хе безразличия.
Принимаемые Гитлером решения вели не только к обилию па-
раллельных разработок, но и ко все менее обозримым проблемам
материально-технического обеспечения7 Особенной помехой было
то, что он не придавал значения достаточному обеспечению войск
запчастями (4). Генеральный инспектор бронетанковых войск ге-
нерал-полковник Гудериан неоднократно обращал мое внимание на
то, что при быстром ремонте, с минимальными расходами, можно
было бы иметь в своем распоряжении больше боеспособных танков,
чем наращиванием производства новых машин в ущерб запчастям.
Поддержанный моим ответственным сотрудником Зауром Гитлер
настоял на приоритете новой продукции, которая могла бы быть
сниженной на 20%, при условии, что мы бы возвращали в строй
выбывшие, по поддающиеся ремонту машины.
Несколько раз я приходил к Гитлеру с генерал-полковником
Фроммом, как начальником сухопутных войск резерва, в сферу ко-
торого подпадали подобные неурядицы. Эти визиты дали ему удоб-
ный случай изложить аргументы армии. У Фромма была очень ясная
манера изложения, он четко формулировал свои позиции и обладал
дипломатическим тактом. С саблей между колен, рукой на ее ру-
кояти, он дышал энергией, я и сегодня полагаю, что благодаря
своим большим способностям он в ставке предотвратил не одно
ошибочное решение. В самом деле, после нескольких таких сове-
щаний его влияние возросло. Но тотчас же заявило о себе и про-
тиводействие со стороны как Кейтеля, почувствовавшего угрозу
своему положению, так и Геббельса, который дал на Фромма поли-
тическую характеристику хуже некуда. А затем Гитлер сам
схлестнулся с ним по вопросам снабжения фронта. Без обяников
он сказал мне, чтобы я более не приводил Фромма.
В центре многочисленных совещаний у Гитлера стояло ут-
верждение программы вооружений для армии. Подход Гитлера был
таким: чем больше я требую, тем больше и получаю. К моему
удивлению, программы, выполнение которых специалисты - произ-
водственники считали невыполнимыми, оказывались в конце-концов
даже превзойденными. Авторитет Гитлера высвобождал резервы,
которые никто не мог заранее учесть. Начиная с 1944 г., впро-
чем, он предписывал утопические программы, а наши попытки раз-
местить их по предприятиям вели, скорее, к снижению выпуска
продукции.
У меня сложилось впечатление, что в этих многочасовых де-
батах о вооружениях и военном производстве Гитлер искал прибе-
жище от своей полководческой ответственности. Да он и сам го-
варивал мне, что они дают ему разрядку, похожую с той, которую
он получал от наших архитектурных дискуссий. Даже в особо ост-
рых ситуациях на фронтах он тратил на наши совещания многие
часы. А нередко - как раз тогда, когда его фельдмаршалы или
министры настойчиво добивались его.
С нашими совещаниями обычно совмещалась демонстрация но-
вых вооружений, проводившаяся на поляне вблизи. Только что мы
сидели с Гитлером неформально за обеденным столом - теперь же
все должны были строиться в шеренгу. Начальник Верховного ко-
мандования вермахта Кейтель на правом фланге. Когда появлялся
Гитлер, Кейтель представлял всех построившихся генералов и
специалистов. Было видно, что Гитлер придавал значение церемо-
ниальному приветствию. Он еще более подчеркивал формальность
процедуры тем, что подпимался в величественный автомобиль и
ехал несколько сот метров до поляны. Я должен был занимать
место позади него.
После рапорта Кейтеля шеренга мгновенно распадалась на
группы: Гитлер вникал во все детали, взбирался по предусмотри-
тельно откинутым ступенькам в машины и продолжал свои
дискуссии со специалистами. Часто Гитлер и я воздавали должное
новой технике замечаниями вроде: "Что за элегантный ствол!"
или "У этого танка изысканный абрис!" - иронический рецидив
терминологии времен наших совместных осмотров архитектурных
макетов.
Как-то при одной из таких демонстраций Кейтель принял
75-миллиметровую противотанковую пушку за легкую гаубицу. Гит-
лер поначалу не обратил внимания на оговорку, но на обратном
пути поиронизировал, "Вы слышали? Кейтель у противотанковой
пушки! И при этом он генерал артиллерии!"
Как-то в другой раз люфтваффе выстроило на одном из ближ-
них аэродромов для осмотра Гитлером большую группу типов и ва-
риантов техники своих новых производственных программ. Геринг
взялся сам дать Гитлеру пояснения. Его штаб составил для него
шпаргалку в точном соответствии с последовательностью очеред-
ности выставленных типов самолетов - название, летные характе-
ристики и прочие технические данные. Но один самолет по ка-
ким-то причинам не был доставлен, о чем Геринг не был постав-
лен в известность. В прекрасном расположении духа он, начиная
с отсутствующей машины, давал все время, строго по списку,
неправильные объяснения. Гитлер, моментально заметивший ошиб-
ку, глазом не моргнул.
В конце июня 1942 г. я, как и все, узнал из газет о новом
генеральном наступлении на Востоке. В ставке царила радостная
приподнятость. Каждый вечер шеф-адъютант Шмундт давал по карте
гражданским лицам при ставке объяснения о продвижении наших
войск. Гитлер ликовал. Он снова оказался прав в споре со свои-
ми генералами, которые отговаривали от общего наступления и
рекомендовали оборонительгную тактику с частичными улучшениями
линии фронта. Теперь и генерал Фромм, который в начале опера-
ции высказался в разговоре со мной в том смысле, что такая оф-
фензива "слишком большая роскошь" для бедняка, приободрился.
Левый фланг восточнее Киева становился все протяженнее. Были
приложены немалые усилия для обеспечения сносного движения по
железным дорогам завоеванных территорий и материального
обеспечения войск.
Не прошло и трех недель после начала операции, как Гитлер
перебрался в ставку, оборудованную вблизи украинского города
Винница. Русские были довольно пассивны в воздухе, а Запад
был, даже для опасливого Гитлера, слишком далек, так что на
этот раз он не потребовал строительства особых бункерных соо-
ружений. Вместо бетонных укреплений возник очень симпатичный
поселок домиков, рессеянных в лесу.
Свои прилеты в ставку я использовал для того, чтобы в
свободное время поездить по стране. Однажды я доехал даже до
Киева. Если сразу после Октябрьской революции русское зодчест-
во испытало влияние таких авангардистов как Ле Корбузье, Май
или Ель Лиссицкий, то при Сталине, с конца двадцатых годов
произошел поворот к консервативно-классическому стилю. Здание
для конференций (имеется, очевидно, в виду здание Верховного
Совета республики) могло бы выйти из-под руки усердного учени-
ка партижской Школы изящных искусств. Я поиграл мыслью ра-
зыскать архитектора и привлечь его к постройкам в Германии.
Построенный также в классицистском стиле стадион был украшен
статуями атлетов по античным образцам, трогательно одетыми в
плавки или купальники.
Одну из самых знаменитых церквей Киева я застал в руинах.
Взлетел в воздух размещавшийся в ней советский склад боепри-
пасов - так, во всяком случае мне объяснили. Позднее я узнал
от Геббельса, что эта церковь была взорвана по приказу "Им-
перского комиссара на Украине" Эриха Коха, чтобы уничтожить
этот символ украинской национальной гордости. Геббельс расска-
зал мне об этом с неодобрением: он был в ужасе от жесткого
курса, практикуемого в России. Во время моих первых поездок
Украина, на самом деле, была еще настолько мирной, что я мог
проезжать большие леса без специального сопровождения, тогда
как полугодом позднее из-за совершенно неправильной политики
ост-комиссаров весь регион кишел партизанами.
Привели меня мои поездки и в Днепропетровск. Больше всего
меня поразил незавершенный строительством вузовский городок,
который превосходил все в этой области в Германии и служил
впечатляющим доказательством решимости Советского Союза прев-
ратиться в техническую державу первого ранга. Посетил я и
взорванную русскими электростанцию в Запорожье. В ней, после
того, как крупная строительная часть сумела заделать брешь в
плотине, были установлены немецкие турбины. При своем отступ-
лении русские вывели из строя оборудование очень простым и
примечательным образом: переключением распределителя смазки
при полном режиме работы турбин. Лишенные смазки, машины
раскалились и буквально пожрали сами себя, превратившись в
груду непригодного металлолома. Весьма эффективное средство
разрушения и всего - простым поворотом рукоятки одним челове-
ком! Воспоминание об этом стоило мне впоследствии многих
бессоных часов - я знал о намерении Гитлера превратить всю
Германию в сплошную пустыню.
Гитлер не отказался и в ставке от своей привычки собирать
на трапезы своих ближайших сотрудников. Если в Рейхсканцелярии
за столом преобладала партийная униформа, то здесь Гитлер был
окружен генералами и офицерами штаба. В отличие от великолепно
меблированного зала Рейхсканцелярии помещение здешней столовой
напоминало вокзальный ресторан заштатного городка. Обитые де-
ревянными досками стены, окна, как в стандартном бараке, длин-
ный стол на два десятка персон, окруженный самыми простыми
стульями. Гитлер занимал место в серединке длинного стола, у
окна. Кейтель усаживался напротив него, тогда как почетные
места по обе стороны от Гитлера оставлялись для находящихся в
данный момент в ставке гостей. Как в былые дни в Берлине, Гит-
лер распространялся на свои излюбленные темы, отводя гостям
роль молча внимающих слушателей. Было видно, что в обществе
людей, ему далеких и кроме того превосходящих его по происхож-
дению и образованию, он старался излагать свои мысли с наи-
большей выразительностью (5). Уровень застольных разговоров в
ставке выгодно отличался от того, что имело обычно место в
Рейхсканцелярии.
В противоположность первым неделям наступления, когда мы
за столом в приподнятом настроении обсуждали быстрое продвиже-
ние наших войск по южнорусским равнинам, через два месяца ли
ца присутствующих начали становиться все более озабоченными, и
даже Гитлер поубавил свою самоуверенность.
Правда, наши войска овладели нефтяными промыслами Майко-
па, а передовые танковые подразделения вели бои уже на Тереке
и пробились через не имеющие транспортных дорог степи к южной
Волге. Но темп наступления первых недель был все же утрачен.
Не поспевала доставка грузов на фронт; запчасти, находившиеся
непосредственно в частях, были уже израсходованы - в результа-
те ударный напор передовых частей ослабевал. Да и месячные
объемы нашего военного производства отнюдь не соответствовали
потребностям наступательных боев такого размаха, на таком нео-
бозримом пространстве. В тот момент мы выпускали всего лишь
треть танков и четверть артиллерийских стволов от уровня 1944
г. Уж не говоря о большом, при таких расстояниях, износ техни-
ки и без всяких военных действий. При испытаниях на танкодроме
в Куммерсдорфе мы исходили из того, что тяжелый танк нуждается
в ремонте ходовой части или двигателя через каждые 600-800 ки-
лометров.
Гитлер не хотел ничего понимать. В своем стремлении
использовать мнимую слабость противника он хотел протоклнуть
измотанные передовые части на южные склоны Кавказа, в Грузию.
Поэтому он отвлекал от и без того слабеющего авангарда значи-
тельные силы, которым ставилась задача выйти через Майком к
Сочи, а оттуда - вдоль узкого приморского шоссе еще дальше на
юг, к Сухуми. Настойчивыми приказами он направлял главный удар
сюда, полагая, что области к северу от Кавказа сами по себе
станут легкой добычей.
Но войска были на пределе сил. Несмотря на все приказы
Гитлера, они не могли продвигаться вперед.Во время совещаний
