я нередко поначалу бывал сбит с толку городской суетой.
"Связь с природой" мы искали также, путешествуя на наших
складных байдарках. В то время путешествия такого рода были
еще в новинку; водоемы не заполнены как сегодня лодками любых
видов; в тишине мы спускались по рекам, а вечером разбивали
палатку в самых живописных местах. Эти безмятежные путешест-
вия сообщали нам частицу того счастья, которое было самим со-
бой разумеющимся для наших предков. Еще мой отец в 1885 г.
предпринял путешествие пешком и на лошадях из Мюнхена в Неа-
поль и обратно. Позднее, когда он на своем автомобиле смог
объехать всю Европу, он считал, что это путешествие было са-
мым лучшим в его жизни.
Многие представители нашего поколения искали этот кон-
такт с природой. При этом дело было не только в романтическом
протесте против буржуазной узости - мы бежали и от требований
все усложняющегося мира. Нами владело чувство, что окружающий
нас мир утратил равновесие - в природе же гор и долин рек все
еще чувствовалась гармония. Чем более нетронутыми были горы,
чем более уединенными долины, тем более они нас привлекали.
Конечно, я не принадлежал ни к какому молодежному движению,
потому что их массовость разрушила бы это стремление к изоля-
ции, а я был скорее индивидуалистом.
Осенью 1925 г. я направился вместе с группой мюнхенских
студентов-архитекторов в Берлинский технический институт, на-
ходившийся в районе Шарлоттенбурга. Я выбрал проектный семи-
нар профессора Пельцига, но он ограничил число его участни-
ков. Поскольку я не очень преуспел в черчении, меня не
приняли. Я и без того сомневался, что когда-нибудь стану хо-
рошим архитектором и этот приговор не стал для меня неожидан-
ностью. В следующем семестре в Берлин пригласили профессора
Генриха Тессенова, сторонника провинциально-ремесленного сти-
ля, сведшего свою архитектурную выразительность к минимуму:
"Решающим является минимум пышности". Я тут же написал моей
будущей жене: "Мой новый профессор - самый значительный, са-
мый просвещенный человек из всех, кого я когда-либо встречал.
Я в полном восторге от него и работаю с большим рвением.
Внешне он также лишен фантазии и сух, как и я, но несмотря на
это, в его постройках есть что-то глубоко пережитое. Ум его
ужасно остр. Я постараюсь через год попасть в его мастерскую
и еще через год попытаюсь стать его ассистентом. Все это, ко-
нечно, слишком уж оптимистично и показывает путь, которым я
пойду в лучшем случае". Уже через полгода после сдачи моего
экзамена я стал его ассистентом. В нем я нашел свой первый
катализатор - пока через семь лет его не сменил другой, более
мощный.
Очень высоко я ценил и нашего преподавателя истории ар-
хитектуры. Профессор Даниэль Кренкер, по происхождению эльза-
сец, не только увлекался археологией, но и был эмоциональным
патриотом: когда во время своей лекции он демонстрировал
Страссбургский собор, он расплакался и вынужден был прервать
свою речь. Я делал у него доклад по книге Альбрехта Хауйта
"Зодчество германцев". Одновременно я писал моей будущей же-
не: "Немного смешения рас всегда хорошо. И если мы сейчас на-
ходимся на нисходящей ветви, то это не потому, что мы - сме-
шанная раса. Потому что таковой мы были уже во времена
Средневековья, когда в нас была еще внутренняя энергия и мы
расширяли свое жизненное пространство, когда мы вытеснили
славян из Пруссии или позднее пересадили европейскую культуру
на американскую почву. Мы нисходим, потому что наши силы из-
расходованы; точно так же, как это случилось с египтянами,
греками или римлянами. Здесь ничего нельзя изменить".
Берлин двадцатых годов был фоном, из которого я черпал
вдохновение в годы моей учебы. Многочисленные театральные
постановки производили на меня очень сильное впечатление: ин-
сценировка "Сна в летнюю ночь" Макса Рейнгарда, Элизабет
Бергнер в "Орлеанской деве" Шоу, Палленберг в инсценировке
"Швейка" Пискагора. Но меня захватывали и постановочные ревю
Шарелля с их ослепительным блеском. Напротив, я тогда еще не
оценил вызывающий шик Сесиля Б. де Милля. Я не подозревал,
что через десять лет я в этом отношении переплюну эту кинош-
ную архитектуру. Я еще находил эти фильмы "довольно безвкус-
ными на американский лад".
Однако все впечатления тускнели от бедности и безработи-
цы. "Закат Европы" Шпенглера убедил меня, что мы живем в
период упадка, имеющего сходство с позднеримской эпохой: инф-
ляция, упадок нравов, беспомощность империи. Эссе "Прусса-
чество и социализм" восхитило меня презрением к роскоши и ую-
ту. Здесь сошлись уроки Шпенглера и Тессенова. Однако мой
учитель, в отличие от Шпенглера, сохранял надежду на будущее.
В ироническом тоне он выступил против "культа героя" того
времени. "Может быть, нас окружают сплошные непонятные дейс-
твительно "величайшие герои, которые в своем высочайшем хоте-
нии и умении вполне вправе отмахиваться даже от самых ужасных
вещей, как от незначимых побочных явлений, и смеяться над ни-
ми. Может быть, прежде чем вновь смогут расцвести города и
ремесла, должен пойти дождь из серы, может быть, для их пос-
леднего расцвета нужны народы, прошедшие через все круги
ада" < >
Летом 1927 г., после 9 семестров учебы, я выдержал дип-
ломный экзамен. Следующей весной я в свои 23 года стал одним
из самых молодых ассистентов института. Когда в последний год
войны устроили благотворительный базар, гадалка предсказала
мне: "Ты рано познаешь славу и рано уйдешь на покой". Вот уж
у меня были основания подумать об этом предсказании, потому
что я довольно точно мог бы предположить, что я, если бы
только захотел, когда-нибудь, как и мой учитель, стал бы пре-
подавать в Техническом институте.
Это место ассистента сделало возможной мою женитьбу. В
свадебное путешествие мы отправились не в Италию, а по уеди-
ненным мекленбургским озерам с поросшими лесом берегами. Мы
взяли с собой байдарки и палатку. Наши лодки мы спустили на
воду в Шпандау, в нескольких сотнях метров от тюрьмы, в кото-
рой мне суждено было провести двадцать лет моей жизни.
Глава 2
Профессия и призвание
В 1928 г. я чуть было не стал государственным и придвор-
ным архитектором. Аманулла, повелитель афганцев, хотел рефор-
мировать свою страну; для этого он пожелал пригласить молодых
немецких техников. Йозеф Брикс, профессор градо- и дорожного
строительства, составил группу. Я должен был ехать в качестве
градостроителя, архитектора и, кроме того, преподавателя ар-
хитектуры в одном техническом учебном заведении, которое со-
бирались открыть в Кабуле. Моя жена вместе со мной проштуди-
ровала все книги об этой изолированной стране, какие только
удалось достать; мы размышляли, как из простых построек соз-
дать национальный стиль и, рассматривая девственные горы,
строили планы, как мы будем ходить на лыжах. Были предложены
выгодные условия контракта; но едва только все стало совсем
определенным, короля с большими почестями принял Гинденбург,
как афганцы устроили государственный переворот и сбросили
своего правителя.
И все же меня утешала перспектива продолжить работу у
Тессенова. Я и раньше колебался, а тут уж просто обрадовался,
что вследствие падения Амануллы мне не нужно принимать реше-
ние. Семинар занимал у меня только три дня в неделю; кроме
того, было пять месяцев студенческих каникул. Тем не менее, я
получал за это 300 рейхсмарок; это примерно соответствовало
сегодняшним 800 маркам. Тессенов не читал лекции, а исправлял
в большой аудитории работы своих чуть ли не пятидесяти сту-
дентов. Его можно было видеть примерно 4-6 часов в неделю,
все остальное время студенты должны были довольствоваться мо-
ими консультациями и исправлениями.
Особенно напряженно я работал в первые месяцы. Студенты
сначала были критически настроены по отношению ко мне и ста-
рались подловить меня на некомпетентности или обнаружить у
меня какую-либо слабинку. Лишь постепенно ушла моя робость
новичка. Однако заказы на строительство, которые я надеялся
выполнить в щедро отпущенное мне свободное время, не поступа-
ли. Наверное, я слишком уж моложаво выглядел, кроме того,
строительная деятельность находилась в упадке вследствие эко-
номической депрессии. Исключением стал заказ на строительство
гейдельбергского дома родителей моей жены. Это была неприме-
чательная постройка, за которой последовали еще несколько
творений того же рода: два пристроенных к виллам на Ваннзее
гаража и перепланировка берлинского общежития службы по обме-
ну кадрами высших учебных заведений.
В 1930 г. мы на своих двух байдарках поплыли от петель
Дуная вниз по течению до Вены. Когда мы вернулись, 14 сентяб-
ря состоялись выборы в рейхстаг, оставшиеся у меня в памяти
только потому, что их результат чрезвычайно взволновал моего
отца. НСДАП получила 107 мандатов и внезапно оказалась в
центре политических дебатов. Непредвиденный успех на выборах
пробудил в моем отце самые мрачные опасения, связанные прежде
всего с социалистическими тенденциями в НСДАП; он ведь уже
был обеспокоен силой социал-демократов и коммунистов.
Наш технический институт тем временем стал гнездом наци-
онал-социализма. В то время как небольшая группа студен-
тов-коммунистов сконцентрировалась в семинаре профессора
Пельцига, национал-социалисты собирались у Тессенова, хотя
сам он был и оставался открытым врагом гитлеризма. И все же
были невысказанные и нечаянные переллели между его учением и
идеологией национал-социалистов. Конечно, Тессенов не созна-
вал, что они есть. Без сомнения, он пришел бы в негодование
при мысли о родстве между его представлениями и национал-со-
циалистическими взглядами.
Тессенов среди прочего учил: "Стиль выходит из народа.
Само собой разумеется, что родину любят. Интернационализм не
может дать никакой истинной культуры. Она выходит только из
материнского лона народа. 1 < >
Гитлер также отвергал интернационализацию искусства, его
соратники видели в родной почве корни обновления. Тессенов
осуждал большие города, противопоставляя им крестьянские
представления: "Большой город - ужасная вещь. Большой город -
это хаос старого и нового. Большой город - это борьба, жесто-
кая борьба. Все уютное следует оставить за его пределами...
Там, где городское встречается с крестьянами, крестьянство
гибнет. Жаль, что нельзя иметь крестьянский менталитет". Точ-
но таким же образом Гитлер выступил против морального разло-
жения в больших городах, предостерегал против вреда, которым
цивилизация угрожает биологической субстанции народа, и про-
черкивал важность сохранения здорового крестьянства как
стержня государства.
Гитлер умел инстинктивно схватывать подобные направления
общественного сознания своего времени, частично еще неосязае-
мые и находящиеся в диффузном состоянии, формулировать их и
использовать в своих целях.
На консультациях студенты-национал-социалисты часто втя-
гивали меня в политические дискуссии. Конечно, мнения Тессе-
нова вызывали страстные споры. Слабые аргументы, которые я
пытался почерпнуть из политического словаря моего отца, они
без труда опровергали с диалектической искушенностью.
Студенческая молодежь того времени искала свои идеалы
преимущественно в лагере экстремистов, и гитлеровская партия
как раз и обратилась к идеализму этого мятущегося поколения.
А разве Тессенов не подстегивал их фанатизм? Примерно в 1931
г. он высказался следующим образом: "По всей видимости, дол-
жен будет появиться кто-то с совсем примитивным сознанием.
Мышление наших современников стало слишклм уж сложным. Необ-
разованный человек, какой-нибудь крестьянин гораздо легче
