисправи-
